Нездоровая любовь

Позднее время. Юнги стоит у двери квартиры друга. Он задумчиво держит палец на звонке, ожидая, когда ему откроют. Во второй руке пакет с алкоголем и закусками. Дверь шумно открывается. Чон в негодовании возмущенно рычит.  — Знаешь, можно было и не держать так долго… Я и с одного раза услышал звонок… — с упрёком произносит Хосок, смотря тяжёлым взглядом на потерянного Мина: его мысли явно очень далеко от реальности. — Да оставь ты в покое кнопку, голова уже болит от этого звона! — ругается Хосок и, схватив Мина за руку, рывком затаскивает в дом.  — О, Юнги, тоже решил развеяться? — выходит навстречу Намджун. Он пришёл к Чону, когда тот предложил отвлечься и просто расслабиться. Ким, конечно же, не был против: работа над новым альбом отнимала много сил, и где, как ни у друга можно «подзарядиться».  — Можно и так сказать, — расплывчато ответил Юнги, наконец, покидая лабиринты размышлений. «Позже разберусь с остальным. К тому же, может, они чего подкинут… Один я уже, кажется, не справляюсь. Ощущение, что что-то упускаю».  — Видел сегодня тебя: твои фото в парке сейчас в топе поисковиков, — забирая пакет, Чон проходит вглубь квартиры. Встав возле кухонного стола, он принимается неспешно разбирать покупки. «О, крепкое, значит и разговор намечается серьёзный», — рассматривая бутылку виски в своих руках, Чон лишь раз поднимает взгляд к уставшему Мину, что вместе с Намджуном плёлся в гостиную, после чего продолжает своё занятие.  — Это было похоже на пытку, — на выдохе произносит Юнги. «Не так я представлял прогулку…»  — А чего ты ждал, показывая своё лицо в общественном месте? Неужели забыл, что ты известная личность? — насмешливо отозвался Намджун, усаживаясь рядом на диван. — Хорошо, что ещё на сталкера какого не наткнулся, — добавился Ким и сам передёрнул плечами. Некоторые фанаты переходят все границы: нарушают личное пространство, преследуют и пытаются урвать какую-нибудь личную вещь. Такое поведение даже взрослого сильного мужчину заставить чувствовать дискомфорт. «Сталкер… Ну нет, я ни капли на него не похож», — насупился Юнги, обдумывая слова Намджуна.  — Так что случилось? Как ты оказался в парке? Сомневаюсь, что по собственному желанию вышел на улицу в свои выходной, — Хосок расставил на столе закуски и стаканы, после чего налил виски и уселся напротив парней, готовый выслушать занимательную историю любителя поспать. Мин потянулся к стакану, взял его в руку и, смотря на жидкость, донышком очертил короткий круг в воздухе.  — Я ходил в парк, чтобы побыть с Виолеттой, — спокойно произнёс Юнги и сделал глоток. «Обжигает». Чон молча ждал продолжения, хотя и так догадывался, что ничем хорошим это не закончилось. Не зря же Юнги сейчас сидит напротив него и распивает виски. Намджун подобного ответа не ожидал, потому то и замер со стаканом у губ, округлив глаза. — Ей не нравится находиться рядом со мной, она не улыбается в моём присутствии, а ведь мне очень приятно видеть её счастливой. Поэтому я и последовал за ней. Старался не попадаться на глаза, но в итоге — она раскрыла меня. Такая наблюдательная или это я полный неудачник? Мы, словно по традиции, поругались и разошлись. А потом я решил в очередной раз доказать свои чувства, но и тут потерпел поражение. Никогда больше не сниму маску… — измученно выдохнул Юнги и в один глоток осушил стакан. — Что я делаю не так? Я не понимаю, сколько бы не думал. Я нежен, не всегда терпелив, но и не вспыльчив. Внешне не урод, да и умом не обделён. Так чего она бежит от меня, как от монстра какого-то? — Юнги сам наполнил свой стакан и незамедлительно испил его до последней капли. — Я даже купил парные брелки… Парные брелки, блядь! Раньше считал ненужным мусором, а сейчас взял первым их купил. И от одной мысли, что у нас будет что-то общее, становлюсь счастливее, — Юнги рассмеялся, откидываясь назад — на спинку дивана. Вот только его смех казался странным, Мин словно находился на грани истерики. И так оно и было: Юнги паниковал, страшился допустить непоправимую ошибку и потерять любимого человека. Один день сложнее другого. Время идёт, ничего не меняется, ненависть не становиться нежностью. А Виолетта так и не подпускает к своему сердцу, предпочитая воздвигнуть новую холодную стену. Контракт совсем скоро потеряет силу, и это пугает Юнги. «Как мне её удержать? Как сделать своей? Чем пожертвовать, чтобы она позволила быть рядом и любить её?»  — Юнги, мне неприятно это говорить, но тебе пора заканчивать, — серьёзно произнёс Хосок. Его не на шутку тревожило состояние друга. Он и до этого не раз пытался ненавязчиво остановить Юнги, но тот ничего не желал слышать. — Я говорил тебе, оставь бедную девушку, у неё своя жизнь, у тебя — своя. Отпусти её, уверен, ты встретишь ту, что ответит тебе взаимностью, — Хосок старался говорить убедительно и спокойной, чтобы не обидеть друга. Увы, поддержка важного человека не всегда бывает приятной. «Прости, если слишком груб, но так будет лучше».  — «Своя жизнь»? Хм… ну-у, от жениха я уже избавился, так что может и не настолько разная у нас с ней жизнь, — загадочно протянул Юнги. Он приоткрыл глаза и, не поднимая головы, посмотрел на друзей. Их шок, что застыл на лицах, пробудил в Мине противное чувство. — Что такое? Считаете, что я поступил неправильно? Думаете, я псих? — Юнги выпрямился и, медленно размяв шею, потянулся за новой порцией виски. — Он оказался слабаком, недостойным находиться рядом с Виолеттой. Красивая девушка, дорогой алкоголь и приличная сумма денег, собери всё в одном месте — и узнаешь о демонах человека.  — Ты точно свихнулся, — еле выговорил Хосок, не веря тому, что сейчас слышит от Юнги. Мин подавленно хмыкнул. Он хотел выпить ещё немного виски, но в самый последний момент со злостью швырнул стакан в сторону. Звон стекла разрезал напряженную тишину. Уперев локти в колени, Юнги схватился обеими руками за опущенную голову. Длинные пальцы сжимали волосы, сердце учащенно билось, а дыхание никак не выходило выровнять.  — Почему все считают мою любовь одержимостью? Почему именно я ненормальный? Что плохого в том, что я хочу взаимности от любимой девушки? Видите во мне безумца? Отлично, тогда мне самое время им стать, — Юнги резко поднялся с места. Его лицо искажала боль, а в глазах застыли злость и обида. Он осмотрел друзей свысока и, не желая больше задерживаться в их компании, двинулся к выходу. «Предатели».  — Стой! Куда ты собрался в таком состоянии? — Намджун поймал Юнги за локоть у самого выхода. Ким не знал, что делать, не мог прийти в себя и нормально всё обдумать, а тело двигалось самостоятельно, просто потому что так надо было. Мин повернулся и пристально посмотрел на растерянного и напуганного друга, после чего перевёл хмурый взгляд на подошедшего Хосока. Чон был встревожен не меньше Кима, но в отличие от него соображал чуть лучше.  — Я достаточно услышал, больше мне нет нужды оставаться, — Мин дёрнул рукой, высвобождаясь от захвата. Он уже надавил на дверную ручку, когда услышал виноватый голос Чона:  — Прости. Юнги ушёл, оставив двух друзей в замешательстве. Вечер, что должен был помочь расслабиться, превратился в ещё одну пытку. Мин снова пострадал, друзья, которым он доверял, приняли не его сторону и растоптали и без того разбитые чувства.  — Наивный идиот, думал, что хоть они меня поймут, — горько усмехнулся Юнги. Он брёл по ночной улице, засунув руки в карманы куртки. Звон брелков и их холод отчего-то успокаивали. «Она точно не примет его, если я лично подарю…» — с губ срывается подавленный вздох, а взгляд поднимается к ночному небу. Звёзд совсем не видно: грозовые тучи закрыли их собой. «Кажется, дождь может пойти в любую минуту. Стоит поторопиться и вернуться домой», — Юнги останавливается, ему приходиться прождать такси у обочины больше десяти минут, после чего сесть в машину и без настроения назвать водителю адрес. Всю дорогу до дома он размышлял обо всём, что успел сделать, повстречав Виолетту. Были моменты, о которых он сожалел, но были и то, что он бережно хранил в своей памяти. Лифт поднимается на нужный этаж. Мин медленно шагает к квартире по пустому холлу, вводит код и, наконец, открывает дверь. Он разувается и проходит внутрь. В гостиной светло, а возле стола крутится Виолетта. Она расставляет приборы. «Собралась ужинать? Не важно, мне лучше к ней не подходить в моём-то состоянии», — Юнги отворачивается от девушки и делает шаг по направлению к своей спальне.  — Вам следует принять душ и поесть, слышала, Вы много выпили на пустой желудок, — ровным тоном доносится женский голос, из-за чего Мин останавливается. Он поворачивает голову к Виолетте и встречается с ней взглядами. Её ненависть поутихла, но холод никуда не пропал. «Знаю, что это не забота, она всего-навсего выполняет свои обязанности, но даже от этого становится волнительно. Разве монстр может чувствовать что-то столь нежное по отношению к своей жертве? Конечно, не может. Будь я монстром, давно бы поглотил её без остатка. Я же оберегаю своё сокровище. Но тогда почему все видят во мне злодея?» Юнги смотрит на Виолетту и ступает точно к ней. В голове роем кружат миллионы мыслей. Чем ближе он подходит, тем сильнее страдает. Сердце обливается кровавыми слезами, пока руки тянутся к женским плечам. Виолетта упирается руками в мужскую грудь, хмурит брови, по-прежнему не желает сближаться. Но сопротивление не останавливает Юнги — и, в конце концов, он бережно обнимает любимую девушку.  — Я чертовски устал бороться за твою любовь, — обессиленно произносит Юнги.  — Если Вы устали, не значит ли это, что пришло время сдаться? — тихо произносит Виолетта, всеми силами сдерживаясь, чтобы не утешить. Она не позволит женской слабости взять над собой вверх, ведь не испытывает нежных чувств к мужчине рядом, а ложные надежды им не нужны.  — Сказала та, что и сама не сдаётся, продолжая отвергать меня, — насмешливо хмыкнул Мин и сильнее сжал в своих объятиях. — Ты ведь слышишь, как сильно бьётся моё сердце? Каждый раз рядом с тобой оно буквально слетает с катушек.  — Тогда мне стоит оградить Вас от себя. Боюсь, фанаты не простят мне, если Вы заболеете.  — Хаа… невозмутимо упрямая, — вздыхает Юнги, принимая очередное поражение. Он отстраняется, заглядывает в зелёные глаза и мягко скользит пальцами по щеке Виолетты. На его лице расцветает слабая улыбка. «Если бы она только сменила гнев на милость, уверен, я стал бы самым счастливым мужчиной».  — Я закончила со своими обязанностями. Всего хорошего, — Виолетта оттолкнулась и, не оборачиваясь, уверенным шагом покинула комнату. Юнги проводил её точно до спальни, и повернулся к столу, только когда закрылась дверь. Он подошёл ближе и, разглядев блюда, невнятно выругался: «Им хватило наглости вмешиваться. Не думают же, что я побегу их благодарить за заботу. Предатели». Каким бы злым на друзей Юнги не был, но он не позволит стараниям Виолетты пропасть даром. Поэтому приняв освежающий душ, Мин съел все, что наготовила девушка. После чего отписался Хосоку, что дома. «В противном случае, он всех на уши поднимет. А мне только хаоса дома не хватало для полного комплекта неудач. Да и впутывать остальных у меня нет желания», — размышлял Юнги, лёжа на кровати. Ответ от Чона не приходил, но оно и было ожидаемо. Хосоку пока нечего было сказать. К тому же парень больше привык обсуждать всё лично, а не по телефону. С тяжёлыми мыслями и выжатый морально Юнги погрузился в сон. На следующий день. Мин вёл себя холодно с друзьями и первым не шёл на контакт, а Хосок и Намджун не могли подобрать правильных слов, чтобы завязать разговор. На рабочий процесс их ссора не влияла, но вот самих участников изрядно напрягала: когда в семье разлад — страдают все. Уж лучше улыбаться искренне, нежели использовать маску и притворяться счастливым.  — Чимин, у меня к тебе просьба, — начал Юнги, когда они остались вдвоём в гримёрке. Остальные участники разбрелись кто куда, но могли вернуться в любой момент, поэтому Мин торопился. Он достал из кармана сумки купленный брелок и незамедлительно вложил в руку ничего не понимающего Пака. — Подари это Виолетте от своего имени, — Чимин взглянул на ладонь, после чего растерянно посмотрел на серьёзное лицо Юнги. Казалось, он просит о чём-то очень важном, о чём-то чего не может сделать сам, хотя всем сердцем желает.  — Хорошо, — без расспросов согласился Чимин, убирая предмет в карман джинс. «Что-то подсказывает мне, что с Виолеттой он так и не нашёл общий язык. Но что ещё важнее, почему Хосок, Намджун и Юнги сторонятся друг друга? Что-то случилось в наш выходной?»  — Спасибо, — коротко поблагодарил Мин и, устало похлопав по плечу младшего, направился к выходу. «Нужно проветриться. Эта головная боль ужасна…»  — Мин, давай поговорим, — со спины позвал Хосок. Юнги обернулся, недовольно выдохнул, видя готовых к серьёзному разговору парней, и кивнул в сторону улицы. Свежий воздух и прохладный ветер, в котором чувствуется приближение дождя. Мин облокачивается на стену и ждёт, когда Хосок и Намджун начнут то, из-за чего последовали за ним.  — Я не считаю слова Хосока неправильными, — первым заговорил Намджун, и его начало явно не понравилось Юнги: он зло сдвинул брови и покосился на лидера группы: «Так значит, они буду и дальше считать меня поехавшим психом и требовать оставить Виолетту в покое. Отлично, теперь работать точно станет сложнее…» Юнги заранее смирился со своей ролью плохого парня, что портит жизнь друзьям и возлюбленной. Он буквально согласился быть в их глазах ублюдком, потому что отказываться от Виолетты не намеривался. — Но и твои чувства… — продолжил Намджун, старательно подбирая правильные слова. Он не хотел терять друга и уж тем более не хотел, чтобы Юнги потом страдал от разбитого сердца. Прошлым вечером Ким увидел хрупкого Юнги: его любовь, что поначалу казалась дикой и неправильной, и отчаяние, которое отнимает последние силы. Он пришёл за поддержкой, за советом, но в итоге из-за их с Хосоком невнимательности, оказался совсем один — преданный и непонятый. — Прости, что не подумали о них. Вся эта ситуация такая сложная и запутанная, что даже после ночи раздумий, я не могу дать дельный совет. Я не могу помочь, потому что вы оба — и ты, и Виолетта, по-своему правы. Вы любите и боритесь за свою любовь, что вполне нормально. Но… меня тревожат твои способы. Неужели нельзя как-то иначе? Тебя самого устраивает то, что ты делаешь? «Как они меня вообще слушали? Они с Хосоком постоянно спрашивают одно и то же. Может, надеются услышать что-то новое?» — Юнги скептически осмотрел взволнованных друзей и со вздохом прикрыл глаза.  — Я говорил вам в самом начале и во время тура, и даже прошлым вечером. Я всего-навсего люблю её. Чистой, искренней любовью, без примесей власти и грубости. Я пошёл на хитрость, чтобы не потерять её. Я терплю удары и позволяю себя бить, потому что уважаю её чувства. Я желаю касаться не только мягких губ, но держу дистанцию и не перехожу границ, ограничиваясь поцелуями и короткими объятиями. На её теле нет ни одной ссадины или синяка, которые бы говорили бы о моей жестокости, потому что я всегда нежен и осторожен. У меня в телефоне есть её фото, самые простые фото без какого-либо намёка на извращения, они помогают приглушить чувство тоски. А теперь скажите, что конкретно в моих действиях ужасного? — Мин открыл глаза и устало, но уверенно взглянул на друзей. Они выглядели абсолютно растерянно и виновато, казалось, их вчерашнее обвинение хлестало по губам тонкими прутьями, наказывая за недоверие.  — Об этом и говорил Намджун, вы оба правы: Ты любишь Виолетту и всеми способами пытаешься обратить её внимание на себя, но и она любит своего… любит и старается быть верна только ему. Вот только твоя любовь ограничивает и принуждает, а её ранит и отталкивает, — подавлено произнёс Хосок. — Пойми, мы искренне волнуемся за тебя. Нам ведь видно, как ты терзаешь себя.  — Если волнуетесь, то просто помогите, а не выставляйте меня аморальной тварью, которая в своё удовольствие измывается над слабой девушкой, — прорычал Юнги и оттолкнулся от стены. — Нам пора работать, а этот разговор может длиться вечность, — добавил Мин и первым зашёл в здание. «Они снова пропусти самое главное мимо ушей. «Вы оба правы…» — хорошая попытка, но на меня эти дипломатические приёмы не подействуют. Намджун, Хосок находиться в нейтралитете не лучшее решение. Перед тем как раздавать советы, сами определитесь, что конкретно хотите видеть в итоге», — Юнги прошёл в гримёрку, чтобы привести внешний вид в порядок. Однако размышления не покидали его. Он ценил попытку друзей разрешить разногласия, вот только после разговора легче не стало. Недовольство искажало его лицо, а злобная аура словно окутывала тело. «Тц, их волнение не облегчает мне жизнь. Счастье — слишком расплывчатое понятие, которое в нашем случае не может возникнуть, если кто-то из нас сдастся, ведь уже слишком поздно. Я не отпущу её, им пора бы это понять».