Я ему верю.

— Стоп! Снято! Перерыв полчаса, — раздаётся усталый голос режиссёра. Наконец-то можно спокойно подышать. Но не тут-то было — он жестом подзывает меня к себе. — Насть, постарайся больше не срывать дубли. Я понимаю, холодно. Ты не выдерживаешь долгое время на холоде, но постарайся для общего дела, для всех нас, а-то с меня три шкуры сдерут, честное слово, — шутит. Это хорошо. А вот мне совсем улыбаться не хочется. Все вокруг после пятого дубля начинают друг на друга лаяться. Этот сыр-бор явно не для моей вечно больной головы, но приходится терпеть «для общего дела». И сейчас я нахожу уютный уголок потише и присаживаюсь на низкий стул. Вся тяжесть разом сваливается на голову и на пару минут оглушает. Это что-то вроде транса. Из него меня выводит прикосновение чужих рук до моих плеч. Вздрагиваю от неожиданности, но вопреки любопытству не оборачиваюсь, знаю, сейчас будут говорить: «У тебя всё получится. Всё будет хорошо». Уже не верю. — Насть, а ты чего здесь? — тёплый, слегка насмешливый голос. Серёжа. Я как можно лучше прячусь, а он меня всегда находит. Парадокс. — Хочу, чтобы меня оставили в покое хоть на пять минут, — холодный голос в ответ. Это должно было его отпугнуть, но он всё ещё стоит и слегка обнимает за плечи. И вот он отходит — слава Богу! — но совсем скоро возвращается с чашкой чего-то горячего и ароматного внутри. Бьюсь об заклад, кофе, знает ведь, что я чай пью очень редко. — Выпей, — говорит он и протягивает мне чашку. Мне ничего не остаётся кроме как послушно выпить обжигающий кофе. Арабика, моя любимая. А потом он тихо, как бы ни взначай говорит: «У тебя всё получится. Обязательно». Я ему верю, и обжигающий кофе кажется мне ледяным лимонадом.

Если любишь, забываешь обо всём. О плохом в первую очередь. (с)