Магия любви

      Амулет сверкнул в изящных руках. Ноготки с бесцветным лаком легко прошлись по изумрудному камню, золотому орнаменту и гравировке на задней части — она была нанесена умелым волшебником, который знал своё дело — занимался им уже не один десяток лет, хотя, казалось, пора мужчине съехать с катушек и не делать для детей волшебные игрушки. Честно говоря, Ханён любила все эти колдовские штучки, которым обещали научить родители, но маленькая девочка с двумя забавными косичками пока только примеряла материнскую мантию, такую чёрную, будто ночь в окрестностях поместья, практиковалась в ловле лягушек, ведь горничная говорила, что земноводные — верные друзья ведьм. На вопрос, почему же нельзя ловить, к примеру, змей и обматывать их вокруг шеи подобно ожерелью, женщина промолчала, а потом её и вовсе наказали за распространение ложных слухов.       Десятилетняя девочка гордо прошествовала на первый этаж, спустившись по дубовой парадной лестнице, которую питали магией уже не одно столетие, а выглядела она как новая. Потом, будто паук Лавеус, домашний питомец старшего брата, Ханён рванула прямо к массивной деревянной двери, которая перекрывала ей доступ на улицу. Слуги, у которых она путалась под ногами в это время, пытались отскочить, неся в руках серебряные блюда и подносы для предстоящей церемонии: Ким Югём, старший брат девочки, посвящался в колдовское таинство. Один из предметов на подносе всё же упал, создавая грохот и всеобщее волнение, и девчушка выскользнула на улицу. Амулет она лишь чудом не потеряла, схватила за тонкую золотую цепочку, убрала в карман и пошла к дальней части приусадебного участка, где располагалась увитая плющом беседка.       Сколько себя Ханён помнила, она жила здесь: в родовом поместье, под пристальным взглядом ведьм-гувернанток и учителей её старшего братца, которому было уже четырнадцать. Её даже в город не вывозили, говоря, что до двенадцати лет детям там делать совершенно ничего. Редкие гости родителей мало чего рассказывали о той жизни, более возвышенной, чем в деревне. Молодых колдунов представляли в городе по достижению ими шестнадцатилетнего возраста, и то общество уже могло видеть вполне себе взрослого и рассудительного человека. Ханён завидовала в этом старшему брату: он скоро появится и в городе, а она ещё будет сидеть здесь, будто в затворничестве.       Что-то ударилось о крышу беседки, в которой сидела девочка, и она вскочила на ноги. Вися вниз головой, подобно летучей мыши, на неё смотрел мальчик, примерно равный Югёму по возрасту, а потом из-за его плеча показалась летучая мышь. Она переглянулась со своим хозяином и приняла то же положение, что и он; недолгое время люди смотрели друг на друга, а потом мальчик зевнул.       — Мне кажется, ты сейчас упадёшь, — заметила Ханён, приметив балку, что готова была обрушиться вниз — на ней-то и висел мальчик.       — Когда кажется, надо жабу съесть, — сказал он, а потом с криком приземлился на корточки, всё же успев отскочить от балки, которая могла упасть ему на голову. — Однако…       Ханён вновь присела на скамейку, увидев, как летучая мышка подлетела к ней, осматривая со всех сторон, а потом совершая посадку на потолке. Убрав со своего пути балку, мальчишка заносчиво поправил волосы, а потом вошёл в увитую плющом беседку. Девочка знала: волшебный плющ не пропустил бы человека, который желает ей зла, а потому немного расслабленно улыбнулась, подмечая, с каким интересом её рассматривали.       — Ты кто? — в лоб задал вопрос пришедший, буквально свалившийся с неба мальчишка.       — Ким Ханён, я дочь владельца этого поместья, — брюнет отчего-то кашлянул, а потом переглянулся с собственной питомицей. — Что такое?       — Таких малюток принято держать взаперти, чтобы их не потерять, — явно поняв, какая у них разница в возрасте, мальчик расслабился и опёрся о спинку скамейки. — Меня зовут Им Джебом, я друг твоего брата, мы вместе ходим в школу.       Ханён покраснела — она поступит в школу магии только в следующем году, когда сможет показать себя на Особом турнире, как его называли. Югём говорил, что там нет ничего страшного; просто проверят готовность колдуна к обучению, стабильность его сил и, возможно, позволят испробовать парочку заклинаний. Любопытство подстегнуло девочку к новому знакомому, и она поёрзала, ведь столько появилось вопросов — а где эта школа, как учится её брат, тяжело ли там учиться. Джебом, правда, явно не особо хотел говорить об учёбе, а потому жестом подозвал летучую мышку, что повисла на его вытянутом указательном пальце, а потом ткнул ею в девчушку.       — У тебя есть питомец? — спросил Им. — Знакомься, это Кроха. Она была самой маленькой мышкой в своей стае, её могли убить, но я взял её к себе, и она беспрекословно слушается меня.       — У меня нет питомца, — Ханён протянула летучей мышке палец, и та задумчиво обнюхала его. — И мне кажется, что твоя Кроха — фамильяр, не так ли?       Лавеус, паук брата, тоже был фамильяром — по приказу хозяина он умел говорить, и когда Югём это впервые испытал на сестре, она подпрыгнула с воздушных перин и дико смотрела на это членистоногое недоразумение, в котором был осколок и так маленького ума старшего брата. Стоило вспомнить, как горничные носились за пауком с мётлами и визгом, как становилось смешно, потому что фамильяр комментировал каждое движение женщин и мерзко хихикал.       — Конечно же, фамильяр, — Джебом улыбнулся, — какой же я колдун без него. Она тебя, кстати, признала, потому что тебя признал я.       Щёки Ханён не успели покраснеть — горничная, посланная за молодой госпожой и юным господином, пытавшаяся отдышаться, поклонилась и сказала, что их желают видеть на церемонии. Джебом кивнул, поблагодарив за информацию и заботу, и Ханён повторила его слова, вставая со скамейки и немного пугая Кроху. Летучая мышка вспорхнула в воздух, а потом запуталась в тёмных волосах хозяина, который помог малышке спуститься по ступеням. Горничная ушла чуть вперёд, видимо, чтобы не мешать детям в их диалоге, а потому Им предложил чуть замедлиться, ибо ему хотелось кое-что уточнить по поводу старшего брата девочки.       — Я думаю, кое-что будет между нами маленьким секретом, — сказал Джебом, а потом залез в карман мантии, вынимая свиток с фамильной печатью — там содержался текст редкого заклинания, что Югём будет сегодня пробовать прочитать и воспроизвести. — Я писал это целую ночь, представляешь? Я Кроху натравлю на твоего брата, если он не разберёт мой почерк.       — Не обижай оппу! Он хоть и дурак, а может Лавеуса тебе подкинуть, а Лавеус — это жуть!       Церемония практически исключала посторонние глаза: Джебом, только войдя в зал, стал Хранителем заклинания, потому что именно ему выпала честь переписать заклятие, что алело на тексте пергамента, Ханён была младшей сестрёнкой Югёма, а также был небольшой круг знакомых: родители Има и Кимов, парочка высших магов и учителей. Все они с нетерпением ждали, когда юный четырнадцатилетний маг принесёт клятву верности магии и зачитает заклинание, что было написано в свитке.       — Клянусь колдовать и использовать магию только в добрых целях, исключать возникновение конфликтов, приводящих к запрещённым магическим дуэлям, а также чтить своих учителей и своих родителей, которые помогают мне осваивать это нелёгкое ремесло, — Югём говорил серьёзно, приложив руку к семейному гримуару, который передавался от родителей к детям уже пятый век. Мальчик осознавал важность проговариваемых сейчас слов и боялся сбиться или ошибиться, но улыбка лучшего друга, который сейчас стоял рядом с Ханён, внушала, что сейчас будет нечто интересное.       Магия — странная смесь энергии, которая есть в самом маге, и энергии четырёх природных элементов. Первый круг магии изучался в первых классах школ, второй круг начинали изучать с церемонии посвящения в четырнадцать лет, а высшую магию изучали с поступления в университет. Ким немного нервничал, когда его отец с самым серьёзным видом вызывал Хранителя и говорил свои наставления. Джебом, отпустив руку Ханён, которая успела к нему по-детски привязаться, пошёл по залу к другу, кланяясь и протягивая свиток; Им был немногим старше своего друга, потому имел право быть Хранителем, и сейчас, улыбаясь и явно скрывая какую-то шалость, возвратился к Ханён.       — Я надеюсь, нас не убьют, — шепнул он девочке, а потом потрепал её по плечу.       — А что там было? — так же шёпотом спросила Ким.       — Заклинание вызова дождя из помидоров в помещении, так что советую прижаться ко мне, Кроха нас накроет, если что, — девочка выполнила приказ, с ужасом ожидая, когда будет хоть что-то.       Югём хмурился, читая текст заклинания про себя, а потом поймал взгляд Джебома, который не говорил ни о чём хорошем, — тогда молодые люди и поняли друг друга. Сейчас кое-что будет, что не скажется хорошо ни на одном парне, ни на другом, а потому Ким, кивнув, начал колдовать.       Сначала ничего не было, а потом под потолком взорвался сноп красных искр и Югём быстро накрыл себя защитным заклинанием первого уровня, а крылья Крохи увеличились в несколько раз, накрывая собой Джебома и Ханён. Дальнейшее безумие не могли бы описать те, кто его не видел: крупные сочные плоды стали падать с потолка, покрывая собою пол, а падая на людей, буквально взрывались, разбрызгивая свой сок. Ким-младшая улыбалась, глядя на проказников, которые были старше неё самой совсем ненамного.       Конечно же, Джебома и Югёма наказали после шикарного обеда, но Ханён по доброте душевной таскала им сладости, а потом присела рядом с ними, слушая их разговоры. Парни шептались, смеялись, в то время как младшая раскладывала перед ними еду, говоря, что пора кушать.       — И как ты, малышка, колдуешь? — спросил Им у Ханён, что помахала головой, а её забавные косички дёрнулись. — Не колдуешь ещё?       — Ну так… чему меня горничные научили, то и делаю, — сказала Ким. — Могу змею найти в саду, ложкой запустить в лоб. А! Ещё я могу завязать тебе язык, если будешь болтать не по делу.       — Это больно, — шепнул Югём лучшему другу, — мне потом хотели язык разрезать, но вроде как Хани сняла проклятие.       — Оппа!       Горничные с накрахмаленными воротничками явились в комнату «наказания», видя покрасневшую от возмущения Ханён, и позвали молодую госпожу в подготовленную тёплую ванну. Девчушка, конечно же, сразу вскочила на ноги и помчалась в ванную комнату, чтобы понежиться в пене и ароматических маслах, чтобы потом улечься в мягкую постель и спать до полудня.       Этот день мог стать «одним из многих», если бы не тот факт, что Ханён познакомилась с Им Джебомом.

* * *

      — Мантию взяла, корзину взяла, деньги взяла… что же я забыла? — двадцатилетняя девушка ходила из одного угла комнаты в другой и не могла вспомнить, что надо взять. Рыжий кот, лежащий на подушке, лениво открыл один зелёный глаз и широко зевнул, выражая всю свою неприязнь к спешке. — Хемо, что надо взять ещё?       Кот недовольно махнул пушистым хвостом и сделал вид, что не услышал заданный ему вопрос. Хемо часто игнорировал молодую колдунью, рядом с которой был уже несколько лет, ленился и всячески пытался дать понять, что путного фамильяра из него не выйдет. Тем не менее, Ханён любила этого прохвоста и часто таскала его за ухо, если он ослушивался и не выполнял приказы.       — Хемо, ты всё равно отправляешься со мной, пушистая рыжая попа, — Ким схватила кота в охапку и посмотрела в его сонные сощуренные глаза. Он выражал лишь ленность и желание как можно скорее сбежать из лап хозяйки с причудами. — Я окончила академию Высших сил, а значит, мы с тобой отправляемся домой. Понимаешь, до-мой!       Ханён была воодушевлена предстоящим путешествием назад, потому что давно желала увидеть родителей, да даже Лавеуса, потому что большой город успел осточертеть, а его потехи перестали быть интересными, лишь высасывали энергию и желание учиться чему-то новому. За весь период обучения появлялись и друзья, и враги, и девушка решила закрыть на всё глаза и отпустить все обиды, ведь знала, что с возвращением в родное поместье, где пахло свежескошенной травой и парным молоком, она забудет обо всех и не будет с ними пересекаться. Наверно, это правильно — прожить всю свою жизнь в деревне, питаться магией земли и помогать по хозяйству, где её силы целителя действительно будут ценить.       — Не хочу я никуда ехать, — Хемо наконец-то фыркнул и спрыгнул с рук хозяйки, демонстративно вильнув хвостом и осмотрев недовольную девушку с ног до головы. — Опять будете со своим Джебомом носиться по всему дому, а потом тебя накажут за порванное платье или за что-то ещё, не знаю. Дела человечьи меня не касаются.       Хемо был у Ханён уже пять лет и все эти года наблюдал одно и то же: придурка-брата и его закадычного друга, которые смущали молодую хозяйку и делали всё, чтобы она убежала и не мешала колдунам. Он видел, что между девушкой и Джебомом что-то было, носом чуял аромат первой любви и морщился: эти человеческие чувства такие неприятные на запах. И сейчас, когда Ханён раскрыла медальон, в котором находился снимок её семьи и «того самого» мальчика, усы Хемо растопорщились и стали уж слишком непотребного вида. Им не вызывал у него теплоты — не видел молодого человека два года, и поделом ему.       — Я уже взрослая и не буду бегать так, что порвётся юбка, а если такой казус случится, то заштопаю её сама, — щёки слегка покраснели от имени колдуна и поправила длинные тёмные косы, которые не планировала состригать в ближайшие пять лет. В них таилась вся девичья сила, и хоть после стрижки Ханён будет ослаблена, она быстро восполнит резерв. Она же выпустившаяся квалифицированная ведьма-целительница, получившая все особые свитки и даже нужную метку в виде единорога на запястье. Поговаривали, что революцию в сфере образования провёл целитель по имени Чжан Исин, что пару сотен лет назад тоже был адептом академии Высших сил, и ему помогала во всём его жена Ли Джи Ын.       — Конечно, взрослая, — после этих слов истошно вопящий кот очутился в переноске, а Ким, улыбнувшись опустевшей комнате, в которую заселятся другие адепты, завершила начертание пентаграммы на полу и подожгла мел синим огнём, вступая в него и забирая небольшую поклажу с собой.       Свежий ветер ударил в лицо, мантия развевалась сзади, и девушка, чуть огладив кота, пошла по тропинке навстречу воротам родового поместья и людям, что живут там. Её багаж уже был доставлен домой и стоял в комнате, нераспакованный, но напомнивший горничной, что надо подготовиться к приходу молодой госпожи. Югём с помощью коллективного паучьего сознания уже знал о приходе сестры, даже маякнул об этом Джебому, который практически каждые выходные приезжал к нему, и молодые люди стали готовиться, отдавая приказы и стараясь так, как никогда раньше. Они не виделись уже два года — в последний раз в восемнадцать Ханён приезжала в поместье и страшно краснела при друге старшего брата, а потом лишь происходил обмен открытками и письмами, чтобы окончательно не забыть друг о друге.       Тронув металлическое колечко на губе языком, выдающее в нём боевого мага, владеющего вербальным мастерством, Им Джебом щёлкнул пальцами, одним движением зажигая свечи на люстре в главном зале. Многочисленные пауки Югёма под руководством Лавеуса быстро очищали занавеси от скопившейся пыли и мёртвых насекомых, и горничная, уже хотевшая отдёрнуть гардины, завизжала и, подхватив юбки, бросилась прочь, буквально перелетая все ступени большой деревянной лестницы и попадая прямо в руки Джебома, который был немало удивлён испуганному личику прислуги.       — Там пауки кругом! — будучи арахнофобом, девушка тряслась и чуть не плакала, лишь спустя пару минут успокоившись. — Как думаете, господин Им, молодой господин разрешит мне прибрать ту комнату, где нет пауков?       Джебом был по натуре своей добрым молодым человеком, по молодости и детству любил проказничать, но этот этап прошёл, как и у Югёма, который, заботясь об уже престарелом Лавеусе, стал более участливым и чутким. Кроха устало запуталась в длинных волосах боевого мага — она тоже уже была стара для всего, и молодые люди оба готовились к прощанию со своими фамильярами. Возможно, Хемо, кот Ханён, немного поможет им восстановиться, но это не точно — два фамильяра ещё могут взаимодействовать, в то время как три — уже много, а тем более такие разные, как паук, кот и летучая мышь.       — Посоветуйся с ним, — и в огромном окне Джебом увидел девушку, что лёгкой походкой с котом, вынутым из переноски, шла по дорожке. Капюшон скрывал половину лица, но по фигуре и походке было ясно, кто она. Это та девушка, на чьих письмах были видны капли чернил, а также пахли они пионами — любимыми цветами, жизнь которых она поддерживала в оранжерее. В садике за поместьем тоже находились эти прекрасные нежно-розовые цветы, и кажется, именно они и олицетворяли её юность: такие же прекрасные, любящие свет и ласку хозяев.       Ханён вошла в холл, опуская Хемо, что-то бормочущего, на пол; кот, тряхнув хвостом и выразив всю свою «любовь» к мышам истерическим мявком, гордо пошёл по коридору, поворачивая в главный зал и прихлопывая под лапой маленького паучка. Югём вздрогнул от ощущения смерти и нахмурился, вставая с постели и окончательно разрывая связь со всеми пауками, кроме Лавеуса, который послушно пополз к хозяину. Молодой человек осознал, что никто бы не наступил на его питомцев, лишь одно поганое рыжее пушистое существо могло задавить всех своими лапами. Хемо. Чёрт побери, от этого блохастого существа сестра ещё не избавилась.       — Хемо, ты куда убежал, тебя расчесать надо и накормить! — Ханён, скинувшая мантию прямо в руки горничной, которая была рада приходу хозяйки, что даже расплакалась, устремилась вслед за своим фамильяром, на ходу развязывая собранные в хвост волосы и оправляя платье. — Ты где?       Большой зал, в котором она любила по детству резвиться, встретил её объятиями света, Югёмом, что держал на плече Лавеуса и стоял на ступени, Джебомом, вокруг которого тёрся Хемо, и всем штабом прислуги, что хором сказали «добро пожаловать домой, молодая госпожа». Ханён прикрыла рот ладонью, стараясь не расплакаться, и обняла старшего брата, по которому неимоверно скучала. Родители обещали приехать вечером, потому что знали — молодёжи необходимо наговориться, приготовиться к торжественному приёму, когда наконец-то выяснится, с кем должна связать свою жизнь девушка, и горничным необходимо подготовить поместье к празднику. Югём уже знал свою судьбу и был относительно доволен, потому что ему досталась сумасбродная девица немногим младше его, но та, которая любила пылко и с которой уж точно не было скучно.       — Я так рада вас видеть, — там уже и Джебом присоединился, осторожно целуя тыльную сторону ладони младшей сестры лучшего друга и улавливая её покрасневшие щёки. — Вы не представляете, как сильно я соскучилась.       Девушка была предельно искренна со всеми, передала возмущающего Хемо на попечение служанки и пошла переодеваться с дороги. Её одежда была немного пыльной, волосы требовали расчёски, да и на вид сама девушка была немного помятой. Перемещение между пространствами всегда и всем давались тяжело, тем более если в руках сумасбродный говорящий кот, часто желавший только двух вещей в своей жизни: есть и спать. Джебом некоторое время смотрел вслед девушке, что слегка кланялась всем по дороге наверх, а потом перевёл глаза на друга.       — Нам всем надо подготовиться к торжеству, — Лавеус тронул лапкой щеку Югёма и в особенности татуировку в виде паутины на виске. Ким был паучьим заклинателем, такие рождались редко, но если появлялись на свет, значит, мир в них нуждался. — И тебе в особенности.       — И мне в особенности, — эхом отозвался Им в ответ и выпутал Кроху из своих волос. — Лети, малышка, проверь, как там моя невеста.

* * *

      Договоры о замужестве подписывались тогда, когда дети впервые виделись: родители смотрели на их реакции, на взаимодействие, а затем обе стороны закрепляли союз. До окончания обучения в академии они могли заводить романы с посторонними людьми, чем угодно заниматься, а потом девушки будто переходили в собственность семьи мужа. Эти законы появились совсем недавно, но жители страны восприняли их как должное и стали им следовать. Будучи в предвкушении, кто же окажется суженым, Ханён расчёсывала волосы, не видя Кроху, что висела вниз головой на оконной раме и тщательно следила за действиями девушки. Лишь спустя пару минут, как летучая мышка по привычке запуталась в пышных локонах, Ким вздрогнула и увидела малышку в отражении в зеркале.       — Привет, Кроха, давно не виделись, — летучая мышка легко поместилась в ладони, и Ханён улыбнулась, защекотав её животик. Кроха любила это, любила прикосновения тёплыми руками, потому и прильнула к запястью магички. — Тебя оппа послал? Передай ему, что я скоро выйду, если ему так хочется меня видеть.       Джебом, всё это слышавший, улыбнулся, отходя от двери спальни и направился на улицу, дабы в саду, в который явно потом и отправится его невеста, передохнуть и насытиться энергией. Он надеялся переговорить немного с Ханён, увидеть в её глазах, как она смотрит на него, как она хочет быть с ним. Боевой маг умел разбираться в людях, видел их отношение к себе, знал, что Югём относится к нему как к самому настоящему другу, а его сестра… пока что скрыта от него. Он хотел проэкспериментировать, совсем чуть-чуть, тренировался так на пленных солдатах в чужой стране, когда его отправили как специалиста на войну: смотрел в глаза, забирался в голову, копался в мыслях. Конечно же, сейчас надо было действовать осторожно и избирательно, выуживая только то, что касается его самого.       Но всё равно было страшновато.       Кроха летела чуть впереди, показывая дорогу, а девушка, одетая в красное платье, шла за ней, молчаливо доверяя; фамильяры не умеют вредить ведьмам и колдунам, даже если их непосредственный хозяин прикажет, они не выполнят приказ. Одно из главных правил таких существ — «не вреди, даже если это заклятый враг». Хемо тоже был таким, но ворчал больше, чем выполнял, потому в большинстве случаев, казалось, был бесполезнее семейного гримуара, в котором, как оказалось, ничего путного не было написано, кроме рецепта супа для похудения и похлёбки от похмелья.       — Джебом! — Ханён, уже не смотря на Кроху, подлетела к парню, улыбаясь и обнимая его. В первые секунды встречи она была скована, потому что на неё смотрели буквально все, а теперь, в отдалении от других людей, Ким готова была расцеловать друзей. В более ранние годы она бы засмущалась, потому что она девочка, а он мальчик, но Джебом стал кем-то большим. Он стал частью семьи, но воспринимался не совсем как старший брат. — Рассказывай, чем два года без меня с Югёмом занимались?       Раньше оба парня славились по всей округе тем, что бедокурили, заставляли всех хвататься за головы и хлестать их прутьями, но в последние несколько лет гормоны и жажда проказничества поумерились, и сейчас перед Ханён стоял молодой человек, выросший и морально, и физически. Положение в обществе за ним закреплено, в глазах любовь горит, а сердце тянется к девушке напротив, что своей улыбкой покоряла раз за разом всё больше и больше. Находясь в её мыслях, Джебом плавал, как в океане, видел образы себя, чувствовал тепло от воспоминаний и понимал одно — что бы там про дружбу девушка не говорила, но любила она его искренне.       Их разговор был долгим: бродя меж розовых кустов и цветов ценоты орущей, молодые люди не заметили, как на поместье опустились сумерки, а их самих, сидящих в беседке, позвали в главный зал. Ханён, нервно теребившая юбку, громко вздыхала: волнение окатывало всё её тело, и Джебом, до того момента бывший энергичным, тоже занервничал, остановил спутницу только тогда, когда они оказались перед дверями главного зала. Ким ощутимо потряхивало, казалось, что она испытывала весь спектр эмоций, которым пресыщалась каждая девушка: её хотелось успокоить, прижать к себе, что маг и сделал, на пару секунд теряя бдительность.       Он помнил тот день, когда впервые увидел девочку, как с ней заговорил, как, уберегая от помидорного дождя, прижал к себе, как девочка таскала сладости и заставляла играть с нею в чаепития. В подростковом возрасте уже было другое: игры с применением волшебства, неудачно сваренное любовное зелье, из-за запаха которого Югём блевал блёстками и тот поцелуй в щёку, который печатью до сих пор горел на лице боевого мага. Хотелось повтора, всё нутро затрепетало, и даже карие с лёгким оттенком тёмной вишни глаза выглядели ожидающими, обеспокоенными. Джебом тронул языком металлическое колечко на губе и проговорил:       — Каким бы не был твой жених, знай, я — твой друг навсегда, — да, друг, который хотел поцеловать, друг, который и так являлся женихом. Лишь Ханён не знала, кто её суженый, кого она будет целовать по утрам, кто будет её вечно оберегать.       — А я твой друг, — и, еле ощутимо поцеловав в щёку Джебома, девушка вошла в зал, когда её объявили.       Ханён мало знала об обрядах и была немало удивлена, когда на пути к родителям её заставили пройти пару испытаний: то заключили в кольцо огня, то заставили сдержать небольшое дождевое облако. Девушка на такой магии не специализировалась, но основы знала, а потому в течение пяти минут оказалась рядом с главами клана Ким и опустилась перед ними на колени. Прикрыв глаза, она слушала, как называли её имя, то, какой силой пользуется, кто её родственники, — всё это было почётно, и чем дольше девушка стояла на коленях, тем сильнее она будет в семейной жизни. Когда всё и всех назвали, Ханён выдохнула, и её заставили подняться, чтобы она была повёрнута лицом к родителям и спиной к человеку, её суженому, что стоял за спиной.       Джебом уже стоял позади и немного нервно дышал, Кроха запуталась в волосах, колечко в губе было прокручено несколько раз, но никакого успокоения не было.       — Имею честь объявить жениха моей младшей сестры, — Югёму дали слово как ближайшему кровному родственнику, кроме родителей, и он с улыбкой посмотрел на напуганную Ханён и своего друга, которого уже давно принял в свою семью и понял, что лучше никого нет на всём свете. — Боевой маг второго уровня, военный лейтенант, — на этих словах глаза Ким расширились, она в неверии приоткрыла рот, но сдержала порыв обернуться. Пока что нельзя. Но она и так уже догадалась. — Им Джебом.       И с того момента, как тёплые руки обняли девушку за талию, как она вздохнула и откинула голову на плечо парня, казалось, что всё хорошо. Даже бурчащий на фиолетовой подушке с повязанным зелёным бантом Хемо не стал казаться «рыжей блохастой проблемой», а Джебом, перед этим шепнув «приглашаю целоваться», со всей любовью поцеловал Ханён, которая, казалось, только и ждала, что тёплого поцелуя, наполненного нежностью.