Любовь это болезнь

У неё не было выбора когда и где родиться, и у неё уж точно не было выбора семьи. Но все случается с какой-то целью, это то, что ей вбивали в голову все эти 15 лет. Ей чертовски не нравилась это трактование всего дерьма, что она пережила, ведь из эмоций у неё это вызывало лишь долбанную усталость. Но вот представлять, что Сириус был каким-то скрытым замыслом высших сил в ее жизни — о, это доводило ее до мурашек. Гасси ошарашено смотрела на себя в зеркало, не в силах шелохнуться, вытереть капли воды со своего тела, переодеться и спуститься вниз, натянув на себя счастливое выражение лица. Ее зрачки расширились до такой степени, что затопили чистый изумруд ее глаз, вот насколько ей было страшно. Страшно от того, что он находится за стенкой и дышит. Его сердце бьется, глаза с отвращением осматривают предметы в комнате своей покойной матушки, руки сжимаются и разжимаются в мимолетных припадках гнева, а уголки губ дергаются как у сумасшедшего. И вот она стояла уже минут семь как приняла душ и смотрела в слегка запотевшее зеркало, представляя его так четко, будто он находился здесь. Нет, его присутствие в ванной комнате она не переживет. Это подействовало как пощечина, потому что Гасси тут же подорвалась как ошпаренная, наспех вытерлась выцвевшим полотенцем, хорошенько промокнула волосы и влезла в свою одежду. В целом доме царило Рождество, такое уютное, яркое и немного наигранное, а она стояла здесь, как на собственных похоронах. На ней красовалась бордовая трикотажная кофточка, обтягивающая исхудалое тело, тонкие руки и совсем маленькую девичью грудь. Маггловские темные джинсы подчёркивали ее длинные ноги, совершенно бесформенные по мнению самой Гасси. Много мальчишек в Хогвартсе засматривались в ее сторону, когда она шла по коридору в короткой юбке и рубашке с засученными рукавами. Но они ей были не интересны. Она могла встречаться с каким-нибудь пятикурсником с Когтервана и ласкаться в тёплых объятьях парня, но вместо этого она по ночам извивалась на собственной кровати с мучительной болью представляя Сириуса, который имеет ее в любой позе где и когда захочет. От одного лишь воспоминания о таком вечере щеки Гасси залились румянцем, а ее саму окатило волной непонятного жара. Она встряхнула головой и опрометью выскочила из ванной. Не соображая куда идёт, она спустила вниз и попала в одну из комнат, где было совсем пусто. Практически. Там был Сириус. Удар сердца пропущен, ладошки вспотели, а зрачки взорвались чернотой, заполняя все свободное пространство. Его улыбка. — Гасси. Его низкий хриплый голос озвучивает ее имя так тепло и ласково, а у неё внутри завязывается тугой раскалённый узел и фантазия забирает лидерство в голове. Именно так он бы шептал ее имя, когда она бы опускалась все ниже перед ним, оставляя дорожку из грязных поцелуев. Именно так он бы кричал иступлено ее имя, когда она бы скакала на нем, а он с силой сжимал ее талию, оставляя следы на ее фарфоровой коже. Так бы он шептал ее имя, когда кончал и получал блаженственное удовольствие, пока она ловила ртом последние глотки воздуха в этом мире. Она представляла как бы изводила его, то ускоряя темп, то замедляя, и как бы кричала сама, срывая связки. Ее залил жар от этих мимолетных мыслей, а Сириус все так же стоял и улыбался. Черт, только не при нем об это думать. Гасси встряхнула головой и совершенно спокойной промолвила: — Я думала ты в гостиной со всеми, Молли не допускает, чтобы кто-то остался наедине с собой. Блэк усмехается и делает несколько шагов вперёд, враз обогревая эту сырую и темную комнату, в которой господствовало одиночество. — Я решил украсть момент для себя, но я не прочь твоей компании, — отвечает Сириус и слегка подмигивает, якобы у них заговор против всех в доме. Одна тайна на двоих. И Гасси не особо думает что делает, но в один миг захлопывает дверь рукой, потому что слышит приближающиеся голоса Рона и Гермионы, словно это оповещение что момент будет разрушен. Как только внешние звуки исчезли и в комнате воцарилось молчание, Гасси приоткрыла рот, чтобы задать какой-то дурацкий вопрос лишь бы услышать его голос вновь, но ее опередили. — Это семейное древо Блэков, — устало проговаривает Сириус, оглядывая отстранённым взглядом старый гобелен. Гасси словно на экскурсии переводит взгляд на описанный предмет и немного прищуривает глаза. На нем изображено много людей с подписанными именами, но некоторые выпалены, при чем так яро, словно эта дыра была и у человека в душе. — Моя безумная кузина Белактрисса, — Сириус указывает пальцем на странную девицу с безумным взглядом и страшной прической. — Я их терпеть не мог, моих родителей. Их мания чистой крови сводила меня с ума. Она увидела краем глаза, как желваки заходили на его челюстях от упоминания о своих предках, и какая-то пустота проникла внутрь самой Гасси. Ей знакома другая сторона одиночества и боли, но язык не поворачивается сказать «Понимаю». Поэтому она продолжала молчать и просто следить за его рассказом. — Это сделала мать когда я сбежал, — указывая на выпаленное пятно, произносит Сириус. — Странная женщина. Мне было шестнадцать. Он говорил какими-то отрывками, будто так было легче вспоминать и передавать эту историю: не целиком, а скомкано. — Куда ты убежал? — спрашивает она, поедая взглядом его профиль. — В дом твоего отца. Я всегда был желанным гостем у Поттеров. В тебе очень много от отца, — на лице Сириуса появляется тёплая улыбка, а глаза искрятся настоящим счастьем. — Я не уверена, — отрезает Гасси и отводит взгляд. Ей больно от того, что она прячет в глубине души и она так чертовски хочет этим поделиться, но она также боится увидеть презрение в его глазах. Ей невыносима даже мысль, что он может ее не понять и оттолкнуть, а она ведь только мыслями о нем и живет. — Скажи мне, — твёрдо говорит Сириус, и у неё прокрадывается мысль, что он только что залез ей в голову. И она говорит, чуть ли не захлебываясь. — Когда я видела нападение на мистера Уизли, Сириус, я была змеей. Я чувствовала все на себе. И неожиданные моменты злости. Я боюсь, я становлюсь как он. Сириус, вдруг я становлюсь плохой или как Воландеморт? — Дорогая, — ее прошибает током от одного этого слова, а когда он кладёт руку на ее хрупкое плечо, так едва ли стоит на ногах. — Ты прекрасный человек. Такая хрупкая девушка с таким сильным духом может только вызывать восхищение. В тебе столько доброты, что хватит на всех заядлых алкоголиков в Кабаньей Голове. Тут она против своей воли улыбается и впитывает дальше каждое его слова как губка. — Эта связь между вами позволяет тебе взглянуть в его намерения и планы, нужно лишь научиться. Но ты никогда не станешь такой как он, в тебе есть любовь, а он ее никогда не знал. О да, она знала что такое любовь, знала ее разрушающие свойства: недосып, потеря аппетита, головные боли, рассеянное внимание и безумное влечение, доводящее до настоящей ломки. О, ещё и вечный недотрах. Это все было похоже на признаки болезни и как же Гасси не пыталась найти лекарство, все только усугублялось. Ей только оставалось смириться и жить с этим недугом дальше, пока совсем не сдастся. — Ты думаешь, мы преодолеем все? — почти что шепотом спрашивает она, неотрывно глядя в его глаза. — Конечно, Гасси. Его взгляд мигом потеплел, наполнившись заботой и опекой. Так по-отцовски. Фу. Она кратко улыбается и немного отстраняется, в надежде скрыть это возникшее омерзение. А Чёртово осознание, что он смотрит на неё как на дочь, расползается зловещей паутиной внутри и душит внутренние органы. Лучше бы она не зашла в эту комнату, а продолжила строить воздушные замки у себя в голове, было бы не так больно. — У меня подарок, — прочистив горло, заявляет Блэк. Она стрелой поднимает голову и смотрит на него. И словно не было только что горечи во рту и его отцовского взгляда, ведь его голос каждый раз счищает все преграды напрочь. Гасси смотрит на него с нескрываемым интересом, глазами поедая хитрую улыбку Сириуса. Сейчас она выглядела как настоящий ребёнок, требующий частички Рождества и чуда, и плевать на обёртки и вкусную еду Молли, ей всего лишь нужно внимание, забота и любовь. Она хочет забыть о войне хотя бы на этот миг, забыть о том, что она избранная и что на неё так много полагаются, хоть и бояться в последнее время. — Ты знаешь, что я не располагаю сейчас большими деньгами и выбираться на улицу я не особо могу, но я все же смог достать это. И не спрашивай как, вдруг тебя начнут пытать эти сердобольные Уизли или Ремус, — Сириус шепчет и снова подмигивает так заговорчески, что у неё подпрыгивает сердце. Ещё одна тайна на двоих, да, дайте ещё три. — Это не так аккуратно и мастерски сделано, но главное это смысл. Гасси слышит как немного дрогнул его голос в конце и тёплая улыбка сама по себе расползается на ее лице. Блэк достаёт маленькую коробочку из кармана и мгновенно открывает свой маленький сюрприз. На бордовом велюре лежит подвеска и цепочка. Гасси подходит ближе и случайно ахает, увидев, что подвеска сделана в виде пса, очень похожего на самого Сириуса. Он такой же величественный в профиль, с вытянутой шеей и открытой пастью, словно повелитель всех страхов. Только был он сделан из золота, а не из шерсти. — Нравится? — слегка напряжённо спрашивает Сириус, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Это прекрасный подарок, Сириус, я… Я так рада! — Гасси чуть ли не захлебывается в собственных словах и смотрит на него так, что самой становится больно. — Наденешь на ужин? — улыбаясь, спрашивает Блэк. — Конечно! Только помоги мне. Одаривая его скромной улыбкой, Гасси медленно, боясь вызвать пламя, поворачивается к нему спиной и берет в охапку свои мокрые волосы. Предоставляя ему свою голую тонкую шею, она замирает и не дышит. Вначале она чувствует прилив тепла, когда его руки появляются уже перед ней. Затем она ощущает жар, когда едва ли ощущает его дыхание на своём ухе. И в конце она просто умирает в пламени, когда он застёгивает замочек, слегка касаясь ее кожи. И как бы невзначай он подушечкой пальца очерчивает линию на ее плече. Гасси стоило очень много, чтобы запереть грязные мысли и не дать им вырваться, поэтому она слишком резко поворачивается, немного задевая лицо Блэка своими волосами, и выпаливает. — Но у меня нет ответного подарка. Сириус вначале молчит, проницательно глядя в ее изумрудные глаза, а затем расплывается в своей фирменной улыбке и выдаёт: — Ты мой главный подарок. Сердце делает кульбит. Нет. Оно просто разрывается, а затем за секунду собирается в новый орган, которому приходится за миг привыкнуть к новому телу. Гасси не осознаёт что она делает, ведь в голове набатом звучит эта фраза, а тело так и просит его прикосновения, потому что нужно. Потому что нужно больному человеку надышаться перед смертью. И она подскакивает на носочки и пока в глазах Сириуса не прочиталось изумление, целует его в губы. Такие сухие, шершавые и немного грубые. Они соприкасаются с ее, такими мягкими и утонченными. Она не осознаёт как счастлива и даже до конца не понимает, что в этот момент как никогда близка к нему и превратила свои фантазии в реальность. И он не отступает. Не вскрикнул, не оттолкнул, не ответил на поцелуй. Вообще ничего. И это ее ошеломляет. Гасси разрывает поцелуй так же быстро как его и начала, и опрометью разворачивается, чтобы убежать. Она не видела его лица, не видела выражения глаз и уж точно не услышала ни слово в свою сторону. Она делает шаг и на неё накатывает ужас. Ведь теперь все будет иначе, вся эта неловкость, недосказанность будут их преследовать. И все из-за неё! Гасси делает второй шаг и она сходит с ума. Все вымышленные стоны, крики, мокрые тела и искусанные губы перемешались в единое сумасшествие в ее голове. Ей даже стыдно теперь это представлять. Она делает третий шаг и ей невыносимо больно. Он ее не окликнул, он не схватил ее за руку и он уж точно не ответил на поцелуй. Она делает четвёртый шаг и открывает дверь, закрывая все то, что только что произошло на самый крепкий замок. Она больна. Она не выздоровеет в скором времени и ей придётся мучаться без лекарств и врачей. Один на один с болезнью под названием любовь.