Потерянная в лабиринте жизни

Нота за нотой льётся печальная песнь, Автор её давно не хотел бы быть здесь. У неё есть начало, но неизвестен конец, Из минора в мажор и обратно ведёт творец. Опечален судьбой, поник нотный стан, Чрез него обнажается множество ран. Сотни тысяч дорог, но пальцы пройдут по одной, Извлекая из клавиш тот звук, что зовёт за собой. Так протяжно зовёт, так желает привлечь своим танцем. Эта музыка стала композитора чувств посланцем. Их выразить прямо не хватит, наверное, слов, А мелодия будто лишает тяжёлых оков. Льётся страх, боль, надежда на счастье, В ней смех, и любовь, и ненастья. Она ключ к той случайной душе, Что на том же с ней этаже. В ней тот путь, что был выбран сердцем, Пусть усыпан солью и перцем, О том, как внутри разгорелся огонь, Согревая прижатую к сердцу ладонь. Вот бы только он не потух, Ведь так много вокруг тех, кто глух, Эта песнь не для них, они ведь её не слышат, А для тех, кто с творцом в унисон ею дышит. Порой так тянет сдаться, закончить минорным аккордом, Перестать опасаться взять фальшивую ноту, Закрыть окна и двери, внутри одиночкой остаться, Но намного сильнее намеренье снова пытаться. Есть такой же творец, что привык сей мелодией жить. Он когда-то найдёт ведущую сюда нить. И тогда его руки окажутся рядом, И двое творцов уже сядут за фортепиано. Их мелодия будет красивее тысяч других, Что до этого были когда-то у них. Их пальцы отныне вдвоем побегут к финалу, Этот бег восхищает, он подобен идеалу. В нём печаль и восторг, падения и безграничное счастье От того, что нашёл, что принял в этом участье. Я ищу того, кто будет жить этой песнью со мной, Двигаться в такт за далёкой безумной мечтой. Мы будем играть, на ходу сочиняя всё новые ноты, То танцуя на низких, то покоряя высоты. Солнце смени́тся луной, а закат вновь рассветом. Творцы-одиночки вдруг станут прекрасным дуэтом.