Новичок в стабе.

      Теодор Катышев, двадцати шести лет от роду, четыре дня от крещения в Улье, впервые за много лет позволил себе начать утро с пива. На то была серьёзная причина: наконец-то за последние четыре дня он находился в относительной безопасности, и эти дни были плотно набиты невероятными событиями, и сознанию нужно было дать передышку. Сначала обрубили электричество во всем городе, и начался форменный апокалипсис. Потом этот мужик со сквозной дырой в брюхе (да-да, сквозь неё было видно бетонное покрытие аэродрома!) вцепился в него с просьбой дотащить до подвала диспетчерской. «Красную жемчужину дам, только дотащи!» – умолял псих, не выпуская автомат из рук, а главное, никак не желающий умирать. Потом сидение три дня в подвале, и затягивающаяся на глазах рана. Тот человек оказался колючим общении бывшим военным, и сдержал слово, заодно объяснив, для чего нужны жемчужины и прочие дары Стикса, включая Чёрное яйцо, благодаря которому тот до сих пор не сдох. Он же, услышав цитату из евангелия, окрестил Теодора Теологом. От обилия безумной информации голова шла кругом, а тут ещё у него самого прорезались способности передвигать небольшие предметы взглядом... Тео чуть умом не тронулся. И вот он сидит, цедит мелкими глотками пиво, и приводит свои мысли в порядок. Внезапно за стеной раздаются шаги, дверь распахивается, и в комнату входят трое: Ухмыляющийся здоровяк без передних зубов, за ним мелкий и подвижный, ведущий себя по хозяйски патлатый шустрик, и неприметного вида человек с коротким ёжиком волос, ещё от входа внимательно осмотревший комнату цепким взглядом. Щербатый, Шустрый и Цепкий, как сразу окрестил их для себя Тео. – Ну что, малец, пора идти отрабатывать долг! – изрёк шустрый, отчего амбал улыбнулся ещё шире. – О каком долге идёт речь? – деловито подобрался новичок. Эти люди вчера радушно встретили его, напоили, накормили, и со словами «новичкам в Улье надо помогать» спать уложили. И теперь он испытывал чувство благодарности, и сам хотел предложить свою посильную помощь. Но ответ его удивил: – Ты должен нам сорок два спорана за еду и кров, малой. И есть возможность их отработать, пока проценты не набежали. Мы собираемся за нодием, и нам нужны свежие люди в команду, ведь новичкам везёт… Дальше Теодор не слушал. От этой «возможности» за версту несло гнильцой. Когда Шустрый говорил «ведь новичкам везёт», он скосил глаза влево-вниз, верный признак вранья, а «Свежие люди» прозвучало как «свежее мясо». Но самое главное – сумма за постой. Она превышала ту, о чем рассказывал крёстный раз в десять, а то и двадцать, а уж пять процентов в день за пользование кредитом – это что-то немыслимое. – Есть такая христианская благодетель – всепрощение. Так вот, кому я должен, я всем прощаю. Особенно, если это не настоящий долг, а вот как сейчас, кто-то сам себе решил, что я ему вдруг должен. Вы ведь недвусмысленно упомянули, проценты. И не в значении доли от целого, а именно как об интересе. И шла ли речь о процентах в год, месяц или даже день – неважно, важно то, что это была попытка обложить данью, причем скрытая и разбойная. –Ты за словами-то следи, здесь тебе не разбойники, а уважаемые люди собрались. – Я сказал именно то, что имел в виду. Иначе как можно назвать то, что новичка напоили, обогрели, спать уложили, а наутро оказалось, что он вам должен чуть ли не по десять споранов за каждую чашку чаю? – А у нас такие цены! Отель Риц, мля! – переглянувшись с напарником, ухмыльнулся во весь свой щербатый рот амбал с револьвером. – Даже в Полисе в самом дорогом отеле цена за ночь не превышает трёх споранов, а плотно и вкусно поесть можно в любом стабе за споран или рожок патронов. И ваш клоповник никак на Риц не тянет. – Это уж нам решать! – отрезал Цепкий. – Допустим, – согласно кивнул Теолог – такие вещи вы действительно решать вправе. Вот только вы забыли предупредить гостя об этом, а значит это было угощение. Бесплатное, как и вся еда на Континенте. – Бесплатно только пулю в лоб выдать можем, да и то, патроны тоже цену имеют. Не надо хайлом щелкать, здесь тебе не богадельня. Сам виноват, что не спросил. – Ну, если вы так считаете, тогда вам же проще, можете смело считать себя лопухами, раз про цену сказать забыли. Даже если вы рискнёте нарушить законы гостеприимства, всё равно остаются простые правила: пригласил человека в ресторан – плати. Бедный или жадный, – потрудись договориться, что он платит с тобой наравне. Положил деньги на барную стойку – чаевые. Не озвучил сумму до завершения сделки – подарил. – Ты, паря, меньше болтай, и быстрее шевели булками. Ты нам теперь должен, пора отрабатывать. – нахмурился шустрый, по-видимому, самый сообразительный из них. – Вот об этом я и говорю, вся эта история с долгом – лишь повод ограбить и загнать в кабалу на ровном месте. Беспредел, иначе говоря. А вот это уже было серьёзное обвинение. Беспредельшики в Улье долго не жили, их считали своим долгом устранить все адекватные имунные, хотя бы и превентивно, для собственной безопасности. Кому нужен под боком человек, от которого неизвестно чего ждать в следующую минуту? – Я тебе уже говорил, паря, следи за словами! – это цепкий. – А хоть бы и так! – щербатый глумливо осклабился, демонстративно поглаживая кобуру. – Ты не в том положении, чтобы качать права! – То есть вы признаёте, что подставили меня, и теперь желаете поиметь с меня… – И тебя и с тебя, балабол! Собирайся уже, Бобёр ждать не любит. – Ну что ж, да будет по словам вашим. Брошенная в окно так и не открытая бутылка пива, быстро вращаясь то горлышком то донцем, заложила вираж и нацелилась в голову щербатого. Тот, видимо ожидая чего-то подобного, смазанным, наверняка ускоренным даром клокстоппера движением, выхватил револьвер, и разнёс бутылку вдребезги. Между прочим, совершенно зря: слабый дар телекинетика, (и местные уроды об этом знали), не мог разогнать вещь до опасных скоростей, при желании её можно было бы поймать рукой. Но только стрелок, скривившись, начал поворачивать лицо обратно, подальше от брызнувшего во все стороны пива, как вся комната замерла, как на фотографии, давая возможность во всех подробностях рассмотреть каждый пузырёк в каждой капельке, зависшую змейкой струйку дыма от нечищеного ствола револьвера… и гвоздь. Торчащий из уха ковбоя кончик гвоздя-сотки со шляпкой. Вся эта отвлекающая внимание возня с бутылкой нужна была лишь для одного: чтобы щербатый повернул свою голову боком. Обязательное условие телекинеза – визуальный контакт с предметом, так что бутылка была расстреляна уже когда летела сама по себе, без контроля, а сам Теолог в это время изо всех сил направлял брошенный рукой гвоздь, стараясь попасть прямо в ушное отверстие. План был не без изъянов, однако проблем от него не ждали, ножей (и ублюдкам об этом тоже было известно) у него с собой не было, а рассмотреть боковым зрением летящую точку, когда всё внимание занимают разлетающиеся осколки бутылки и брызги пива, шансов было мало. Тем более после того, как замедляющая время способность была потрачена, среагировать и вовсе задача непосильная, по крайней мере для тех, кто промышляет таким мелким бизнесом, как облапошивание новичков. Так же внезапно, как и появилась, посмертная вспышка никуда конкретно не обращенного дара прошла, время потекло своим чередом. – Да ты… – потянувшись за пистолетом, начал было говорить шустрый, но тут же осекся, увидев, как здоровенный револьвер оседающего на пол ковбоя вывернулся из ослабевшей руки и уставился ему прямо в лоб. – Да, я. – абсолютно спокойно перебил его Тео, – Я избавил город от беспредельщика, который сам признался в присутствии трёх свидетелей. После чего притянул револьвер себе в руку и весьма двусмысленно добавил: – Хотя хватило бы и двух. Бандиты молчали. Не так, совсем не так они представляли себе простое задание «поставить на счетчик» новичка. А Крест… вёл он себя так же недовольно, но, похоже, в глубине души он наслаждался моментом. – И теперь, господа, вы, как представители города, мне должны. – Тебе конец! Я до тебя доберусь и накромсаю мелкими кусочками! ты ещё пожалеешь о том, что сейчас сделал! – Принялся надвигаться на Тео мелкий и шустрый, который и завёл весь этот разговор. – То есть вы сейчас, на полном серьёзе, угрожаете моей жизни, и собираетесь меня убить? – Ты чертовски догадлив, придурок! – И не желаете отказаться от этих слов или передумать? – Паш-шёл ты! – и сплюнул через зубы под ноги Теологу. – Что ж, да будет по воле вашей. В прошлой жизни такое наказывалось сроком до двух лет, но здесь, в Улье, в виду отсутствия полиции, я вынужден отнестись к вашим словам предельно серьёзно… – Что, дошло наконец, в какую жопу ты себя загнал? – … и, в порядке самообороны, устранить угрозу жизни превентивно! Всё это время тихо висевшая на поясе шустрого беретта внезапно оказалась в руке шустрого, чей палец судорожно давил на спусковой крючок. Вот только миниатюрный пистолет так и не выстрелил, заблокированный самостоятельно вернувшимся на место предохранителем. А вот револьвер телекинетика дважды рявкнул, разнося грудную клетку, а затем и голову нападавшего. Из коридора донеслись крики и стук шагов по лестнице. – Чистая самооборона – прокомментировал происходящее Тео, опуская ствол вниз, – хотя можно было и не заморачиваться с предохранителем, а выпустить мозги сразу после угроз. – Что ж ты меня на мушку не берёшь? Совсем страх потерял? – поинтересовался последний бандит – В своё время отец мне часто говорил, что не стоит доставать оружие, если не собираешься пустить его в ход, вот я и не направляю револьвер на людей без намерения пристрелить – объяснил свои действия новичок. Несмотря на то, что этот тип с цепким взглядом выглядел самым опасным, угрозы от него не ощущалось. Дверь распахнулась, и в комнату ворвались два охранника а с ними ещё три человека с оружием, один из которых носил на лацкане пиджака звезду шерифа. – Что здесь произошло? – глядя на два трупа, грозно потребовал объяснений шериф. – Чистая самооборона – довольно улыбаясь, ответил Теолог. – Он меня убить пытался, а ведь в Писании прямо сказано – не убий! Шериф бросил короткий взгляд на тощего, и тот нехотя кивнул. – А второй? – местный блюститель порядка не зря ел свой хлеб. Он был неплохим ментатом, а потому сразу почувствовал, что хоть оба говорят правду, но явно недоговаривают. – А второй пытался меня ограбить и продать в рабство, – не моргнув глазом, припечатал телекинетик. Оставшийся член банды попытался было опровергнуть это заявление, но под взглядом законника быстро сдулся, и снова нехотя кивнул. – Не врёте. Но слишком уж всё у тебя гладко, залётный. Подробности! – У них тут отработанная схема – на новичка вешают долг, а после того как он согласится отработать, «ставят на счетчик». – И что? Обычная ситуация, здесь даром никто держать не будет. – А то, что размер долга и проценты по «счётчику» такие бешеные, что отработать предлагаемым способом их нереально. А это уже называется рабство или грабеж, а я не люблю когда меня грабят и продают в рабство. – И какой же «бешеный» размер долга не может отработать новичок, только вчера вечером появившийся в стабе? Два спорана? Три? – начал закипать шериф. – Ты же сразу пожрал и спать завалился, тунеядец! – Эти без сомнения достойные люди за скромный обед и ночлег насчитали мне сорок два спорана. И вдобавок за пользование кредитом пять процентов в день. Шериф засопел. Потом побагровел. Бандит под его взглядом попытался стать ещё тоньше и незаметнее. Обмануть ментата – задача почти нереальная. – Да вы охренели! – раздался его рёв, от которого затряслись оконные стёкла. У меня под носом творить такое! В муры собрались податься? – Я Бобру давно говорил, что так нельзя, что это добром не кончится, но кто меня слушает? – внезапно спокойно ответил цепкий – Моё дело маленькое: массу тянуть, а по ушам ему Пшига ездил. – В общем так: к тебе, паря претензий не имею, но чтоб к вечеру духу твоего в стабе не было. И лучше бы тебе свалить пораньше, потому что Бобру с его гнилой компашкой здесь теперь больше делать нечего, как и в любом нормальном стабе, и они могут захотеть с тобой поквитаться. Ты, Крест – обернулся он к цепкому, – мужик нормальный, но я тебе давно говорил, что ты зря связался компашкой Бобра… Короче уйдёшь без метки, но возвращаться сюда в ближайший месяц не торопись. И впредь внимательнее выбирай себе друзей. Шериф развернулся вышел, за ним потянулись его помощники и Крест. Не стал долго рассиживаться и Тео, попросту взяв трофейное оружие в руки, других пожитков у него не было. Спустившись в низ он ненадолго задержался у стойки. – Там у меня в номере… грязно. – Не беспокойтесь, мы всё уберём – прощебетала девушка. – Не просто не убрано а Очень грязно, – выделив интонацией слово «очень», Теолог положил на стойку кобуру с береттой. – Надеюсь этого достаточно за беспокойство. – Когда собираетесь к нам вернуться? – странный для Улья вопрос, но видимо, у девушки остались ещё с прошлой жизни привычки. – Неисповедимы пути Господни – пожал плечами Тео. – Я слышал, что в Комарово построили специальный карантин для зараженных, они отсеивают имунных. Хочу взглянуть.