Один балкон, которого было достаточно.

— Посиди-ка пока тут, ворчливый хрен! — проворчал Букер, перекрикивая чересчур громкую музыку, и вытолкнул Деда-Босса на балкон. Дверь с грохотом захлопнулась и теперь старик мог слышать лишь звуки вовсю набирающей обороты вечеринки внутри. Музыка заглушала мысли и долбила так громко, что от басов вибрировали стены, а мебель то и дело потрясывалась под бит. Босс своей старческой головушкой не сразу осознал где находится и что вообще произошло. Лишь тогда, когда зимний холод начал подкрадываться к совсем по-домашнему легко одетому старику, стало понятно, что дела весьма плохи. Босс предпринял попытку открыть дверь и вернуться в приятное тепло, но та не увенчалась никаким успехом: вероятно, дверь чём-то подперли, ибо в их квартире она не закрывалась уже лет пять. Темнота сгущалась над морозным Новосибирском, погружая город во мрак. На горизонте виднелось множество ярких желтых огоньков-фонарей, освещающих серые проспекты и дороги. В окнах таких же серых многоэтажек ещё горел свет и люди там, естественно, жили своей нормальной жизнью. Босс поежился от холода. На небе неторопливо мигали тусклые звёзды, а в поблекших с возрастом его глазах отражался яркий лунный свет. Небо было чистым-чистым, что конечно же, не сулило ничего хорошего. Босс знал, что безоблачная погода наверняка приведет к сильным морозам. Обняв себя руками, старик пытался хоть как-то согреть свою худую тушу, но дряхлые костлявые конечности уже давно озябли и дед практически утратил возможность их чувствовать. Тело, обернутое лишь в старенькую майчонку и трусы, неслабо трясло, из носа ручьем текли склизкие зеленые сопли, а оставшиеся девять зубов во рту громко клацали друг о друга. Босс завесил шею бородой, создавая импровизированный шарфик, но этого было ничтожно мало, чтобы согреться в жестокий тридцатиградусный мороз. Босс пинал, бил кулаком, головой и всякими другими частями тела по хорошо запертой чем бы там ни было двери. В общем делал все, что было в его дедовских силах, чтобы его заметили и выпустили из своеобразной, но такой изощренной камеры пыток. Однако, все усилия старичка канули прямиком в бездну, словно в большую неподтертую сраку: любой стук, издаваемый Боссом, терялся на фоне все также долбящей со всех динамиков музыки и был до смешного тих, что никто даже бровью не повел. Силы старичка были совсем на исходе. Он чуть-чуть разогрелся, но вместе с тем появилась страшная отдышка и холодный воздух неприятно саднил горло, когда Босс с каждым вдохом старался набрать побольше кислорода в легкие. В босые ноги словно вонзилась тысяча острющих иголок, какими он любил побаловаться в детстве. И без того холодный паркет местами был заледеневшим. — Помогите! — прокричал Старик-Босс, веря, что его вопли в ночи кто-нибудь да услышит. Но, назло ему, конечно же, в эту ночь улицы были по-особенному пусты. Словно сама судьба-матушка решила так над ним поиздеваться. Создала для Босса самые хардкорные условия и сидит, заливисто посмеивается и наблюдает. Ноги старика подкосились и он завалился на холодный пол, ощущая, как тело деревенеет, отказываясь функционировать — Ресторатор… — хрипло проговорил он, хватаясь за свою последнюю надежду на помощь, ведь тот любил появляться весьма неожиданно. Но, увы, чуда так и не случилось и ему никто не ответил… *** — Оп-оп! Опа! — голосил Ресторатор двигаясь в такт ритмичной музыке, стоя на барной стойке и энергично танцуя. Получалось у него, без сомнений, довольно изящно. С лица не сходила широкая довольная улыбка, а движения были чёткими, точными, словно он учился этому всю жизнь. — Ого! А ты хорош, — хохотнул кто-то из танцующей массы пьяных людей. — Ща попрет! — слышалась заплетающаяся речь из угла, где располагалась новомодная пых-машина Жасмин. — Теперь у тебя тоже нет письки! — донеслось вообще непонятно откуда. — Вань, да не пойду с тобой никуда! Лапы убери! Скажи ему блять! А-А-А! — вопили с противоположной стороны. В общем, все, как и положено, веселились, не зная границ: пили, танцевали, делили дурь и просто хорошо проводили время. — Нам не нужен отель! Есть, водка, пиво, да, мы мутим коктейль, — вторя голосу из динамика, голосил Федя, умело разливая спиртные напитки за стойкой в минибаре. Веселье легко передавалось друг другу сладковатой дымкой, витающей в воздухе. Алкоголь, беззаботность и целая ночь грандиозной попойки. Для счастья, в общем-то, ничего больше и не требовалось. Разве что, еще больше алкоголя. — Всем стоять! Это облава! — разразился громкий крик, в момент прервавший всеобщее веселье после того, как входная дверь с грохотом отворилась. Музыку резко заглушили. Все как вкопанные стояли неподвижно. В помещение, топая, прошли два мента. Один из них был средних лет, видимо уже со стажем, а второй, шагая следом, на вид был совсем молод, однако тоже состряпал до невозможного хмурую ебучку. — Так, я по съебам! — тут же решил Ресторатор, распахнул окно и десантировался вниз. — Шестая вписка в этом месяце, как я заебался с вами разбираться! — бессильно проговорил старший мент, отбивая рукой фейспалм, — Не надоело? Вы реально настолько невменяемые?! — Ну что вы так сразу «невменяемые»? Вменяемые, просто немного упрямые. Что вот вы щас нашу вечериночку то портите? — в комнату расслабленной походкой ввалился красноглазый Алишер с довольной полуулыбкой. Наверняка тайком от всех уже успел чем-нибудь закинуться. Полицейский, подняв брови, удивленно уставился на него и присвистнул: — Семён, да ты глянь… Это ж Моргенштерн — самый главный наркоман! Мы его уже год разыскиваем, а он тут был! Красные глаза Алишера тут же округлились, а квадратное лицо вытянулось до прямоугольного, застывая в гримасе охуевания. Казалось, эффект дури резко сошел на нет и теперь Моргик в полной степени осознавал, какая ему светит пизда. — Э-э пацаны, меня нельзя… — Вяжем их Семён! — не дослушав Алишера, выпалил полицейский. Абсолютно все жители квартиры были арестованы и повязаны. В том числе и домашние животные, что недовольно фыркали и на нервозе мотали хвостами из стороны в сторону. Довольный проделанной работой полицейский нетерпеливо подгонял арестованных и небрежно рассаживал их по машинам. — Дядь, а полегче нельзя?! — выругался незнакомый ему парень с дебильной бородкой, когда почувствовал, как его с силой пихнули в бок. — Побрейся, — тут же отозвался младший напарник Семён. — Сам побрейся! — буркнул парень. Машины тронулись с места, оставляя позади себя старенькую многоэтажку и непривычную тишину. *** Дверь рестораторской квартиры отворилась лишь под утро, когда все уже рассвело и город более-менее оживился. В помещение ввалилась толпа народа, что вчера была так внезапно арестована. В этот раз за ними никто так и не пришел, поэтому выбираться пришлось самостоятельно и они решили бежать из обезьянника в ночи. Отличный шанс сам свалился им под ноги, когда охранник, снося двери, летел в туалет после съеденной им связки недозрелых бананов. А дальше все было гениально просто, так как кто-то разработал отличный, беспроигрышный план побега. — Веселая выдалась ночка… — хмыкнул Пимп, заваливаясь на диван. — Бля-я-ять! — раздосадовано протянул Букер, протиснувшись в дверной проем одним из последних. Он ринулся к балкону, убирая блокирующий проход холодильник с бухлом и резко распахнул балконную дверь. На холодном паркете неподвижно лежал посиневший от холода старик. Борода, впрочем как и одежда, были покрыты инеем, а с носа свисали огромные сосульки. Казалось, тело его обледенело и напрочь отвердело. — Блять… — негромко проговорил стоящий сзади Музыченко, таращась на тело из-за спины Феди, — лол...