Танцы на стёклах

      Мишель не понимает, как от ежедневного просмотра танцевальных трендов за чашкой кофе, она переходит к тому, что уговаривает Молли съесть кусочек пирога перед школой.       Мишель не помнит, когда она перекладывает свои костюмы для тренировок на верхнюю полку её огромного шкафа, и уже не крутится каждое утро в нижнем белье перед зеркалом.       На смену утренней растяжке приходит чтение очередной книги о подростковом возрасте и о том, как справиться с необоснованной агрессией Молли на неё.       Мишель не говорит себе каждое утро «Сияй», а лишь повторяет как мантру «Держись, ты сильная».       Когда вечером она падает на диван в надежде посвятить время себе, то невольно заходит на электронный дневник Молли, а не на сайты танцевальных конкурсов по всему миру.       Мишель кажется, что взрослеть уже некуда, но, оказывается, есть.       Первое время в Сан-Франциско напоминает сказку. Знаете, те сказки, после которых принцессы начинают жить долго и счастливо?       Самое беззаботное время, полное любви и понимания, как часто бывает в финалах различных историй. Походы в кино, вечерние посиделки с настольными играми и по видеосвязи Брэндон, совместные прогулки с Молли и сладкая вата в парке, а между всем этим каждый второй просил автограф у Мишель. Они могли позволить себе всё, и отложенные деньги с конкурса висели на лицевом счёте в ожидании, когда же Мишель вспомнит о своей мечте.       Каждый вторник и воскресение Брэндон звонит ей, болтая долгими часами. И каждый раз говорит, как сидя на скучных переговорах, он вспоминает её надменный строгий взгляд, миндальный запах волос, хочет провести по ним рукой, и как её пухлые губы манят его. Он хочет покрепче прижать девушку к себе, а потом провести пару дней и ночей, не выходя из комнаты. Он обещает уже скоро приехать, как только освободится от своих таинственных дел в Европе.       Отношения на расстоянии казались, на первый взгляд, чем-то совершенно простым для него, но не для Мишель. Ещё тогда, отпуская руку Брэндона в аэропорту, она не могла пережить расставание с ним на неопределённый срок. А сидя в Сан-Франциско уже третий месяц, она срывается к нему на выходные, чтоб провести пару сладких мгновений, чтоб знать — он в порядке, и скоро, вот скоро, всё у них будет как у людей.       Брэндон присылает ей цветы, которые она особо не любит, звонит и пишет так часто, что кажется, будто дальше их ждёт счастливое будущее. Молли нетерпеливо интересуется, когда же Брэндон будет жить с ними. Они о чём-то шепчутся за её спиной, разговаривая по видеосвязи. Мельком Мишель узнает, что Брэндон обещает сводить сестру в планетарий, первым делом, когда вернется. Она ловит себя на мысли, что всё не так плохо, хотя она безумно тоскует по танцам.       Идёт шестой месяц новой жизни в Сан-Франциско, но красивая картинка начинает рушиться медленно, когда у Брэндона нет времени перезвонить ей, нет времени ответить Молли, что глубоко ранит маленькую принцессу, нет времени приехать раз в месяц. Он просто исчезает…       Розовые очки с треском падают на пол и разбиваются, как и её душа.       Ни звонков, ни сообщений, нет даже раздражающих букетов — просто ничего. И вот она набирает его снова, слышит долгие гудки в ответ, которые превращаются в бесконечные звонки без ответа. А в директе висит новое сообщение «Моя».       — Какого черта, я жду тебя? — кричит каждый день на протяжении месяца Мишель, когда читает это сообщение и вспоминает всё.       Как сквозь пелену спутанного сознания в больнице, она слышит уставший голос Брэндона, и как он злостно кричит на врача. Как она просыпается и видит его, такого напуганного и заботливого рядом с ней. Как он с волнением поправляет подушку, гладит холодную руку и наклоняется, чтоб поцеловать со всей любовью в макушку. Как после близости, он нежно гладит её по спине и предлагает искупать. Её голова касается плеча мужчины, и Мишель просто обвивает его шею руками, доверяясь ему.       Когда на финале она готова то ли расплакаться, то ли надрать этому наглому Густаву за обман, Брэндон врывается к ним. Прячет её от всех проблем в своих крепких объятиях, прижимает к себе, и она понимает, как ей хорошо рядом с ним. Она чувствует себя в безопасности. Она чувствует себя любимой.       И как его дурацкие шутки в аэропорту раздражают, и она злится ещё сильнее от того, что не хочет оставлять его здесь, в Европе, совсем одного. Но и выбрать его Мишель тоже не может, потому что обещала себе заботиться о Молли. Она никого не может выбрать, даже саму себя: свои мечты, идущие из детства; хореографию, ставшую смыслом жизни; перспективы будущего, открывающиеся с каждым конкурсом. Не может выбрать семью, оставляя их в Европе, своих любимых громил, которые полгода назад зашли в её студию. Мишель не может позволить себе снова выбрать себя, и лишить Молли счастливого и беззаботного детства, друзей, привычного дома в Сан-Франциско. Молли и так слишком много потеряла.       Он шутит и не хочет быть серьёзным в этот момент, она еле держит в себе желание не расплакаться и не оставить следы туши на его футболке. А Брэндон улыбается и с такой надеждой уверяет, что они скоро увидятся.       Мишель думает, что понимает его, и тешится воспоминаниями каждый день. Ведь она знает его настоящего, искреннего и с заморочками, которые готова терпеть, потому что любит. Любит ли?       Но каждый раз воспоминания ворохом: тренировки, посиделки в баре, все ночи, проведённые вместе, больницы... И даже тот удар Густаву, который сказал ей больше, чем любые слова Брэндона, дававшие надежду, что он вернётся. Не оставит её. И всё, что было — это не плод воображения.       Почти месяц, как на репите, каждый день заканчивается прокручиванием того, как его тёплые руки касаются лица Мишель, как их дыхание становится учащенным и неровным. Мужчина прикасается к её губам, целует так трепетно и нежно, и слезы предательски текут по щекам. Она сжимает его руку, в надежде, что расставаться на время совершенно не больно. Сначала он отпускает шутку про бизнес и дядечек, а затем отпускает её руку. К ней подбегает Молли, обхватывает девушку обеими руками, и через пару минут Мишель уже держит за руку сестру и идёт к паспортному контролю.       Они летят в Сан-Франциско, оставляя в Париже своих людей, свою семью, её Брэндона.       Она перестаёт ждать через четыре месяца после получения того сообщения, посылает его куда-то к чертям или на другой конец мира. Видит его сообщение о том, что сейчас не время. Никаких объяснений. Никаких извинений. Никаких ответов. Мишель сомневается, было ли всё то, что она вспоминает, и редко, пока не слышит и не видит Молли, она плачет. Девушка в очередной раз пишет гневное сообщение, собирается высказать в голосовом всё то, о чём думает, хочет позвонить и достучаться, но уважение берёт верх, и она лишь молча читает сообщение, где он пишет 'Моя'.       — Собственник хренов, — ругается Мишель и закрывает вкладку. Молли приходит с первой проблемой и просит у неё совета.       И вот она рассказывает ей о физиологических изменениях возраста, переживает вместе с ней первую школьную любовь. Потом они сильно ругаются на фоне домашних обязанностей, а потом извиняются. Через некоторое время Молли кричит ей:       — Ты мне не мать, Мишель! А сестра! Я сама могу всё решать!       Мишель забывает о Брэндоне. Она перестаёт тренироваться каждое утро, вместо этого ставит подгоревшие тосты с индейкой перед Молли, и слышит её 'я слежу за фигурой', и как она убегает в школу, оставляя старшую с разъедающим чувством внутри.       Мишель не понимает в какой момент ломается. Нет ни обморока, ни слёз от бессилия, ни упадка сил, как было тогда, в Париже, несколько лет назад. Просто в какой-то момент она понимает, что ничего не чувствует.       Жизнь приобретает новые краски. Или появляются новые цели и обязанности?       Мишель начинает утро с растворимого кофе и завтрака, который не оценит повзрослевшая Молли. Она не обновляет социальные сети в поиске информации о команде «Горячие гладиаторы», и совершенно не помнит в какой миг теряет контакты с ними. Уже спокойно реагирует на висевшее сообщение от Брэндона «моя», не ищет повода позвонить или написать, хотя видит его фотографию с очередного аукциона на страничке. Рука не поднимается удалить из друзей в социальной сети, стереть все сообщения. Жаль, нельзя воспоминания удалить…       И вот ранним утром Мишель не готовит завтрак на двоих, покупные хлопья и молоко летят в тарелку, и она нежно чмокает в макушку уже девушку, а не ребёнка.       — С совершеннолетием, мышонок, — Мишель трепетно обнимает сестру, и та не сопротивляется. — Будь счастлива.       — Спасибо, Мишель, — бросает в ответ Молли и крепче прижимается к груди старшей сестры, где её сердце пропускает несколько ударов мимо, — Спасибо за всё.       — Мышонок, я люблю тебя, — отвечает ей Мишель, давит подступающий комок в горле, и её глаза наполняются слезами.       Молли вырывается из объятий и убегает в школу, уже в дверях крича о времени празднования дня рождения. Замок щёлкает. Мишель остаётся одна и ещё пару минут стоит на одном месте, пока одинокая слеза катится по щеке, то ли от гордости за себя, то ли от подступающей и ноющей боли внутри. Она поднимает свои глаза на телевизор в кухне и смотрит, как кто-то незнакомый из мира танцев выступает на молодёжном мероприятии. Она вспоминает всё то, что оставила, и чувство досады берёт верх. Вспоминает: как отказали в работе хореографа, как давно она не надевала боди с конкурса в Америке, как давно не делает планку и не садится на шпагат. И вот где, оказывается, тот момент, когда она меняет свою мечту на работу офисного планктона.       Рабочий день заканчивается, и она бежит сквозь лужи в бутик за платьем, одновременно оставляя напоминание на телефоне 'забрать подарок для мышонка'. А спустя несколько часов Мишель сидит у бара в совершенно роскошном платье, с идеальной причёской, в окружении молодёжи и счастливых ребят, и выбирает напиток, который заглушит ноющее чувство внутри себя.       Первый стакан виски приятно согревает внутри, девушка чувствует, как волнение отпускает её. Просит повторить, и уже планирует вкусить чудный напиток, как видит его. Стакан почти падает, но бармен умело успевает схватить, со злостью ставя на барную стойку. Мишель смотрит так пристально, а самодовольный взгляд Брэндона вызывает неописуемое желание врезать ему прямо здесь. Она смотрит на него, явившегося из ниоткуда, спустя столько времени. И сердце предательски начинает биться ещё сильнее.       — Не ведись на это снова, Мишель, — повторяет она себе и сжимает руку в кулак, впиваясь от злости ногтями в кожу. — Вдох – выдох, и мы совершенно не играем в любимых.

***

      Праздничная суета заканчивается. Мишель спускается в лифте, а Брэндон, спускавшийся вместе с ней, попутно что-то пишет в своём телефоне. После баттла, который был не в её пользу, настроение слегка подпортилось. В голове крутилось слишком много воспоминаний и мыслей о том, как она долго ждала. Эти нахлынувшие чувства, этот секс в лифте, и, конечно, то, что он не поддержал её стремление доказать мастерство Тонни. Ей было так обидно. Мишель понимает, что Брэндон был прав — она не в форме. Слишком много прошло времени.       — И где ты был всё это время?       — Сейчас приедет такси, я заказал, — будничным голосом отвечает Брэндон и продолжает печатать. — Через три минуты подъедет чёрный порше.       Она смотрит на такого занятого Брэндона и с горечью в голосе произносит:       — Да, ты изменился.       Мишель запуталась: какое из чувств сейчас туманит ей разум? Будто две личности внутри неё устраивают неравный бой, но никто не спросил, хотела ли она этого.       — Так, и где ты был всё время? — повторяет Мишель и сильнее злится смотря на него.       Острое желание забыть всё: все ночи, которые она проплакала из-за него, как шестнадцатилетняя школьница; все надежды, которые он дал и забрал; тот самый разговор с Молли, когда младшая говорит, как сильно Брэндон любит их. Именно их.       Вся та боль, которая копилась годами, и подпитываемая необоснованным и необъяснимым поведением и исчезновением Брэндона, вызывала жуткий порыв раскрасить его лицо. Высказать эту боль, которая застряла в ней, и броситься в объятия парня. Прижаться так сильно, услышать его сердцебиение, ощутить на щеке прикосновение руки, услышать ещё тысячу раз «лапуля», почувствовать на каждом участке тела его жаркие и нежные поцелуи, и повторить ещё не раз то блаженство близости с ним, как несколько часов назад в лифте отеля. И снова вернуться к тому моменту, когда всё было так просто.       Брэндон молчит, но убирает свой телефон в задний карман, и просто смотрит на девушку изучающим взглядом, будто он забыл, как она выглядит. Становится невыносимо неловко осознавать, что сначала она поддаётся желаниям своего сердца, а потом они, как после секса в туалете в дешёвом клубе, не смотрят даже друг другу в глаза. Он молчит.       Столько лет и ни одного ответа. Мишель повторяет себе: «Больше никакой наивной дурочки, и этот секс, как напоследок, как точка в этих отношениях. С чего начали, тем и закончили». Набирается смелости произнести вслух, бросить эту фразу прямо в лицо, и снова вспоминает их побег с праздника, как школьников с дискотеки. Это было так легко и непринужденно. Это было так — по-нашему.       — Ну почему ты молчишь? — Мишель не может больше выдерживать паузу и просто кричит на мужчину, а в ответ видит лишь молчаливую покорность. — Неужели ты думаешь, что твоё поведение можно снова оправдать? Что я снова поведусь на твоё 'моя лапулька'?       Она чувствует подступающее бессилие, и, как он снова чертовски прав, что ничего не оставлено в прошлом. Он возвращает её к себе спустя годы, совершенно как игрушку.       —  Лапуля, — начинает он и делает шаг к ней, что играет против Мишель. Она и так слишком долго приходила в чувства, осознавая приезд Брэндона и всё то, что успело произойти. Секс. Баттл. Взросление Молли. — Не торопи события.       Будто пластырь сорвали, так резко, так больно, и оно кровоточит сильнее, чем было до этого. Мишель вспоминает, что теперь она свободна. От всего, что так сильно терзало её душу, загоняло в рамки или делало несчастной.       — Наши отношения в прошлом. Есть только команда, но никаких 'нас', — её голос становится твёрдым, как сталь, и звучит как приговор.       Главное, не расплакаться перед ним и не показать, что несмотря на время, она чувствует к нему что-то. Лишь бы не упасть в его объятия и не поддаться снова страстному порыву. Лишь бы не сломаться сейчас.       А Брэндон стоит перед ней, со своими возмужавшими плечами, как скала, и одним пронзительным взглядом голубых глаз вводит её в ступор. Просто раздражает всем: и тем, что его плечи стали такими мужественными, и тем, как он разговаривает с ней, и даже тем, каким деловым и важным игроком в бизнесе он стал.       Она остаётся там, в своих воспоминаниях, и пытается найти в мужчине напротив её Брэндона. Того парня, на которого клеили ярлык бабника, корили за похмелье и опоздания перед важными событиями. Без которого не обходилась ни одна тренировка, с его похабными комментариями и дерзостью в сторону Джастина, и лестными комплиментами в адрес хореографа. Того самого, который был холодным снаружи, а внутри ранимым и заботливым молодым человеком, покорившим сердце Мишель. Где тот Брэндон, с напористым характером, нежностью к ней и амбициями выше крыши? Где тот Брэндон, который шутил, что Мишель ведёт себя как ребенок, постоянно целовал в макушку и готов был заботиться о ней. Где он, кого она так сильно любила? Или всё ещё любит?       Эмоции берут верх над ней, прошлое и настоящее смешивается воедино, удаляя пятилетие между ними. Она отворачивается к нему спиной и выглядывает такси, ожидая, что оно вот-вот приедет и отвезёт домой, подальше от чувств и мыслей. Мишель уже готова расплакаться и забить на гордость, потому что ей больно. Плечи начинают ныть, а грудь наполняется ноющей пустотой. Она глубоко вдыхает воздух, в надежде унять тоску и боль внутри себя, и старается смотреть вверх.       Мишель слышит шаги за собой. Брэндон с особой осторожной прикасается к ней, медленно и с трепетом обнимает со спины, сплетает свои руки на её животе. Мишель чувствует нереальное тепло, исходящее от него, и ударным ответом он целует её шею с такой нежностью, что нет сил сопротивляться. Она не реагирует, прогоняя все мысли от себя, и просто пялится вдаль.       — Знала бы ты, как долго я ждал, чтоб обнять тебя, — полушёпотом говорит Брэндон, и сердце отчаянно начинает стучать. Мишель глубоко выдыхает и старается собраться. Он осторожно разворачивает её и притягивает к себе, а Мишель поднимает голову, чтоб посмотреть ему в глаза. Но злость и обида окутывают так сильно, что слёзы предательски катятся по щекам. Она вырывается из объятий и колотит своими слабыми кулачками его грудь, которая стала слишком твёрдой для нежных рук балерины.       — Ты оставил меня! Ты обещал больше не оставлять меня, тогда в больнице! — Мишель срывается на крик, голос резко начинает дрожать, и она не поднимает свой взгляд на него. Она не хочет больше тонуть в его глазах. — Я ждала тебя, чувствовала себя ничтожно. И после всего ты эгоистично хочешь услышать, люблю ли я тебя? Как тебе хватило смелости задать этот вопрос, когда мы были у бара?       Мишель снова чувствует себя так же, как раньше, когда сообщения Брэндона становились всё реже, он ссылался на усталость и срочные дела, и обещал, что скоро приедет к своим девочкам. Когда он пропадает, не пишет, и лишь бросает фотографии в инстаграм, отвечая одним лишь сообщением "Ты только моя". А она, как дурочка, ждёт, не зная в порядке ли он, где он, кто он, что за бизнес и почему он оставил её. Почему оставил Мишель без единого ответа. Почему?       В памяти резко всплывает воспоминание, когда они встречались в Европе в первые месяцы после финала конкурса, и она говорит ему о своих мечтах. Подвыпившие, они сидели на балконе в номере отеля и рассуждали о чём-то таком сокровенном. И теперь они здесь, а представления о будущем утекают, оставляя ни с чем. Всего лишь фрагмент их истории.       Они уже не те, кем были когда мечтали и делились планами на жизнь. Мишель совершенно не знает, что произошло с ним за эти пять лет. Он занимался танцами, поэтому подкачался? Ездил по миру в связи с семейным бизнесом? С кем проводил каждое утро, и кто был рядом, когда он терял надежду? Помнит ли он, как делать поддержку в танцах, и сможет ли отличить современные направления? Помнит какая она эмоциональная и совершенно нетерпеливая? Помнит, что обещал сводить Молли в планетарий? Помнит ли он, как сильно Мишель любит кофе со сгущенным молоком или то, что она спит только с открытым окном?

Кто он сейчас? Кто она сейчас? И существуют они, как пара?

      — Я не знаю, люблю ли тебя, — почти шёпотом произносит Мишель, но Брэндон продолжает держать её в своих объятиях, хоть она и пытается нанести ему вред, размахивая кулаками. После этих слов на душе становится невыносимо тяжело. Мишель уговаривает не давать себя в обиду, и что даже Брэндону, такому родному и значимому, нельзя давать шанса снова сделать больно.       — Я возвращаю команду, — её голос стал увереннее и твёрже, — возвращаюсь в танцы. Но я не возвращаю чувства к тебе.       — Я хочу воспитать счастливой Молли, открыть школу танцев, быть популярным хореографом. И ты мне поможешь. Ещё я хочу квартиру с большой лоджией или дом с большой террасой, чтоб проводить утренние тренировки на воздухе. А если у нас будут дети, в будущем, мы могли бы ужинать там сидя все вместе, — медленно, с расстановками, спокойным голосом напоминает Брэндон. Мишель успокаивается, поднимает заплаканное лицо и смотрит на него прожигающим злостью взглядом. — Что ты скажешь на это, лапуля?       — Это были просто мечты, сказанные мной из-за слабости, — грубо отвечает Мишель и пытается вырваться из объятий, и в этот раз Брэндон отпускает её. — лишь глупые мечты.       — Это были твои мечты, и они до сих пор мне нравятся, — мягко добавляет он и протягивает ей руку, — Повторюсь, я подожду, как говорил ранее, там у бара. Да, я виноват. Но ты — моя.       — Строить мечты с человеком, который меня так часто оставляет – это худшее решение, которое можно принять, — в её в голосе звучит глубокая обида, и боль в груди усиливается, с каждым незначительным взглядом на него. — Я больше не допущу такого.       — Прости меня, Мишель, — полушёпотом отвечает мужчина, смотря куда-то вдаль, и лишь добавляет, — обещаю, со временем я всё объясню.       — Где моё такси? — перебивает его Мишель и ощущает, как тело дрожит, либо от нахлынувших эмоций, либо от холода, пронизывающего от кончиков пальцев до головы, — начни с этого объяснения.       — Лапуля, — он подходит и прикасается тёплыми ладонями к её оголенным плечам, добавляя шёпотом, — Я не хотел оставлять тебя.       Такси резко останавливается в метре от них. Громкий сигнал автомобиля неприятно ударяет по ушам и отвлекает.       — Мне пора домой.       Брэндон молча кивает в знак согласия. Мишель направляется к машине, и он заботливо открывает ей дверь заднего сидения.       — Докажи, что я нужна тебе не как трофей, а как та особенная девушка, растопившая когда-то твоё сердце, — она садится в машину, а он облокачивается на дверь и смотрит на неё таким пронизывающим холодным взглядом, что Мишель добавляет. — Твоя очередь танцевать на стёклах.