***
В останках попадавшихся им Уоллмартов всегда находились консервы. — Если бы человечество знало, что нас ждёт, то в местах поклонений висели бы не расписные портреты божков, а «Банки с супом Кэмпбелл» Уорхола, — подшучивал Пятый каждый раз. — Может, ты можешь стать пророком, когда вернёшься. Долорес сидела в своей новой тележке в окружении их скромного скарба и провизии. Ждала, пока он закончит рыться в завалах. — Тогда мне будут верить только разные ебанько. И я сам прослыву безумцем, — Пятый посмотрел на неё через плечо и ухмыльнулся. — Мы ведь этого не хотим. — Ну, ты не очень адекватен, будем честны. Пятый развернулся и вопросительно выгнул бровь. — Ты всё ещё не бросил идею найти Твинки. Это ничего хорошего о твоей нормальности не говорит. — Ну да, ну да, конечно, — Пятый закатил глаза. Искать Твинки, впрочем, он всё равно не перестал.***
Один раз они нашли съехавший в кювет грузовик с ярким логотипом Хостесс на кузове. Пятый выронил ручку от тележки и чуть не забыл, как дышать. Это было оно: Твинки были всё ближе, ещё немного, и он сможет съесть это лакомство, настоящее золото этого постапокалиптического мира. Он нашёл в тележке монтировку и спрыгнул в кювет. Даже если бы он сейчас полетел вниз кубарем, а не приземлился на ноги, он бы не расстроился. Твинки были так близко. — А вдруг там сидит что-то? — крикнула ему из тележки Долорес. Но Пятый её будто бы не слышал. Он отломал замок, забрался внутрь кузова и принялся рыться в коробках. Коробок было множество, и Пятый вскрыл каждую из них. И в каждой из них не было ничего, кроме розовых Сно Боллсов. Разочарование Пятого можно было сравнить разве что с ужасом, который он испытал, оказавшись в горящем мире.***
День шёл за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Твинки так и не попадались им по пути. Только пустые коробки, раздавленные упаковки, мятые этикетки. Но Пятый был всегда был упрямым, ничему не учился и жаждал Твинки. И однажды ему всё-таки повезло. В тот раз они решили разведать, что ждёт их на севере, и отправились к границам Канады. Все придорожные заправки сгорели, разнородные забегаловки превратили в гору руин, от лесов почти ничего не осталось. Но среди редких деревьев затаился чей-то летний домик, покосившаяся деревянная хижина. Первым делом Пятый проверил, нет ли в хижине чего-нибудь хищного и агрессивного, а потом внёс в неё Долорес и устроил её на диване. Первый раз за все эти годы, они могли отдохнуть в комфорте, под целой крышей и без гуляющих ветров. — Отдыхай, — Пятый похлопал Долорес по плечу. — А я посмотрю, нет ли тут ничего съестного. Кладовка обнаружилась сразу и была полна консерв, моли, непригодной для пищи крупы и коробок с батончиками. Среди плесневелых гранол и рассыпающегося шоколада нашёлся и единственный, последний в мире бисквит Твинки в вакуумной упаковке. — Долорес! — Пятый выскочил из кладовки с видом победителя, будто он не Твинки наконец-то нашёл, а путь домой и способ остановить Апокалипсис. — Долорес, это великий день! — Так уж? — Долорес улыбнулась и похлопала по дивану рядом с собой. — Может, ты всё-таки не будешь его есть? — Ты думаешь, я так долго искал Твинки, чтобы потом хранить его в кармане и не давать в обиду? О, нет, — он покачал головой, плюхнулся рядом с Долорес и поднял Твинки на ладони. Улыбка его становилась всё шире, и скулы от этого сводило. Он торопливо разорвал упаковку, достал бисквит и приготовился съесть его в два укуса, но осёкся. — Хочешь? — он протянул лакомство Долорес, но та только помотала головой. Улыбка у неё была какой-то натянутой. Пятый решил, что подумает об этом позже. Он съел Твинки в два укуса, даже не прожевал толком. Бисквит с ванильным кремом был приторно сладким и напоминал о детстве. О тех временах, когда до Апокалипсиса оставалось ещё семнадцать лет, а до его скачка в будущее — считанные дни. — Знаешь, — Долорес погладила его по спине. — А ведь Твинки могут храниться всего семь дней. Это свежий продукт. Пятый замер. Нахмурился, обернулся на Долорес и встретился с ней взглядом. Теперь Долорес была зверино серьёзна. — Твою мать.