Домой.

Ехать неизвестно куда было страшно. Рыжеволосый парень, осторожно, чтобы не потревожить спящую на его коленях девочку, посмотрел на остальных. Оба близнеца дремали на руках у прислонившегося к стенке мужчины, прижавшись друг к другу. Худощавый паренек сопел, занимая половину противоположного сидения, но переведя взгляд на хрупкую черноволосую девушку, сидевшую в противоположном углу, рыжеволосый встретился с острым, испуганным взглядом из-под густых ресниц. Джерард собрал все свои силы и, не отводя глаз, ободряюще улыбнулся. Губы девушки дрогнули, и она перевела взгляд на мелькавшие мимо дома. Тяжело вздохнув, парень откинулся на сиденье. Боль в желудке давала о себе знать, хоть и не так сильно, как обычно. Пытаясь погасить волнение, Джерард прокручивал в памяти события прошедших пары часов. Он не привык доверять людям, но вспоминая теплую улыбку мужчины, протянувшего им руку, его светлые глаза и вкусные, невероятно вкусные булочки, которыми тот угостил их, Джерард чувствовал слепую радость, за что корил себя, но никак не мог этому сопротивляться, ведь, что бы ни было, а он все же был ребенком. Голова становилась все тяжелее, и парень сам не заметил, как заснул. По дороге Джерард несколько раз просыпался, то от того, что ворочался теплый комочек на его коленях, то от всплесков смутного беспокойства, исходивших от его друзей, которые он ощущал на физическом уровне, то от очередной кочки, попавшейся под колеса экипажа. За всю поездку никто не сказал ни слова, но каждый понимал, о чем думают другие. Наконец, за окном стало светлеть, и Джерард проснулся окончательно. Экипаж, мерно покачиваясь, проезжал мимо свежих, освещенных утренним солнцем, зеленых полей и холмов, подножья которых были усыпаны белыми цветами. Парень, восхищенно затаив дыхание, игнорируя режущую боль в желудке, следил как уплывают назад лесные полосы. Оторвавшись от вида за окном, он оглядел экипаж: все еще, или уже, кто как, спали. Слабая улыбка тронула губы рыжеволосого, затем он снова перевел взгляд за окно. Бескрайние поля кончились, теперь вдоль дороги красовались аккуратные домики, окруженные низенькими заборами, небольшие огороды и лениво помахивающие хвостами коровы. Джерард жадно впитывал эти яркие краски, теплый свет утреннего солнца, не веря, что все это, как и полный боли и отвращения, грязно-серый Лондон, — Англия. Фиалковые глаза перебегали от одной детали к другой, пытаясь запомнить каждую. На секунду Джерард подумал, что никогда не был таким счастливым. Вдруг, подъехав к подножью одного из усыпанных белыми цветами холмов, экипаж остановился. Сидящие внутри встрепенулись и теперь, не веря своим глазам, оглядвали все вокруг. Джерард первый распахнул обитую шелком дверь. Его тут же захлестнули ароматы свежей травы, летнего воздуха, полевых цветов, живые, светлые звуки, но самое главное, что он услышал — смех. С холма доносился самый настоящий, искренний смех. Рука Джерарда дрогнула, а глаза приятно защипало. Как же давно он не плакал! А от счастья, кажется, вообще никогда.