Часть 1
6 июля 2013 г. в 17:46
Он выстрелил себе в глаз.
Это была очередная попытка по-декадантски себя развлечь. Просто наставил на себя пневматику и нажал на курок, чтобы изобразить смерть страшную перед коллегой по работе. Планировал хорошо подергаться, а потом рухнуть на скамейку.
Впрочем, так и получилось.
Он не обратил внимания, что предохранитель был снят. И душевный субботний вечер с шашлыками, жаркими перестрелками в полях и намечающимся ледяным пивом после пейнтбольной игры закончился в травме.
Ни черта не видел.
На плите зашкворчали макароны, брошенные на сковородку без масла, громко, намекая на сочную, вкусную поджаристость. Неплохой ужин, особенно если сверху забабахать перца с кетчупом. А еще майонез на полке завалялся, пойдет.
Вообще отлично.
Хотел было перебросить пищу в тарелку, но передумал, решив съесть так, со сковородки – все равно один. Еще бы кофе сварить, вот только турка немытая с позавчера, засохла взбулькнувшей кофейной гущей, за которой он не уследил, вступив в холивар по интернету с радикально настроенным сетевиком, утверждающим, что они слили игру нечестно и вообще были не правы. Скукота. Но было весело.
Он отказался от предложения матери перекантоваться два дня у нее – два дня до операции, обещающей здоровые улучшения. Прогнозировали, что глаз будет видеть, и это, несомненно, поднимало настрой с отметки минус десять, но вообще было неясно, что делали эти долбаные врачи. Все как обычно, ковырнули, поняли: что-то не так, залатали, свободен. Глаз не болел, хотя черт его знает, он вообще всю жизнь фоново воспринимал боль.
В хате было прокурено, хоть он и бросил год назад.
Ну что делать, кофе хотелось неслабо, так что губка с фэйри и вперед. Он повернул кран, отозвавшийся ему радостным отсутствием горячей воды, фыркнул. Поржал.
- Горите в аду, - в пустоту продекламировал он. – Я туда попаду. Встретимся – натяну.
Похоже, остается опустить ноги в шузы и двинуть до круглосуточного супермаркета за водкой с перцем… да, конечно, лекарства. Или по-дурному простебать врача?
Завтрашнее утро. Прием.
- Пациент, чем от вас пахнет?
- Это чай, доктор.
- Это водка!
- Дык отечественного разлива...
Мда. Бородато, но смешно.
Да у него же есть турка. Ухмыльнулся. И верно, бывшая девушка подогнала. У него в серванте скопился за годы небольшой склад подарков – он их не признавал – частично даже не распакованных, хотя то, что было нужно, он иногда доставал и применял. А девушка дарила часто, просто, чтобы поднять настроение. Вот и турка пригодится. Не все потеряно с сегодняшним днем.
Написать? Почему нет? Раз уж турка вежливо напомнила ему о том, что когда-то разбавляло его серые привычные будни. Да и она раньше звонила, поздравляла с праздниками, даже когда они расстались. Она одна. Было даже приятно. И весьма любопытно, что она ответит про глаз.
Он подцепил пальцем крышку ноутбука, прищуриваясь в экран здоровым глазом. Социальные сети, рассадник рыхлого мозга, сборище просто исключительно разносторонних сущностей и иже с ним. Что же, сидите, сидите, а он – посмеется.
И все-таки неплох тот мужик, кто придумал аудиокниги. Хвала тебе, несчастный филантроп, желающий скрасить обычное жизненное неравенство. А смешно, ведь он тоже сейчас слепой наполовину. Так как насчет того, чтобы омрачить свой вечер тенями Говарда Лавкрафта?
Вода в турке с радующим слух шумом подвергалась процедуре повышения градуса, мешочек с кофе из фольги приятно хрустел под пальцами, распространяя отличный, любимый горький аромат. Никакого сахара, только кофе.
«Крепись», - написала она.
И все? Он презрительно поджал губы. От нее было неожиданно. Отлично. Делаешь добро людям, переступаешь через себя, общаешься, хоть и не любишь людей, и вот это – все?
Ну хоть на том спасибо.
Нет, он не радость господня, но и не крест, он даже через себя сделал несколько попыток что-то построить. Но было ли это нужно? И ему, и им, другим? Те люди словно жили в террариуме, а он видел их мир со стороны и забавлялся. Начинаешь тянуть змейку наружу, из этого клубка – нет, ускользает обратно, в свои глупости. Но желания присоединяться к ним у него не было. И он не собирался менять свои привычки ради чего-то. Даже ради кого-то.
Никому писать он больше не стал. Коллеги и так были в курсе, что он выпал из рабочего процесса, и, похоже, минимум на пару недель. Пару скучных одинаковых недель. Телефон был поставлен на беззвучный режим, чтобы снова не начала звонить с упреками мать. Ты сам виноват. Ви-но-ват.
И без тебя хреново, мать.
Что же. Вечер с аудиокнигой – достойное времяпровождение. С умными мыслями умных людей, которые он впитывал, анализировал, перекатывал, дополнял. А после «Шепчущего в ночи» - Ницше на немецком. Еще лучше, мужик ведь дело говорил.
Он не любил людей и солнце.
Они не отвечали взаимностью.
Кофе был готов. Горячий. Горький. Обжигающе горький. Он такой всегда делал.