Симметричный ответ

      — Оберштайн, так как мы должны осудить эту леди согласно закону? — Казнить, майн кайзер. — Нет, это уже никуда не годится! — Райнхард обращался уже ко всем собравшимся адмиралам. — Мы постоянно исправляем законы династии Гольденбаумов, но каждый день я не знаю, чего ожидать. Вот и сегодня всплыла очередная глупость… — Простите, Ваше Величество, но какое же преступление совершила эта женщина? — Мюллер опоздал, поэтому Райнхарду пришлось вновь посвещать всех в курс дела. — Неопровержимыми доказательствами было установлено, что она топтала портрет кайзера, то есть мой… Господа, нам нужно как-нибудь переписать этот закон. Именно не отменить, а переписать.       Переписать, потому что всё-таки нельзя допускать подобного отношения к власти. А если изерлонцы начнут топтать портреты кайзера? Нет, это определенно не должно оставаться безнаказанным. — У меня есть идея, Ваше Величество! — загорелся Биттенфельд, — вам нужно растоптать в ответ портрет этой леди, всего-то! И никто не в обиде.       Мюллер сидел, еле сдерживая смех, а Меклингер явно неодобрительно смотрел на Биттенфельда, но кайзеру идея, по всей видимости, понравилась. — А ведь это мысль! Кесслер, займитесь этим законом. А вас, Биттенфельд, я благодарю за находчивость. Несколько дней спустя…       Фернер сидел за своим столом, но чтобы это увидеть, понадобилось бы пройти целый лабиринт из фотографий, портретов в рамках и прочей бумаги… Неожиданно в кабинет ввалились Биттенфельд и Ройенталь с Миттермайером. Их рабочий день уже завершился часа два назад, поэтому они вдруг решили это отметить. А после того, как отметили, Биттенфельду в голову пришла отличная мысль, и вот они все в обнимку крушили лабиринты Фернера.       Когда Двойная Звезда и Тигр расчистили себе площадку для танца, Миттермайер жестом подозвал Байерляйна, которого тоже не было видно. Из-за огромного портрета министра обороны в руках. Вскоре, правда, портрет оказывается на полу, а Байерляйн присоединяется к Ройенталю и компании. Бедный Фернер даже ничего не может предпринять: лежит под обвалившимися стенами лабиринта. В общем, ещё минут десять, а может и больше, неподражаемая группа танцоров в лице Биттенфельда, Миттермайера, Ройенталя и Байерляйна показывала свой мастер-класс Фернеру. После этого все четверо, чуть ли не падая от смеха (и от количества отмеченного), положили Антону на голову ещё четыре фотографии и так же ушли, попутно громя все, что мешало им пройти. (В дверь они попали с третьего раза).       Фернер твердо решил, что эти завалы надо наконец-то разгребать, взял более-менее аккуратно лежащую стопку и кое-как протиснулся в кабинет Оберштайна. — Ну топчите, шеф! — с этими словами Антон положил на стол военного министра увесистую стопку из портретов и аккуратно залез обратно к себе. Залез, потому что кабинет Оберштайна теперь даже не был похож на лабиринт, так как целиком и полностью состоял из бумаги.