Гормити. Падение королевств

      Песок в ботинке — весьма неприятная вещь, как бы ты не старался вытряхнуть его, все равно будешь чувствовать маленькие частички между пальцами, пока не помоешь ноги. Это же касается и беспокойства. Оно оседает песком в сердце, заставляя чувствовать себя дискомфортно, и пока ты не смоешь его из своего сердца, оно всегда будет с тобой, периодически напоминая о себе самым неприятным образом.        Именно такое чувство не покидало Ерту с самого вчерашнего дня, отчего оно возникло Ерта не знала, но была уверена, что это не что иное как материнское чутье, а значит, что-то случилось с ее старшим сыном. Такой вывод весьма понятен, учитывая, что она не видела своего первенца уже полтора года, и за все эти дни Ерта получила лишь шесть писем, и из них только в первом не было краткого: «Здравствуйте, мои дорогие мама и папа. Со мной все хорошо, питаюсь тоже хорошо, с друзьями весело, все трудности нипочем. Будьте здоровы, передайте «привет» дедушке, ваш дорогой сын».       Любая мать будет беспокоиться за свое дитя, не видя его больше года, так еще и зная, что его странствия окутаны большой опасностью и изматывающими сражениями с самими дарканами, которые до этого были лишь героями легенд, что рассказывают на ночь. Ерта устало вздохнула, вспоминая слова супруга, который в отличии от нее не особо волновался, будучи уверенным, что их сын уже взрослый и сможет сам о себе позаботиться. «Как он не понимает, он еще совсем ребенок, даже ни разу не работал, а уже странствует непонятно с кем и сражается непонятно как. Бедный мой мальчик», — Ерта была готова заплакать, поэтому резко дернула себя за длинную густую косу, что всегда ей помогало прийти в себя. Этот раз не стал исключением, слезы, готовившиеся хлынуть из глаз, тут же высохли, а взгляд стал таким же твердым, как и раньше. Да, она не должна падать духом.       Ерта широким шагом вошла в гостиную с твердым намерением помолиться за благополучие сына. Она подошла к узкому небольшому шкафу, чуть больше метра в высоту, и с особой нежностью открыла его дверцы. Ее взор сразу же упал на статуэтку Рагбо, которую когда-то давно раскрасила сама, а рядом стояла статуэтка его жены, Нит, ее Ерта тоже раскрашивала сама, а вот статуэтки их детей она купила уже готовыми у знаменитого резчика по дереву, дорогое, но стоящее приобретение.       Гормианка мысленно извинилась перед Рагбо, ведь сегодняшняя ее просьба будет обращена не к нему, а к его дочери Изиле, богини материнства, уж она то точно поймет ее.       — Пожалуйста, позаботьтесь о моем сыне, — гормианка поклонилась в пол, надеясь, что богиня Изила услышит ее мольбу и защитит неосторожное дитя, потом немного подумав, Ерта решила помолиться и за здравие своего младшего сына. Она слышала, как он чихнул, уходя сегодня утром в школу.       Ерта поднялась на ноги и прислушалась: на кухне жужжала, летая туда-сюда муха, и периодически билась об окно, что заставляло гормианку нервно дергать ухом. Ерта раздраженно цокнула языком, прежде чем пойти на кухню, потом она резким движением открыла окно и плотно сжала губы, наблюдая за тем как жирное насекомое медленно вылетает на улицу. Какого же было удивление гормианки, когда, опустив взор с мухи на каменную дорожку, проложенную из входной двери к калитке, она увидела своего мальчика.       Ерта моргнула раз другой, не веря своим глазам. Несколько отросшие светло-серые волосы, пухлые щечки, за которые так и хочется потискать. Да, это определенно ее сын, ее милый мальчик.       Гормианка ринулась к входной двери, которая быстро поддалась ее натиску. Ерта могла поклясться, что ее вид был весьма глуп, так как ее руки были высоко задраны, от волнения немного заплетались ноги, а на лице была широчайшая улыбка.       — Трек! — заплакала она, заключая сына в объятия.       — Ха-ха, привет, мам. Я дома.

***

      Слухи разносились с неистовой скоростью по всей Примонтре, а когда они вышли и за ее пределы, казалось, уже все знают, что дарканы наконец побеждены, а герольды вернулись домой. Деревня, где жила Сирен, не была исключением, когда на обеденном перерыве гормианка услышала, что герольды прекратили свое непростое путешествие, то тут же решила посетить Примонтру.       Вот уже несколько месяцев Сирен неустанно трудилась, что позволило их семье накопить достаточно денег, чтобы на случай нехватки работы не умереть с голоду, поэтому Сирен сделала вывод, что может позволить себе отдых, а значит ее родители не должны быть против. Ей всего четырнадцать. Она может позволить себе хоть немного побездельничать.       После рабочего дня Сирен пришла домой, умылась и спешно начала собираться в дорогу, не забыв рассказать родителям о своих планах. Она хотела лично убедиться в правдивости этих слухов, она надеялась, что все это правда, и она сможет наконец встретиться с Треком в спокойной обстановке.       — Ты хоть знаешь, где он живет? — обеспокоенно спросила мать Сирен.       До гормианки не сразу дошел вопрос матери, но когда услышанное все же достигло самых потаенных мест мозга, она обернулась и одарила родительницу таким взглядом, будто та сказала несусветную глупость:       — Конечно, он мне писал.       Писал. С первой их встречи каждую неделю ей приходило письмо от него, где он в подробностях рассказывал несколько о своих сражениях сколько о красивых местах, где он бывал, иногда маленькими пометками в углу письма можно было прочесть какую-нибудь шутку Эрона, которую Трек счел особенно смешной. Правда, за последние три месяца пришло лишь одно: у Трека закончились чернила, видимо, он их до сих пор не приобрел.       Сирен посмотрела в окно и мысленно прикинула время. «Если выйду сейчас, то как раз успею к завтраку», — подумала гормианка, закидывая сумку себе на плечо. Конечно, родители пытались уговорить ее выйти уже утром, но Сирен физически не смогла бы сомкнуть глаз. Ей не терпелось поскорее узнать все, что случилось с Треком в Ветряном королевстве, но особенно ее волновали события в Ледяном королевстве. Новость о новом короле разнеслась также быстро, как и слухи о возвращении герольдов. «Это все наверняка связано!» — Сирен была уверена в своих догадках, из-за чего она еще больше захотела увидеться с другом.       В дорожную сумку она положила все самое необходимое: один комплект запасной одежды, зубную щетку, пару сэндвичей с огурцом, карту, письмо Трека с описанием его дома и, конечно же, свою рогатку, которую отец подарил ей на десятый день рождения. Сирен посмотрела в который раз в окно и почувствовала, как бешено забилось сердце. Она была уверена, что Трек также сильно жаждет увидеться с ней, но волнение все равно поселилось ее в голове.       Будучи ребенком самостоятельным она не в первый раз уже сама добирается до столицы, чего стоит ее пребывание в Каменном замке, где она успела получить неплохую репутацию, ей даже обещали дать работу в столице, как только она изъявит желание, но Сирен решила повременить с переездом, не желая съезжать от родителей окончательно, но кто знает, может, Трек станет тем самым корнем, что удержит ее в Примонтре. Сирен почувствовала, как от собственных надежд заалели уши.       — Кифа, оставь ее в покое. Наша дочь сама со всем разберется, — раздался низкий голос с первого этажа, вырвал гормианку из раздумий.       — Вот, папа не против, так что я пошла, — довольно улыбнулась Сирен, поправляя съехавшую с плеча сумку.       Мать гормианки недовольно нахмурила брови, но не стала ничего говорить. Сирен обняла родительницу и поцеловала ее щеку. Она была единственной дочерью своих родителей, поэтому ее мама с особенным беспокойством относилась к разным выходкам дочери, хотя в четырнадцать лет многие каменные гормианы начинают вести обособленный от родителей образ жизни. Даже ее старший брат Джэйд живет со своей девушкой в отдельном доме, а ведь ему всего шестнадцать! Подумаешь, дом совсем небольшой, но зато свой; подумаешь, они живут очень далеко от родителей, но зато у них постоянная и хорошая работа, и они очень любят друг друга.       — Со мной все будет хорошо. Я ненадолго, -сказала Сирен, отстранившись от матери. — Я должна повидаться с другом.       — Слышала уже. Будь осторожна.       — Я же не в первый раз уже буду в столице. Вон, даже в замке смогла побывать и…       — И встретиться с герольдами. Это я тоже уже слышала, но, как и в те разы я предостерегаю быть осторожной.       — Люблю тебя, мам.       — И я тебя.       Сирен не смогла удержаться, чтобы еще раз не обнять свою маму. «Слишком много сантиментов для недолгой отлучки», — отдернула себя гормианка.       Потом Сирен спустилась на первый этаж. Ее отец и младший брат неспешно ужинали, когда она широким шагом вошла на кухню:       — Ну, все. Я собралась.       — И века не прошло. Сядь, хоть поужинай, — широкоплечий гормиан указал вилкой на соседний стул.       — Да что-то не хочется. Я взяла в дорогу еду, так что по пути поем, как проголодаюсь.       «Вся в мать», — гормиан лишь покачал головой, не собираясь спорить с дочерью, если она решила, что поедет в столицу, то так оно и будет.       — Поедешь к своему парню? — подал голос маленький гормиан, откусывая большой кусок от лепешки.       — Он мне не парень, Дунстан, — Сирен густо покраснела.       — Покраснела! Покраснела! — по всей комнате раздался звонкий смех.       — Ну-ну, Дунстан, прекрати, — Сирен услышала голос матери где-то за спиной.       Сирен смущенно потерла шею. Как и любая четырнадцатилетняя гормианка, познакомившаяся с одногодкой, с которым сразу же нашла общий язык, она не могла не размышлять о таком возвышенном чувстве, как любовь. Хотя на самом деле это свойственно всем каменным гормианам не зависимо от возраста. Для них любовь — это божий дар, который получаешь, когда не ждешь, но навсегда, поэтому, когда Сирен впервые упомянула о Треке, то вся ее семья тут же решила, что это их будущий зять и никак иначе.       «Возможно я ему нравлюсь», — так она думала, получая очередное письмо от него, но что именно чувствовал Трек, она не знала, что послужило еще одной причиной немедленно двинутся в столицу. Вдруг письма больше не приходили не из-за нехватки чернил, а из-за кое-чего другого, например, он просто разлюбил ее или и вовсе нашел другую. «Да может я ему никогда и не нравилась. Не накручивай себя, Сирен. Он просто очень добрый, милый… Красивый… Красивый? О, Зотобба, только не это!», — Сирен так запаниковала от собственных мыслей, что пулей выбежала из дома, бросив невразумительное «пока», чем наверняка поразила родных.       Перед тем, как выйти за калитку, она напоследок посмотрела на свой дом. Не смотря на второй этаж, который был не у многих в этой деревне, он казался маленьким, а все из-за того, что он был очень узким. Сирен каждый раз удивлялась, как в нем умудряется жить семья из четырех гормианов. «Наверно, надо все-таки согласиться на ту работу в столице», — подумала она, прежде чем окончательно уйти.       Путь в Примонтру занял дольше, чем Сирен предполагала, а все потому что ей не удалось поймать телегу, направляющуюся непосредственно в столицу, пришлось идти из деревни Желтые камни, которая на счастье Сирен оказалась не так далеко от Примонтры, как она думала, так что сбилась она от намеченного расписания лишь на пару часов.       Как и всегда днем в Примонтре редко встретишь прохожих, так что в поисках дома Трека Сирен помогали лишь карта, которую Сирен купила перед первой поездкой в столицу, и письмо, в котором Трек упомянул, как выглядит его дом.       — Так, вроде здесь, — промямлила себе под нос Сирен, сворачивая за угол. –Ого!       Отец Трека работает в монетном дворе, благодаря чему семью Трека вполне можно назвать зажиточной, но сам герольд никогда не производил впечатление состоятельного человека, за исключением разве что нескончаемого запаса Слоггу, поэтому Сирен успела несколько подзабыть сей факт. Дом Трека был одноэтажный, но даже так по сравнению с ним дом Сирен казался узкой коробкой. Большие окна из темного дерева с резными наличниками, кирпичные стены, выкрашенные в цвет кофе с молоком, на крыше коричневые черепицы, поблескивающие на солнце, небольшой огород под правым окном — все кричало о благосостоянии семьи, живущей здесь. Как и писал Трек, дом окружает невысокий заборчик из серых камней, украшенный желтыми горшками с изилисами. «Я уверена на восемьдесят процентов, что это его дом», — кивнула сама себе Сирен, еще раз взглядом пробегаясь по цветам, в лишний раз убеждаясь в словах матери, что все познается в сравнении. Ведь по сравнению со своими соседями дом семьи Трека выглядел наиболее скромно.       Сирен уже подходила к калитке, когда входная дверь неожиданно отворилась и из нее вышла причина ее прибытия в столицу. В правой руке он нес пустую корзину, которую поставил возле огорода, видимо он недавно освободил ее от урожая.       — Трек! — громко позвала друга Сирен, подпрыгнув на месте от нетерпения.       Гормиан дернулся и посмотрел в сторону калитки, его глаза стали похожи на два больших блюдца, но потом взгляд смягчился, а на лице появилась широкая улыбка, в два прыжка он добежал до калитки и наспех отворил ее:       — Сирен! Что ты здесь делаешь?       — Ты еще спрашиваешь? Я, как только узнала, что ты вернулся, то тут же поспешила в Примонтру.       — Да, я вернулся, — Трек смущенно улыбнулся. Ему было приятно, что Сирен пришла к нему в гости, но еще больше ему было приятно осознавать, что она спешила в город только ради него. — Ну, проходи-проходи.       — У тебя такой красивый дом.       — Спасибо, моей маме это будет в особенности приятно услышать, так как она заботится о его внешнем виде, — сказал Трек, открывая входную дверь. — Мам, к нам в гости.       Внутри дом был таким же красивым, как и снаружи, на стенах можно было увидеть разнообразные орнаменты, плетеная мебель с чудесными лоскутными покрывалами и подушками, но особенно Сирен понравилась синяя подушка с милыми зверушками.       — Гости? Сейчас? — из кухни выскочила пухленькая гормианка.       Ее лицо выглядело недовольным, но стоило ей увидеть Сирен, как глаза заискрились радостным огнем, отчего лицо сразу сделалось миловидным. По меркам Сирен эта была весьма красивая гормианка для своего возраста, а длинная густая коса как будто придавала силы образу.       — Ой, Трек, а кто эта красавица? — чуть ли не замурлыкала гормианка.       — Мам, это Сирен. Сирен, а это мама, — Трек выглядел крайне довольным, а вот Сирен несколько засмущалась от брошенного комплимента.       — Ерта. Ты можешь звать меня Ертой.       — Приятно познакомиться, Ерта, — откашлявшись, дружелюбно улыбнулась Сирен.       — Трек, скоро обед, ты помнишь?       — Да, конечно. Мы никуда не идем. Мы ко мне в комнату.       — Хорошо, я позову вас.       После этих слов Трек кивнул Сирен и неспешно повел ее в свою комнату. Сирен сама не знала, чего ожидала, но увиденное ее несколько разочаровало. Это была самая обыкновенная комната, почти ничем не отличающаяся от комнаты ее старшего брата, когда он еще жил в отчем доме: небольшая одноместная кровать, заправленная пледом горчичного цвета, деревянный шкаф, видимо для одежды, письменный стол, на котором лежала стопка книг с ярким переплетом, а на полу посередине комнаты лежал пушистый белый ковер, на который так и хотелось лечь и, конечно же, стоило упомянуть небольшой бардак в виде разбросанной одежды и книг, который по обыкновению можно увидеть у любого гормиана-подростка. В общем самая что ни на есть обычная комната.       Трек издал непонятный звук и судорожно начал запихивать разбросанную одежду обратно в шкаф:       — Ты не подумай, обычно у меня в комнате не такой бардак.       — Ну конечно, — рассмеялась во весь голос Сирен и плюхнулась на ковер.       — Ты можешь сесть и на кровать, — сказал Трек, закрывая шкаф.       — Мне и так хорошо. Садись ко мне.       Когда Трек уселся рядом, Сирен толкнула его в грудь так, чтобы он лег на спину, а как только он улегся, то и она опустилась на спину, примостив руки под головой.       — Ну, рассказывай!       — Что рассказывать? — не понял гормиан, отчего Сирен цокнула языком.       — Все! Рассказывай все!       И он рассказал. Рассказал все, что помнил. Рассказал, как отправились в Ветряное королевство, рассказал про родителей Эрона и их вкусные салаты, рассказал про свой опыт езды на оленях, про холодное Ледяное королевство с его суровыми правилами и традициями, а потом его рассказ приобрел более мрачный характер, это и странное поведение Ао-ки, и ее нападение на короля, и ее побег, а следом и исчезновение. Каждое упоминание подруги давалось Треку нелегко, поэтому Сирен пытаясь хоть как-то поддержать друга, взяла его за руку. Так они и лежали, плечом прижавшись к друг другу и смотря на потолок словно на звездное небо.       Потом наступило молчание, Сирен казалось, что она слышит, как вытирает пыль с полок мама Трека в соседней комнате. Тишина затягивала, словно они были не в комнате, а в опасном болоте, вот-вот и увязнут в трясине. Нужно было нарушить молчание, что сковало их железными цепями.       — Трек? — неуверенно произнесла Сирен, но ответа не последовало.       Гормианка с интересом рассматривала задумчивое лицо друга, но потом поняв, что пялиться некрасиво, она быстро отвернулась, уткнув взгляд обратно в потолок. «А он вырос», — промелькнуло у Сирен в голове. Они не виделись не так уж и долго, но Трек и правда казался куда взрослее чем прежде. Сирен не могла сказать, что именно в нем изменилось, но эти еле заметные перемены словно делали из него совершенно другого гормиана, а, возможно, это лишь чувства Сирен, усилившиеся с каждым часом, не давали ей спокойно смотреть на своего друга.       — Трек! — позвала Сирен уже увереннее и громче.       Трек дернулся, словно забыл, что кто-то еще находился с ним в комнате, а затем улыбнулся:       — Да?       — Так что произошло потом?       — А… Это…       — Вы все решили просто разойтись? Даже Рифф?       — Ну… Все было не так просто. Я не знаю, о чем думал каждый, но я уверен, что каждый из нас боролся с внутренними переживаниями. Даже я думал: «Что же мне делать дальше?» Я с детства мечтал стать герольдом, а потом то ли по воле самого Рагбо, то ли по воле случая я им стал, а теперь, когда браслеты повреждены, я совершенно растерян… Думаю, так было со всеми.       — И вы решили, что найдете ответ дома?       — Ну… Можно и так сказать. Не поверишь, но первым высказался насчет этого Рифф. До сих пор помню, как чуть не сел прям там на балконе, когда Рифф сказал…

***

      — Думаю, пришло время, — сказал Рифф, облокотившись на перила балкона.       Ребята непонимающе подняли головы и посмотрели на друга. Айкор устало поправил уже в который раз съехавшую корону и ближе подошел к огненному:       — Время чего? Если уж начал, то говори до конца       Трек встал рядом с Айкором и кивнул, выражая согласие с его словами, а вот Эрон лениво свесился чуть ли не всем туловищем с балкона и выжидательно смотрел на Риффа.       — Пришло время расстаться, друзья, — Рифф обернулся, его губы сузились в тонкую полоску, а глаза пылали решительностью.       — Как так? Ты только признался мне, а мы уже расстаемся? — Эрон схватился за сердце, но тут же осекся, когда все остальные одарили его недовольным взглядом.       — Необязательно поступать прям так радикально. В моем дворце для вас всегда найдется место, — Айкор опустил свою ладонь на плечо огненного.       Рифф немного растерянно глянул на чужую руку на плече, но потом ласково улыбнулся и осторожно взял руку Айкора.       — Спасибо за предложение, но куда уж нам огненным в Ледяном королевстве? Задержусь еще немного и стены замка расплавятся.       — Да, — согласился Айкор, улыбаясь. Неловкая шутка друга несколько успокоила его.       Каждый из них вздохнул то ли с горечью, то ли с облегчением: наконец-то они смирились с тем, что пора возвращаться домой к своим семьям.       — То, что мы расстаемся сейчас, еще не означат, что мы расстаемся навсегда, — подал голос Трек, приобнимая друзей.       — Угу, мы всегда можем навещать друг друга, — сказал Рифф.       — Или отсылать письма в конце концов! — радостно добавил Эрон, пролезая между Треком и Риффом.       — Знаете, мне даже немного страшно, — еле слышно прошептал Трек.       — Мне тоже, — согласился Эрон.       — Нам всем, — голос Риффав дрогнул, словно он был готов заплакать. — Я хочу вернуть Ао-ки, хочу отправиться вместе со всеми вами в увлекательное путешествие, хочу защищать Горм, хочу менять его, но я не знаю, с чего начать и как вообще это сделать. Я так растерян. Я так запутался, что… Просто хочу домой. Хочу… К сестре.       Ребята сжали друг друга в крепких объятиях, они закрыли глаза и коснулись друг друга лбами. Они чувствовали каждой частичкой своего тела, что ветер несет не только снежинки, но и большие перемены. Хорошие или плохие они решат потом, но сейчас они сделали свой выбор и не собираются его менять.       — Мы — семья, — прошептал Рифф.       — Семья, — донеслось ему в ответ.

***

      — Это даже мило, — протянула Сирен.       — Думаешь?       Трек не стал ей рассказывать все, что знал, ведь некоторое должно остаться лишь между "..."       Перед глазами у Трека промелькали лица друзей, отчего ему стало также грустно, как и в момент расставания. Сначала их было пятеро, но стоило уйти Ао-ки, как остальных разбросало по всем четырем сторонам мира. Правильно ли они поступили, что сдались, даже не начав поиски Ао-ки? Правильно ли они поступили, что не поддержали Риффа, а вместо этого наоборот заставили того передумать? Друзья ли они после такого?       По левой руке, на которой раньше был браслет, пробежали мурашки. Если бы браслеты не были сломаны, отправились бы они на поиски? Трек почувствовал разочарование. Ему было стыдно признаваться даже самому себе, что его беспокоит не только уход Ао-ки и его расставание с друзьями, но и то, что, будучи не герольдом, он никого из себя не представляет. Ему придется усиленно искать работу, скорее всего его возьмут обычным шахтером, возможно, с помощью отца у него получится устроится в монетном дворе, со временем появится жена и дети, а потом… А потом ничего. Ничего. Он будет жить обычной жизнью, зная, что последнее приключение герольдов закончилось не простой неудачей, а самым настоящим провалом. Возможно, он так никогда и не узнает, что же случилось с Ао-ки. Такова будет награда за его бессилие.       Трек почувствовал тяжесть в груди. Раньше он всегда старался думать оптимистично, но в свете последних событий в голову лезло что-то вязкое, липкое и неприятное. Кто знает, может, бывшим герольдам не суждено больше не суждено собраться вместе: один из них женатый король, другой влюблен в него, отчего не сможет с ним общаться как прежде, а третий… А третий, кажется, потушил свое пламя и забыл, как разжечь его снова.       «Но что насчет меня?» — Трек чувствовал угрызения совести, что из всех четверых он пострадал меньше всего, даже браслет и тот получил лишь одну трещину, в то время как, например, у Риффа браслет раскололся на четыре части. «Интересно, может именно это окончательно убедило его», — задумчиво вздохнул каменный и мысленно дал себе обещание написать друзьям, чтобы убедиться в их здравии.       — То есть вы все разъехались по домам? — Сирен села, скрестив ноги.       — Угу.       — И все?       — Угу.       — Так просто?       — Угу.       — Но ведь… Хм… А браслеты вообще никак нельзя починить?       — Ао-ки знала о браслетах все. Без нее даже ученые Ледяного королевства ничего не смогли сделать, но Айкор дал распоряжение разобраться им во всем, может, что и выйдет.       — Но ты не веришь?       — Мне хочется верить, но…       — Ясно… А браслет у тебя?       — А? Ну да. Каждый забрал свой, надеясь, что энергия королевств поможет их починить, но мой так и не подал признаков жизни.       — Покажешь?       Трек встал и подошел к столу, потом отодвинул полку, откуда достал древнюю реликвию. Кто бы услышал, что браслет Гормити хранится в обычном столе в самой обычной комнате, то точно не поверил бы. Трек протянул подруге браслет, и та с любопытством рассматривала его, даже на руку надевала, но тот свободно висел, словно был на три размера больше. «Странно… У Трека не настолько большая рука», — задумалась Сирен, проводя пальцем по большой трещине, что проходила вдоль драгоценного камня. «Он и вправду сломан. Раньше он был таким ярким», — Сирен поднесла браслет почти вплотную к лицу, чтобы получше рассмотреть камень. Он теперь не сияет успокаивающе теплым желтым, а потускнел, да еще и помутнел до неприятно серого цвета.       — Знаешь… Мне предложили работу в столице, — протянула Сирен, все также рассматривая браслет.       Трек удивленно охнул и улыбнулся:       — Правда? Это же замечательно! А что за работа?       — Ученицей у королевского скульптора. Он обещал меня всему научить, а потом я смогу стать и подмастерьем, а там уже и до собственного дела недалеко.       — Ух ты! Когда ты приступаешь к работе?       — Честно говоря, я еще не дала свое согласие.       — Что? Почему?       — Я не совсем уверена в своих силах и…       — Ты, Сирен Эбо, не уверена? Ты — самая талантливая, смелая и сильная гормианка, которую я когда-либо видел!       Сирен почувствовала, как начали краснеть ее щеки. Трек считает ее самой… «Может, это что-то значит?» — Сирен смущенно закусила губу. Мысленно она уже себя ругала за глупость и пустые надежды.       — Просто… За время пока я буду в ученицах, в шахте я заработаю намного больше и…       — Сирен, это же такая возможность. Тебя берет в ученицы сам королевский скульптор! И даже не требует с тебя дополнительное образование.       — Наверно, ты прав, но все-таки я еще не хочу бросать свою семью.       Трек положил свою руку на ее и улыбнулся, так мягко и нежно, что у Сирен ухнуло сердце в районе пяток:       — Сомнение — это нормально. Поступай, как велит сердце. Если ты не хочешь, то кому нужны эти возможности, если они не по душе тебе?       — Спасибо, — Сирен улыбнулась. — Спасибо, что писал мне.       Последняя фраза была такой тихой, что даже Сирен не знала, произнесла она это вслух или нет, но ответ Трека вызвал у нее бурю непонятных чувств.       — Спасибо, что читала, — прошептал он, чуть сжав пальцы на ее ладони.       Внутри Сирен разгорелся настоящий вулкан, ей казалось, что если она откроет рот, то из него польется лава, а ведь она далеко не огненная гормианка, чтобы так думать. «Зотобба, кто меня за язык тянул?» — хаотичные мысли метались туда-сюда, словно пытались спрятаться, а потом она подняла взгляд.       Его щеки покраснели не меньше ее, но его глаза излучали такую искренность, что Сирен почувствовала… Как там говорят? Бабочки в животе? Да, это были определенно они. Волнение овладело ей, но оно совершенно не пугало, это волнение было приятным, словно облако.       Она вспомнила, как он писал ей, а она писала ему. Она вспомнила, что их души уже давно раскрылись друг другу в этих письмах. Они знают друг друга достаточно. Достаточно для юношеских мечтаний. Достаточно для первой любви. Достаточно для неловкого первого поцелуя.       Они приблизились. Коснулись кончиками носа. Они чувствовали дыхание друг друга. Мысли улетели куда-то очень далеко, не осталось переживаний, остались лишь они. Лишь миг. Этот чудесный миг.       — Трек! Обед!       Громкий голос матери пронзил дневную тишину, напугав влюбленных. Они отскочили друг от друга как ошпаренные. Трек аж подскочил на ноги, а потом откашлявшись, протянул Сирен руку, помогая подняться.       — Пора кушать, — неловко улыбнувшись, сказал он.       — А-ага.       Когда они вошли в столовую, то Сирен увидела еще одного члена семьи. Его Трек часто упоминал в своих письмах. Невысокий гормиан на кресле-коляске с ярко выраженными симптомами голубости, маленькие каменные кристаллы торчали из скул и локтей старика, судя по креслу, из колен и ступней, скрытыми под скатертью, тоже торчали каменные кристаллы, был дедушкой Трека.       Сирен приходилось видеть больных голубостью, но гормианов, пораженных ею настолько сильно — нет. «Наверно, он очень страдает», — подумала Сирен, но тут же поспешила избавиться от собственных мыслей, чтобы грусть не отразилась на ее лице.       — А кто эта юная гостья? — голос старика был немного поскрипывающим.       — Это Сирен. Она мой друг, — улыбнулся Трек.       Гормиан одарил их каким-то многозначительным взглядом, а потом лукаво посмотрел на Ерту и сказал:       — Слышал вчера забурили до такой степени, что подняли подземные воды. Там молодежь уже во всю купается.       — Подземные воды? — удивилась Сирен, садясь за стол.       — Иногда и такое случается, — дедушка Трека был похож на хитрого песчаного кота. — Почему бы вам не пойти туда?       — Нет, нет и еще раз нет! — запротестовала Ерта. — Это может быть опасно! Подземные воды такие не предсказуемые, а что если что-то случиться?       После слов Ерты старик разочарованно закатил глаза: его дочь слишком мнительная. Будучи взрослой, она забыла какого это быть юным и активным, она забыла, что и ее сердце когда-то мечтало о приключениях.       — Лучше пойдите и соберите фиников, — Ерта строго нахмурилась.       — Милая, ты не забыла, что Ригшби тоже хотел собрать финики? — тихо засмеялся старик.       — Ох, да точно. Мой малыш хотел сорвать первый финик с дерева. Уроки уже должны были кончиться, так что подождите его, хорошо?       Трек пожал плечами, откусывая свежеиспеченную лепешку. Ему было без разницы, собирать фрукты сейчас, либо минутами позже, но раз его брат хотел сорвать первый финик, то так тому и быть.       После обеда они спокойно ждали возвращения младшего брата Трека, Ригшби. Сирен с любопытством рассматривала книги в комнате Трека, ей было интересно, что же предпочитает читать ее друг. «Друг… Он просто друг», — мысленно повторила про себя Сирен. — «Какой он тебе друг? Друзья не тянутся целоваться!» Гормианка заглянула за плечо, Трек лежал на кровати, но не полностью, а так, чтобы ноги все еще были на полу и были согнуты в коленях, в руках он задумчиво вертел книгу, явно вспоминая откуда у него такая. «Зотобба! Мы буквально почти поцеловались, а ему все равно!» — Сирен была готова швырнуть в него книгу. Она не знала, что он украдкой смотрит на нее. Она не знала, как скользит его взгляд от ее волос до ее спины. Она не знала, как он размышляет о ее красоте, и о том, как же сильно он хочет уткнуться в ее шею и лежать так с ней в обнимку. Если б она узнала, хоть капельку того, о чем он думает, то все ее сомнения исчезли бы без следа.       — Я дома! — громкий стук двери напугал подростков.       Они подскочили и выскочили из комнаты, будто делали что-то запретное. Гормиан лет семи улыбнулся так широко, как только позволял его рот, а потом с разбегу кинулся к Треку в объятия:       — Ты наконец вернулся!       — Привет-привет! Да, я дома. И ты это повторяешь с того самого дня, как я вернулся.       — Ну и что? Я просто рад тебя видеть! Ты же никуда больше не уйдешь?       — Никуда-никуда.       Сирен было отрадно наблюдать за братьями, ей сразу вспомнился Дунстан, который также любит обниматься.       — Брат, у нас гости? — Ригшби наконец обратил внимание на гормианку.       — Да, познакомься. Это Сирен.       — Привет-привет! — Сирен улыбнулась, из-за чего ребенок стал еще радостнее.       Ригшби был копией Трека, кроме разве что более долговязого телосложения, который присущ больше ветряным гормианам нежели каменным, скорее всего с возрастом его телосложение изменится. Сирен вспомнила, как ее мама посмеивалась над тем, каким был длинным и тонким ее муж в молодости.       — Хорошенько пообедай, чтобы тебе хватило сил, — Трек потрепал брата по голове.       — Сил? На что?       — Пора собирать финики! — закончила за Трека Сирен.       — Уже? Они наконец-то созрели? А мы сделаем из них слепики (аналог вареников)? — Ригшби бросил свою учебную сумку и метнулся к столу.       — Слепики?       — А мне Тито сказал, что слепики из фиников — самые вкусные слепики во всем Горме, — довольно ответил гормиан, зачерпывая пюре ложкой.       — А! Твой одноклассник?       — Брат, если бы ты не ушел, то знал бы, что Тито — мой самый лучший друг, — немного обиженно пробурчал Ригшби.       — Прости, — смущенно посмеивался Трек.       — Ригшби, не спеши так! Финики никуда не убегут! — строго нахмурила брови Ерта.       Вскоре, когда маленький гормиан поел, ребята пошли на задний двор собирать финики. Пальма была небольшой, высотой примерно с взрослого каменного гормиана, но вот в ширину была очень толстой, а сколько на ней было фиников!       — Как ты и писал, твоя мама — первоклассный садовод, — присвистнула Сирен.       — Угу, она так долго с ним мучилась, а оно только сейчас дало плоды. Мама говорит, что это к хорошему.       — Нет, ты только представь, если у твоей мамы получилось вырасти у себя во дворе финиковую пальму, то представь, что она сможет вырасти в Марре с его более влажным климатом!       — Ты прям вся светишься, — Трек не сдержал улыбки.       — Конечно! У меня даже кактус умер!       Сирен сначала немного смутилась, когда Трек громко рассмеялся от ее слов, но потом гормианка быстро поддалась такому заразительному хохоту. Они схватились за плечи друг друга, чтобы не свалиться от смеха на землю, настолько им было весело. Постепенно в легких как будто заканчивался воздух, отчего их смех превращался в непонятное бесшумное подрагивание.       А потом Сирен подняла взгляд и пропала. Утонула в его карих глазах, в которых то и дело сверкали радостные огоньки. Его глаза показались ей самыми красивыми, ей казалось, что такого цвета нет ни у кого. Это был не цвет шоколада или благородного дерева, а цвет калитки у ее дома в закатный час.       Именно в этот момент Сирен Эбо окончательно убедилась, что влюблена. Ей захотелось обнять его, так сильно, чтобы аж до дрожи, но Сирен посчитала это крайне некультурным, ведь она не знает, что Трек думает о ней. Ей хотелось верить, что ее глаза также прекрасны для него, как и его глаза для нее, но так ли это на самом деле? «Что может быть хуже невзаимной первой любви?» — с жалостью пронесся у нее в голове внутренний голос.       — Мы финики собирать будем или нет?       Резкий вопрос Ригшби испугал обоих. Трек и Сирен подпрыгнули на месте и отскочили друг от друга так неуклюже и быстро, что Трек споткнулся на собственной ноге и упал.       — Брат, ты такой неуклюжий! — звонко рассмеялся Ригшби и подбежал к брату.       — Ты в порядке? — улыбчиво спросила Сирен.       — Да, ничего страшного, — лицо Трека выглядело смущенным.       — А теперь ты меня поднимешь? — Ригшби упер кулаки в бока, пытаясь быть похожим на свою мать в минуты раздражения.       Трек, посмеиваясь, присел, чтобы Ригшби смог сесть на плечи, а потом аккуратно поднялся.       — Тебе не тяжело? — обеспокоенно спросил младший.       — Неа, я сильный.       — Пф! Это не ты сильный, а я легкий!       — Ну конечно, — рассмеялся Трек.       — Ригшби, ты такой вредина, — Сирен с наигранной обидой сложила руки на груди.       — Прости, — виновато протянул ребенок, из-за чего Трек и Сирен довольно улыбнулись.       Сирен было отрадно наблюдать за братьями. Они так светло улыбались друг другу, а, когда Ригшби сорвал свой первый фрукт, то по всему двору разнесся смех, полный истинного счастья.       Может, Трек и хотел снова сражаться с дарканами, но вот такая семейная идиллия тоже приносила ему немало радости. «Семья поможет ему преодолеть все это», — подумалось Сирен. — «Все-таки хорошо, что у него такая замечательная семья».       Собирать финики оказалось веселее, чем они думали, поэтому неудивительно, что пока они возились с фруктами, которых на дереве было немерено, ребята не заметили, как начало вечереть. Солнце уже начало опускаться, знаменуя о том, что время близиться к ужину.       — Уже пора заканчивать, — Трек опустил брата на землю и потрепал его по голове.       — Угу, — Сирен кивнула, а затем подмигнула. — Ну что, Ригшби? Кто первым войдет в дом, тому достанется первый финик!       — Я-я! — воскликнул маленький гормиан и ринулся к дому.       Сирен шутливо толкнула Трека и побежала за его проворным братом. Бывший герольд мягко улыбнулся, поднял большую корзину, наполненную доверху, и уже собирался уходить, как взгляд сам устремился к небу. Оно было абсолютно чистым, ни намека на облако. Такой вид довольно частое явление в Каменном королевстве, но отчего-то Треку он показался совсем иным, не таким каким он помнил его раньше. Небо стало пугающе неопределенным. Неопределенным? Трек не знал, говорил ли так хоть кто-нибудь про саму Нит, но поскольку Нит — многоликая богиня, с быстро меняющимся настроением, то наверняка она может быть и неопределенной.       «Интересно, как там ребята?» — уже который раз Трек задавался этим вопросом, но несмотря на беспокойство, он так и не решился написать им. Каждый день он обещает себе написать им вечером, но каждый раз «вечер» превращался в «завтра». «Айкор — король, а они всегда в делах, им некогда отвечать на пустячные письма. Рифф, наверно, все еще в пути в Огненное королевство, а вот Эрон… Эрон находит успокоение дома», — размышлял про себя Трек. — «Нет-нет! Я должен им написать. Они мои друзья, и я о них беспокоюсь. Позже обязательно им напишу!»       После того самого происшествия Трек не переставал ругать самого себя за слабость, трусость и другие плохие качества. Чем больше он думал, тем больше приходил к мысли, что по сути он не так уж и близок с другими герольдами. Рифф и Айкор преодолевали много трудностей вместе, что помогло им не только перестать враждовать, но и стать лучшими друзьями; Эрон всегда тянулся к Айкору то ли из-за их противоположных характеров, то ли "...", а вот Ао-ки хоть и ладила со всеми, но ближе всех ей был все равно Айкор, Рифф же сам влез в ее серьезный и обдуманный мир, подходящий ледяным гормианам, и остался там, став тем, кому она могла довериться. Трек же не имел такой большой уверенности в себе как у Риффа, не был таким умным как Айкор, или таким легким в общении как Эрон и уж тем более не таким крутым как Ао-ки. Он был средненьким, самым обычным каменным гормианом, в нем не было ничего экстраординарного. И это с учетом, что он стал намного увереннее в себе во время приключений, хотя может уход Ао-ки на него так повлиял? Ведь в первые в его жизни наступила это нелегкая полоса неприглядного цвета. А может на него влияет угрызения совести за то, что он «легко отделался».       — Трек!       Каменный подпрыгнул от неожиданности и посмотрел на ту, что звала его. Она смотрела на него удивленно, но в то же время и несколько мило. В лучах уходящего солнца ее лицо выглядело так, словно сошло с картин знаменитых художников. По крайней мере так казалось Треку.       «Трек, я тот камешек», — кажется так она сказала тогда. Тогда он поверил в нее так, как в себя не верил никогда, может, поэтому они так близки. Может, она в нем видит то, чего он в себе разглядеть не в силах?       — Прости, задумался. Уже бегу! — громко сказал Трек и побежал к подруге.       Сирен непонимающе наклонила голову, но как только Трек приблизился к ней, то улыбнулась, и Трек почувствовал, как от ее улыбки сердце бухнуло в районе живота и отбивало там бешенный ритм.       — Кхм… Надо уже заходить. Ригшби хочет поесть фиников, — кашлянула Сирен, смутившись.       — А, да, конечно, — Трек покраснел и заспешил внутрь.       Потом Ерта быстро сделала вкуснейшую начинку для пирога из фиников и орехов, а потом начала готовить на стол, с чем ей помогали Трек и Сирен. Ригшби ошивался рядом, скорее мешая, чем помогая, из-за чего Трек потом отправил брата делать домашнее задание, но Ерта его остановила:       — Ох, Трек, пускай отдохнет, после ужина пусть сделает.       — Но, мама, после ужина он захочет спать, а ему надо учиться. Он и так собирал с нами финики и устал, поэтому пусть наоборот до ужина сделает хоть часть уроков, а потом будет отдыхать.       — Но я не хочу, — подал голос Ригшби.       — Уроки — это важно, — Трек нежно погладил брата по голове, но тот недовольно откинул ее.       — Не хочу.       — Но, Ригшби…       — Трек, отстань от него! — Ерта недовольно нахмурилась, но затем мягко улыбнулась. — Ригшби, милый, давай ты поможешь маме нарезать пирог?       — Ура! — воскликнул Ригшби и обнял маму.       «А меня заставляли делать уроки», — проворчал внутренний голос Трека, отчего тот недовольно вздохнул, но дальше спорить не стал.       — Ты прям строгий брат, — весело прошептала Сирен, пытаясь несколько разрядить обстановку.       — Ну, я же старший брат, вот и беспокоюсь.       Когда Сирен в очередной раз улыбнулась, настроение Трека начало постепенно повышаться. Ригшби просто младшенький, а младших всегда балуют.       Ригшби аж ерзал от волнения. Он держал самую опасную вещь в доме. Он держал Нож, правда ему помогала мама в нарезке пирога, но это все равно было очень ответственным занятием.       У Ригшби было такое сосредоточенное лицо, что Сирен невольно засмеялась. Ее младший брат уже давно сам нарезает и овощи на салат, а вот у Ригшби такого опыта нет. Видимо Ерта редко поручает ему такие задания.       — Папа опять поздно? — спросил Трек, глядя в окно.       На миг Ерта остановилась и сжала ладонь Ригшби сильнее чем нужно, но затем быстро расслабила хватку и ответила:       — А, да-да. Не волнуйся, он предупреждал, что задержится.       — Ох, опять ужинать без него, — немного расстроился Трек, уже представляя из-за чего на самом деле задержался отец.       — Ну, ничего. Будет еще время поужинать вместе. Вот, уже почти все готово! Молодец, Ригшби! А теперь Трек, пожалуйста, приведешь дедушку за стол?       — Конечно.       Трек направился в комнату дедушки, где он скорее всего только проснулся от дневного сна. Постучав и подождав заветное: «Заходи-заходи!», Трек вошел в уютное дедушкино гнездышко: старенькие потрепанные книжки, пучок засушенных изилисов над дверью, флакончики с лекарствами, ловец солнца над окном позвенькивал одному ему известную мелодию. Здесь пахло книгами и всякими лечебными травами. Сколько Трек себя помнил, тут всегда так пахло. Этот запах ассоциировался у него с дедушкой.       Старик лежал на кровати и улыбчиво смотрел на него, несмотря на прогрессирующую болезнь, в его глазах все еще виднелись бриллианты, как бы сказали каменные, или искры, как бы сказали остальные.       — Пора ужинать, — сказал Трек, подойдя ближе.       — Наконец-то! Я уже проголодался!       — Да, я тоже.       Трек пододвинул кресло-каталку ближе к краю кровати и наклонился, чтобы дедушка поудобнее схватился за него. Герольд вдохнул в легкие побольше воздуха, чтобы на выдохе посадить дедушку в кресло. Он уже не в первый раз делал это, поэтому знал, что именно так ему будет легче сделать это. Хоть и на вид старик был худым, но на деле из-за торчащих из разных мест камней, он был неимоверно тяжелым. «Словно мешок камней», — подумалось Треку, и он быстро пробежал взглядом по торчащим из коленей дедушки острых кристаллов. У Трека создавалось впечатление, как будто их становилось все больше с каждым разом, хотя скорее всего так оно и было.        «Голубость не щадит старых, поэтому живи на полную пока молодой», — так ему всегда говорил дедушка.       — Она милая, — весело сказал старик.       — Да, она такая, — ответил Трек, накрывая ноги дедушки пледом из верблюжьей шерсти. — Подожди… Что?       — Ага, попался!       — Нет, я не это имел в виду.       — Так что она тебе нравится?       — Мне? А… Я…. — Трек густо покраснел. — Так! Пора ужинать!       Старик хрипло посмеивался, пока его внук пытался охладить пылающие щеки.       Все уже сидели за столом и весело болтали о всякой чепухе. Трек сделал нескольких глубоких вдохов и выдохов, а затем прикатил дедушку к столу, а сам сел рядом с Сирен.       — Оставайся сколько хочешь! — пролепетала Ерта.       Гостеприимней каменных гормианов только ветряные, поэтому нет ничего удивительного в доброте Ерты, но кроме этого на самом деле Ерта преследовала и иную цель. Сирен для нее была никто иная как будущая женушка ее старшего сына, поэтому пыталась как можно больше ускорить дело к свадьбе, а для этого нужно как можно больше сталкивать сынишку с этой молодой гормианкой.       — Правда? Спасибо! Но не беспокойтесь, я не буду долго вас тут стеснять, — Сирен радостно хлопнула в ладоши.       — Ты нас не стесняешь, — улыбнулся Трек.       — Сын прав. И мой муж будет не против, так что не волнуйся о пустяках. Значит, ты говоришь, что работаешь в шахте?       — Да, добываю руду, но сейчас у меня можно сказать отпуск.       — Отлично-отлично!        «Не только миленькая на личико, но и работящая, с такой женой никто не пропадет», — мысленно одобрила выбор сына Ерта. Она была рада, что Трек в своих странствиях время зря не терял и не только прославился, но и невесту для себя нашел.       — А как вы познакомились? — поинтересовался старик.       — Ох, Трек спас меня от плохого начальника, который прислуживал дарканам!       — Правда? — Ригшби аж уронил ложку от удивления.       — Правда-правда. Ты бы видел, как он призвал гормити и спасал нас от дарканов!       — Вау!       Трек уставился в тарелку от смущения, почему-то из уст Сирен слышать это очень смущающе.       — Когда я вырасту, то тоже стану герольдом!       — Обязательно станешь, — погладила сына по голове Ерта.        «Герольдом», — отозвалось эхом у Трека в голове. Это слово вызывало у него странные эмоции. Ему было одновременно и радостно, и горестно. Раньше он никогда не испытывал таких чувств, может, это и называется взросление?       Дальше Трек не очень помнил, о чем они болтали. Темы были затронуты разные, и даже когда все наелись, то никто не спешил уходить со стола. Беседа тянулась одна за другой, плавно сменяя друг друга. Такая мирная семейная посиделка нравилась Треку, а особенно ему нравилось, что Сирен не выглядела чужой, словно она всегда была с ними. Может, это глупо, что он волновался о таких простых вещах. Ведь Сирен не может не нравится.       А когда наконец с разговорами было покончено, Трек и Сирен остались наедине в гостевой спальне, где Трек стелил подруге постель. В доме была лишь одна гостевая спальня, которая обычно предназначалась брату хозяину дома, дяде Харлану, любителю оставаться у них на полгода, а теперь эту комнату займет Сирен. Трек даже надеялся, что у Сирен такая же привычка оставаться по долгу, как и у его дяди.       — Было весело. Спасибо, что позволил остаться, — улыбнулась гормианка, плюхаясь на кровать.       — Спасибо, что пришла, — Трек улыбнулся в ответ.       — Похоже у тебя появилась новая привычка.       — Что? Какая?       — Отвечать на благодарность благодарностью.       Гормиан сначала растерянно посмотрел на подругу, но затем негромко засмеялся, почти шепотом. Этот смех напомнил Сирен шорох песков пустыни Мурзу, такой же приятный и бархатистый.       — Спокойной ночи, Сирен.       — Спокойной, — ответил она, провожая взглядом исчезающую за дверью фигуру.       Как только дверь захлопнулась, Сирен с шумом вздохнула, накрыла голову подушку и тихонько запищала. Она чувствовала себя, мягко говоря, странно: сердце бешено стучало в груди с гулким «тудум-дудум», уши горели, а с лица не сходила улыбка, но в то же время в ее голове происходил полнейший бардак. Она хотела признаться ему, но боялась показаться слишком легкомысленно и легко влюбчивой. Она хотела рассказать ему о своих чувствах, но ее не покидал страх быть отвергнутой. Если бы она знала, что по ту сторону двери Трек сидит на корточках, закрыв от смущения лицо руками, и дышит через рот, пытаясь хоть как-то унять скачущее в груди сердце, то все ее страхи тут же покинули бы ее.       «Вот, что, наверно, чувствовал Эрон», — подумал Трек, вставая. Он хотел было пойти к себе в комнату, как услышал звук открывающейся входной двери, а следом он услышал шарканье и громкую отрыжку. Трек обернулся и увидел неуверенно стоящую на ногах силуэт, то и дело качающуюся туда-сюда словно маятник.       — Привет, папа, — выдавил из себя улыбку Трек, подходя ближе.       — О! Сына! Прив! Дав-но не ви-де-лись! А ти вырос! — язык гормиана заплетался от количества выпитого алкоголя.       — Ты мне это уже утром говорил, — покачал головой Трек, подпирая отца плечом, чтобы тот не упал.       Трек аккуратно взял у отца недопитую бутылку настойки и поставил ее на пол возле входной двери, потом бросил взгляд в сторону родительской спальни. Мама не вышла. «Она не могла не услышать», — подумал Трек и повел своего папу к дивану в гостиной.       Ерта имела привычку запираться в комнате, когда была чем-то недовольна или обижена, и могла часами находиться в спальне, совершенно не заботясь, что происходит за пределами комнаты. Раньше, когда Трек был младше, Ерта редко закрывалась, но чем старше становился Трек, тем чаще она скрывалась в спальне, в надежде, что ее старший сын обо всем позаботиться. Так оно и было.       Когда Трек наклонился к дивану, то его папа вместо того, чтобы лечь на диван не рассчитал расстояния и улегся прям на пол.       — Папа, вставай, пожалуйста. На полу лучше не лежать.       — Ты такой у меня хороший, — промычал гормиан послушно вскарабкиваясь на диван.       Трек устало вздохнул, взял плед и накрыл им отца.       — Как дела в школе?       — Пап, я уже не хожу в школу.       — Как? Уже? Неужели ты так быстро вырос?       — Наверно?       — Если ты меня обманываешь и просто прогуливаешь, то я буду ругаться.       — Хорошо, папа, ложись спать.       — Ты такой у меня хороший.       — Да, папа, ложись.       Трек поправил плед, когда гормиан в очередной раз взмахнул руками в попытках обнять сына.       — Не зря мы назвали тебя в честь Рагбо. Созвучие с богом — это самое главное.       После этой фразы Трек замер и недоуменно посмотрел на отца. Моргнул раз другой, а затем шепотом сказал:       — Папа, я не Ригшби.       — Что? А кто?       — Трек.       Теперь была очередь гормиана недоуменно смотреть на сына. Он медленно закрыл веки, а затем также медленно разлепил глаза.       — А! Трек! Конечно-конечно. Я как раз праздновал с коллегами твое возвращение.       Так называемое празднование у Хиса Сераписа продолжалось уже неделю с возвращения сына. Каждый день Ерта говорила детям очередную ложь о занятости мужа, хотя сказать по правде верил в это лишь наивный Ригшби.       «Вы же каменные вроде любите выпивку», — сказал как-то раз Айкор. Трек устало посмотрел на отца, у которого уже слеплялись глаза, наконец-то он засыпал. Он не всегда так много пил. Когда Треку было десять, Хис не получил повышение, к которому стремился все долгие годы работы в монетном дворе, а потом… Потом он один раз выпил все запасы настойки в доме от грусти и досады, а потом пошел к соседу запивать выпитое, а потом пошел и третий раз, а там следом и четвертый с пятым и так до бесконечности. Замкнутый круг, состоящий из трех звеньев: грусти, алкоголя и самого Хиса.       «Нет, они просто не знают, что делать со всем этим», — мысленно ответил Айкору Трек и в последний раз поправил плед. А затем он повернулся, чтобы направится к своей комнате, и поднял голову. Перед ним совсем недалеко, прижав ладони к груди, стояла Сирен. Ее уши были опущены, а взгляд не выражал ничего кроме сожаления.       Трек стыдливо отвернулся.