Эликсир таланта

      Идан заприметил Матильду еще несколько недель назад, когда она впервые объявилась в таверне в компании нескольких музыкантов. Её старая лютня больше походила на древний артефакт. Казалось, что если ее тронуть, то она рассыпется в пыль. Однако дева так уверенно и крепко держала гриф, что все ожидания того, что инструмент сломается, рухнули. Впрочем, как и надежда на то, что у девушки такой же прелестный голос, как и она сама.       Для алхимика какое-то время оставалось загадкой, почему ни один посетитель таверны так и не потребовал, чтобы ее выгнали. Матильда выступала чаще других музыкантов, хотя было заметно, что на лютне она играла отвратительно. Позже он начал замечать, что вокруг нее всегда собирается компания молодых парней, которая без конца делала комплименты ее длинным пальцам и милому лицу. Они оставляли ей пару монет в конце выступлений и гору пустых кружек из-под эля на столах. Хозяин таверны был доволен прибылью и на девушку смотрел благосклонно.       После месяца наблюдений Идан уверился, что лучшего кандидата для эксперимента не найти: она любит то, чем занимается, не боится неудач и порицаний публики. Единственное, что удивляло Идана — как девушка оказалась в такой глуши, почему одна и что заставило её избрать такой путь.       Проследив за тем, чтобы девушка полностью осушила кружку с напитком, он спешно попрощался с ней и пообещал приходить на ее выступления. На выходе из таверны Идан вновь услышал грустные стоны лютни. Теперь ему оставалось только ждать, чтобы вкусить плоды своего творения, когда менестрель станет известной на всю округу своим новообретенным талантом.       Через несколько дней Идан отправился в таверну намного раньше, чем обычно, чтобы получить самое удобное место для наблюдения за Матильдой. Каково же было его удивление, когда он не смог найти ни одного свободного стула! Парню казалось, что в здании собрались все жители близлежащих деревушек. Кое-как пробравшись глубже в толпу, он в нетерпении начал искать взглядом причину данного явления, хотя глубоко в душе уже знал ответ на свой вопрос. Таверна гудела, со всех сторон слышались смех и ругань.       — Прошу прощения, а почему столько людей сегодня собралось? — не выдержав, все-таки поинтересовался алхимик у двух крестьян, яростно споривших между собой. Мужчины обратили внимание на Идана только после того, как тот повторил несколько раз свой вопрос.       — Э-э, откудова ты вылез такой? — грубо поинтересовался один. — Поди от нас прочь.       — Из башни ведь. Это же этот, богохульник, — закатил глаза второй и раздраженно добавил, на этот раз обращаясь к Идану. — Ты не слышал разве про Матильду? Она утром пела на перекрестке, созывала всех сегодня вечером послушать выступление.       — Красиво поет же, девка эта, и сама красавица, — тяжело вздохнув, произнес первый.       Внезапно все стихло. В глубокой тишине дверь таверны жалобно скрипнула, внутрь вошла группа музыкантов. Шествие возглавляла Матильда. Гордо вскинув подбородок вверх, она небрежно поправила старое платье и поудобнее ухватилась за гриф своей лютни.       Идан глубоко вздохнул, но забыл выдохнуть, как только молодая менестрель запела. Алхимик почувствовал непонятное тепло внутри, нежный голос обволакивал. Да и лютня звучала намного лучше. Кто-то в углу тихо всхлипнул, кто-то встал со стула, чтобы разглядеть выступающих. Глаза Идана заблестели, а на губах появилась лёгкая улыбка. Он ведь именно этого и ждал: человек, не подающий никаких надежд, в один миг становится его проводником в светлое будущее.       Песня закончилась, а парень никак не мог отвести взгляд от девушки. Только сейчас он заметил, насколько прекрасна ее кожа. Матильда как будто светилась среди своих новоявленных поклонников. После выступление продолжили музыканты, с которыми девушка зашла в таверну, но Идан продолжал следить только за ней. Матильда задорно улыбалась какой-то компании мужчин и хитро посматривала на местных женщин, которые без конца перешептывались между собой, с завистью обсуждая ее. Он смотрел, а в груди что-то сдавливало. Он будто ослеп из-за неё как дурак.       Несколько дней подряд приходил Идан в таверну. Каждый раз садился в центре, пренебрегая своими принципами. Возможно, глубоко в душе, он хотел, чтобы такая очаровательная девушка подарила ему свою улыбку, как делала это для других, хамоватых на вид, мужиков. Красавица, как назло, пропускала алхимика, намеренно игнорируя его пристальный взгляд из-под тени капюшона. Идан, прежде привыкший пользоваться своей внешностью, недоумевал. Как она могла предпочесть необразованное мужичье — ему?       Все это время девушка также сладко улыбалась местным мужчинам и раздражала их женщин. Однажды она пришла на выступление одна, в новом платье белого цвета, которое удачно подчеркивало ее тонкую фигуру и темную копну волос. Вновь начала гипнотизировать своим голосом, зачаровывать своим дерзким взглядом. Но Идан чувствовал, что в ней что-то изменилось. Улыбка была больше не такая ласковая, скорее стала наигранной, ненастоящей, а взгляд опустел.       Он не прекращал посещать ее выступления, отмечая то, как часто крутится вокруг нее сын местного сумасшедшего, мнившего себя великим художником. Ему был совершенно безразличен этот юнец и его раздражающая назойливость, но его взгляд почему-то не давал Идану спокойно наблюдать за происходящим. В душе возникало какое-то неприятное чувство, из-за которого так больно щемило в груди. Матильда не отгоняла сына безумца, а наоборот поощряла его ухаживания и принимала подарки. Она его замечала, когда алхимика не удостаивала даже мимолетным взглядом.       После очередного выступления в таверне Идан заметил, что Матильда куда-то быстро уходит. Она не обращала внимание на крики и цепкие пальцы, которые пытались то и дело удержать её. Алхимик незамедлительно последовал за ней. Привычным движением натянул капюшон и скрылся в тени так, чтобы музыкантка не заметила его.       «Веду себя словно обезумевший поклонник», — думал про себя Идан, горько усмехаясь. Он едва успел заметить, как научный интерес сменился чем-то другим, возникшим то ли от того, что он так долго находился в компании людей, далёких от чего-то действительно стоящего, то ли по ещё какой причине.       Юноша не успел заметить за ворохом своих мыслей картину, которая предстала перед ним. Матильда, не заботясь о своем новом наряде, устроилась на мокрой от сумерек траве и тихо всхлипывала, наблюдая за жизнью в деревне с высокого холма. Раньше ему не приходилось оказываться в подобной ситуации, а потому у него не было ни одной идеи, каким образом можно утешить девушку. Он как-то неожиданно для себя вспомнил слова местного старика, который только недавно похоронил свою жену и бесконечно пересказывал минуты своей семейной жизни. Дед повторял, что хоть и утратил всякие чувства к своей старухе, но никогда не мог смотреть безразлично на то, как она плачет, — чувствовал себя тогда каким-то беспомощным.       — Прав ты был, старик, — Идан вслух высказал свои мысли, глупо выдав свое положение.       — Изыйди, бес! — дрогнувшим голосом вскрикнула Матильда и обернулась на голос.       Она выглядела такой маленькой и хрупкой среди высоких мощных стволов деревьев. Прижав лютню к груди покрепче, словно щит, она полными слез глазами испуганно всматривалась в темноту.       — Прошу, прости меня, что напугал, — Идан незамедлительно выбрался на свет и выставил руки так, чтобы девушка видела, что у него нет намерений навредить ей.       Девушка быстро смахнула тыльной стороной ладони соленую влагу с щек и ресниц, а затем недовольно посмотрела на парня.       Когда у нее наконец появилась чудесная возможность остаться одной, ее опять кто-то потревожил. В знак приветствия она лишь кивнула Идану, а потом вернулась к наблюдению за деревней.       — Я тоже часто прихожу сюда, — нагло соврал ей алхимик. — Тут невероятно спокойно и тихо по сравнению с деревушкой. Я присяду?       Не дожидаясь разрешения, юноша устроился рядом с девушкой. Он почуял сладкий аромат весенних цветов. Матильда пахла яблоневыми цветами и одуванчиками. Невольно он потянулся ближе к ней, лишь бы вдохнуть поглубже этот чудесный запах, но вовремя одёрнул себя и резко выпрямился. Идан не хотел нарушать эту вечернюю тишину, но он чувствовал себя неуютно рядом с угрюмой девушкой.       — У тебя хорошо получается теперь играть на лютне, и твой голос звучит увереннее.       Матильда даже не смотрела в его сторону, но для себя подметила то, какой у парня чарующий голос.       — Упорные тренировки, — хрипло произнесла девушка.       — А еще у тебя столько поклонников. Наверняка не дают даже передохнуть! — парень захотел дать себе оплеуху за такой неуместный и совершенно глупый комментарий.       Музыкантка устало улыбнулась, но оставила эту фразу без ответа. Что она могла ему сказать на это? Да, у нее наконец появились поклонники. Спустя столько лет люди оценили ее талант! Можно гордиться проделанной работой. Все, что остается сейчас делать, — это просто наслаждаться плодами славы. Теперь девушка может позволить себе все, что только пожелает ее душа: новые платья, как у горожанок, новая лютня, вкусная еда.       Однако, несмотря на все эти дары успеха, она не чувствовала себя счастливой. Каждый раз, когда она приходила в лагерь после очередного выступления, ее начинали душить слезы, было катастрофически мало воздуха. Она задыхалась, но не могла даже и слова вымолвить, чтобы позвать на помощь.       «Я никому не нужна… Никто не любит настоящую Матильду. Никто не знает настоящую Матильду», — крутилось у нее в голове.       Идан заметил плохо скрываемую дрожь и накинул на девушку свой балахон, а сам остался в тонкой рубашке. Этот жест вырвал девушку из мрачной глубины ее мыслей. Она крепко сжала края накидки и изумленно взглянула на алхимика.       — Спасибо, — беззвучно, одними губами произнесла девушка.       Парень ликовал в душе: наконец-то она обратила на него внимание.       И вновь сумеречная тишина. В этот раз никто не хотел ее нарушать. Даже в деревне все утихло. Где-то вдали было слышно журчание ручейка и шелест высоких древних сосен позади. Идану казалось, что они остались совершенно одни в этом мире. Он забыл о своей главной цели и амбициях. Прямо перед ним сидела девушка, которая последние несколько дней занимала все его мысли.       — Матильда… — он впервые позвал ее по имени и впервые в своей жизни смутился.       Девушка медленно повернулась к нему, плавно убирая непослушную прядку волос за ухо. Это ничего не значащее движение вызвало у Идана бурю эмоций: смесь стыда и восхищения. Эти грустные глаза, в которых отражается ночное небо, усыпанное несметным количеством звезд. Эти цепкие искусные пальцы, поправляющие выбивающиеся из прически пряди. Эти манящие пухлые губы…       Он осторожно, почти невесомо, дотронулся до ее пальцев, сжимающих его накидку. Девушка вздрогнула, но не решилась выдернуть руку. Она смотрела на алхимика внимательно, ожидая того, что он будет делать дальше, и не предпринимала никаких действий.       Идан заметил, что Матильда вовсе не против его прикосновений. Он сомкнул пальцы вокруг ее хрупкого запястья и медленно потянул на себя, заключая в свои неловкие объятия. Частый стук сердца парня выдавал все его чувства, но девушку это лишь успокаивало.       Менестрель уверенно подняла голову и столкнулась взглядом с его голубыми глазами. Она ощутила необычайное спокойствие и блаженство. Смело коснулась своей ладонью его гладкой щеки и потянула его на себя. Мгновение — и их губы встретились в волнующем поцелуе.       Идан потянул на себя Матильду, и они повалились на влажную траву. Однако алхимик не ощутил холода спиной, потому что внутри него все пылало, а в голове творился хаос. Ему подумалось о том, что все происходит слишком быстро, но он не мог противиться своим чувствам.       Музыкантку дурманил запах мокрой травы и аромат полыни, который исходил от горячего тела Идана. Она запустила пальцы в его длинные волосы и ближе притянула к себе, не желая отпускать.       Его руки дрожали, пальцы не слушались. Он целовал ее шею, медленно отодвигая ткань ее белого платья и переходя поцелуями к плечу.       Рваные вздохи и несдержанные касания холодными пальцами к горячей коже — не хотели нарушать мелодии ночи.       Небольшой ветерок ласково касался верхушек деревьев. Только уханье совы доносилось откуда-то издалека.       Идан надеялся, что эта ночь будет длиться вечно.       Но наутро он обнаружил, что ни девушки, ни его кошелька с восемнадцатью су* рядом не оказалось - только старая лютня и белый, с вышитым на нем яблоневым цветком, платок. Он так никогда и не узнал, кто она, откуда и зачем ей понадобилась такая смехотворная, на его взгляд, сумма.       Идан был уверен, что не испытал потрясения, когда узнал, что Матильда вышла замуж за какого-то богача. Он разочарованно усмехнулся, а затем мысленно поблагодарил ее за то, что произошло. Так было лучше. По крайней мере, спокойнее. Его жизнь снова наполнилась молчаливым одиночеством, тучи которого больше не рассеивались от одной улыбки. Иногда он устало признавался себе, что не отказался бы увидеть эту улыбку ещё хоть раз, но затем злобно вычёркивал подобные мысли из своей головы. Совсем редко он размышлял, помнила ли она о нём. Ответ на это пришёл неожиданно.       Когда жизнь Идана стала приторно-унылой, а переписка с Исмаилом зашла в тупик, Матильды не стало. В деревне поговаривали, что она утопилась. Или отравилась. Версий было так много, что верилось с трудом. Позже, увидев поникшего мальчишку, Идан окончательно понял, что это действительно случилось. Он не подошёл к несчастному поклоннику — то ли побоялся узнать подробности, то ли и так догадывался о том, что произошло.       Алхимик часто думал об этом, но почему-то не мог вспомнить ни цвет ее глаз, ни длину волос. Но и о краже он тоже не думал. Перед внутренним взглядом то и дело появлялось только ее белое платье и грустная улыбка. Идан вновь проводил дни и ночи в башне, старательно исправляя формулу эликсира, будто где-то в глубине души думал, что это поможет Матильде опять увидеть рассветные лучи.