Я тоже не всегда была такой...

"Я тоже не всегда была такой! Про меня говорили, что я прекрасна как рассвет! Утром я ходила в поле, опускалась на колени и целовала цветы! В меня влюблялись, моего внимания искали, из-за меня дрались на дуэли!" ©Аида Плаховна Мамзелькина Сухонькая старушка опустила голову во внезапно горестном порыве, которые старший менагер некроотдела редко себе позволяла. Ирке стало не по себе. Доброе сердце девушки потянулось к Аиде Плаховне, а разум строго одернул себя: какое сочувствие, какая жалость? Это же Смерть! Мамзелькина вскинула голову. - Что, птичка ты моя ненаглядная? Жаль тебе старуху? - проговорила она без угрозы, с холодным интересом. Ирка промолчала, не зная, что ответить, и тут же заметила, как остренькие черты лица Аиды начали быстро изменяться, и на миг девушка увидела, какой та была тысячелетия назад. Обтянутый жёлтой кожей череп превратился в прекраснейшее, цветущее спокойной красотой лицо с печальными, слегка раскосыми серыми глазами, греческим носом, тонкими губами и нежной персиковой кожей щёк, на которую отбрасывали тень густые и пушистые темные ресницы. Призрачная девушка порывисто встала. В её тонкой фигуре чувствовалась сила. Аристократичные пальцы поправили высокую причёску, заправив несколько непослушных каштановых локонов за гребень. Высокая грудь девушки тяжело вздымалась и Ирка скорее угадала, чем уловила мгновенное движение правой руки. Казалось, молодая Аида что-то резко бросила, или указала вперёд. Проследить за направлением броска Ирка не успела, так как девушка бросилась к ней и рукой закрыла глаза Трехкопейной Девы. Откуда-то Ирка знала, почему Плаховна так поступила. Призрачная девушка метнула копье, которое в будущем станет косой. Не стоило на него смотреть даже издалека. Мамзелькина убрала руку и Ирка увидела, как увядает её юная красота и через секунду перед ней сидела прежняя старуха. Страший менагер приложилась к фляжке с медовухой. Трехкопейная дева молчала. На какое-то время эти столь разные люди почувствовали единение. Обе они когда-то были валькириями, обе сбились с пути. Только одна выбрала путь мрака, а другая - любви и света. Ирка искоса посмотрела на старуху с косой. - А какой валькирией вы были? - тихо спросила она. Губы Плаховны искривились. - Я была одной из первовалькирий, как и Фулона. Увы, Валькирия Утешающего Копья Аида, сбилась с пути, полюбив тёмного стража. Дрот перестал меня слушаться, перешел к мраку и мне ничего не оставалось, как подчиниться собственному копью и продолжать...утешать. Только уже иначе. Мамзелькина погладила костлявой рукой древко косы и продолжила: - Думаешь я жестокая? Нет, золотко, я усталая. Невозможно тысячелетия таскать на себе невинноубиенных, видеть пик человеческих страданий и отставаться сострадательной. Коса моя все же утешает, хоть и ужасает людей. А я... Я уже не дева-утешительница. Я слуга своего оружия. Аида Плаховна хитро посмотрела на Ирку. - А вот ты умеешь утешать. Ты была бы хорошей заменой. Ну, не хочешь, как хочешь. Принуждать не буду, сама ещё попросишься мне в напарницы. - со скрытой угрозой произнесла старший менагер. Сердце Ирки дрогнуло от тревоги за Матвея. - Да-да. На некромага-то твоего в любой момент разнарядочка может появиться. - хмыкнула Мамзелькина. - Али без разнарядки. Раз, и остановилось сердешко. Перетрудилси, соколик. Трехкопейная Дева с мольбой посмотрела на Аиду. - Ну хотите - заберите у меня ноги, заберите эйдос, только Матвея оставьте в покое! Мамзелькина усмехнулась: - Подарков обратно не берут, а эйдос... Зачем он мне? Я не страж, дарха у меня нет. Мне, яхонтовая, преемница нужна. Ну, прощевай, девонька, работа у меня. Свидимся. Плаховна исчезла. Ирка продолжала сидеть на лавке, глядя в пустоту. "Я все отдам за тебя, Матвей. Даже если придётся погибнуть".