Треугольник

Асами до сих пор помнила, как в тот день у нее потели ладошки. Она украдкой вытирала их о свое платье и раз за разом поправляла волосы, заправляя за уши пряди, выбившиеся из высокой прически. «Он сказал, что ехать не больше пятнадцати минут, интересно, сколько времени уже прошло?» Асами беспокоилась о своем макияже, о запахе алкоголя, который от нее исходил, а в маленькой сумочке, как назло, не было жвачки. Она прекрасно помнила, что за весь вечер, проведенный в кругу организации, Итачи не сделал ни глотка. За ней прибыл просторный торжественный паланкин – обычно в таких девушка ездила на праздники. Четверо рабочих несли его очень плавно. Асами периодически отодвигала маленькую золотую шторку с подрагивающими на краях кисточками и всматривалась в темноту за окном. Она не была уверена в том, что брат ей поверил. Но тот не стал задавать вопросов. В конце концов, сестра взрослая. Он не проявлял излишнего интереса по отношению к личной жизни Асами и в глубине души знал, что она бы этого не потерпела. Поэтому Яхико молча проводил свою гостью до паланкина, помог ей взобраться внутрь и кивнул на прощанье, легко хлопнув украшенной дверцей. Живот крутило от волнения. В сумочке не было даже зеркала и Асами наощупь поправляла контур помады. Хмель еще не выветрился, и она стыдилась своей нетрезвости. Человек, пригласивший ее, был явно нетерпим к подобным вещам. Паланкин останавливался два или три раза, в каждый из которых сердце девушки уходило в пятки. Когда рабочие снова начинали шагать, с ее губ срывался вздох облегчения. «Может не поздно еще приказать развернуться?» Время, казалось, не двигалось, вот только страх усиливался с каждым преодоленным метром. Что она, черт возьми, делает? Когда паланкин остановился в последний раз, все внутренности Асами сделали сальто, и она судорожно задержала дыхание в попытке усмирить бешено стучащее сердце. «Еще не поздно, я просто откажусь и попрошу доставить меня обратно, к Яхико.» Открылась дверь паланкина. В ярком свете фонарей и гирлянд гостиницы, девушка увидела Итачи – тот ждал ее, обхватив локти руками. Он переоделся в голубое легкое кимоно для гостей и собрал волосы в высокий хвост. Его поза излучала уверенность и легкую меланхолию. Стоило двери открыться, как взгляд мужчины переменился - Итачи снова изучал Асами, пронизывал глазами, скользил по каждому сантиметру ее тела, и девушка сразу почувствовала себя незащищенной, будто ей пришлось предстать перед ним голой. Мужчина галантно подал ей руку, помогая спуститься со ступенек паланкина и Асами сконфузила ее мокрая ладонь, которая коснулась сухой и гладкой кожи Итачи. - Пойдемте, - только и сказал он. Он шел впереди, показывая дорогу и Асами едва поспевала следом из-за высоких каблуков. Девушка незаметно пыталась опустить платье как можно ниже и найти свое отражение в стекле отсвечивающих картин, развешанных вдоль красной широкой лестницы. Ей было необходимо знать, хорошо ли она выглядит, но из-за быстрого темпа удавалось поймать лишь фрагмент руки или лица, на секунду мелькнувшего в массивных рамах. Они поднялись на второй этаж и долго шли до самого конца коридора, который показался Асами бесконечным. Нервы накалились до предела. Ее потряхивало от цокота собственных шпилек. Она до боли впилась в свою ладонь острыми красными ногтями. Щелкнул замок и Итачи жестом пригласил Асами войти внутрь. В темном номере пахло фиалками. Она сделала несколько осторожных шагов. За ее спиной хлопнула дверь, и девушка вздрогнула. По обнаженным плечам пробежала волна легкого озноба. - Я налью вам воды, - тихо сказал Итачи. Кимура растерянно покачала головой. Она сняла туфли и сразу же направилась к окну, расположенному напротив двери. Было слышно, как скрипнула дверца кухонного ящика и открылся кран с водой. Асами не осмелилась обернуться. Она цеплялась взглядом за все, что было за тонким холодным стеклом, в странной попытке успокоиться - медленно и сосредоточенно, она подбирала слова для предметов у ночного отеля, пытаясь переключить свое внимание с темного номера и мужчины, с которым она осталась один на один. «Перед отелем длинная, вымощенная камнем дорожка, она окружена садом, из кустов вырезаны фигуры животных, да, вон там вроде лев, забор высокий, с витиеватым переплетенным узором, фонтан работает даже ночью, я все еще сильно пьяная, это неприлично, приехал кто-то еще, ворота очень медленно открываются…» Холодные пальцы легли на ее плечо. Асами не слышала, как Итачи приблизился и резко дернулась. - Тише, - он протянул ей стакан воды. – Все в порядке. Он стоял очень близко, настолько, что Асами могла рассмотреть крошечную щетину, просвечивающую сквозь тонкую кожу гладковыбритых щек и спутанные в уголке глаз ресницы. В горле Асами пересохло, но она не смогла сделать и глотка под пристальным мужским взглядом. Итачи приблизился еще ближе. Он вновь забрал у Асами стакан и аккуратно поставил на столик. Девушка ощутила легкий и дорогой запах парфюма, смешанный с ментоловыми нотками шампуня. - Не бойтесь, - произнес он шепотом. Итачи снова коснулся пальцами плеча, провел линию к шее и обвел подбородок Асами, слегка запрокинув ее голову вверх. Его прикосновения были нежными, едва ощутимыми. Он вновь спустился вниз, к тонкой полоске рукава и подцепил легкую ткань. Тело девушки сковала дрожь. Она стояла, плотно прижав руки к бокам и будто со стороны смотрела, как Итачи медленно стягивает с нее платье, обнажая грудь. Сначала он только смотрел на объемный бюст, слегка отстранившись, а потом аккуратно сжал его, обводя большим пальцем розовый ареол соска. Медленно, всей ладонью, провел от шеи вниз и смял грудь с большей силой. А затем отступил назад. - Сними платье, - выражение лица Итачи оставалось невозмутимым. В нем не было ни тени страсти или возбуждения. Он смотрел на девушку оценивающе, выжидающе. Асами, казалось, забыла, как дышать. Она стягивала с себя облегающее платье, послушная от оцепенения. Мужчина следил за каждым ее движением. Он слегка прикусил большой палец и увидев тонкую полоску кружева на ее бедрах, сказал: - Сними все. Асами выполнила просьбу и выпрямилась. Она стояла перед Итачи совершенно голая, неподвижная, с широко распахнутыми глазами. - Ты красивая. Он бесстыдно рассматривал ее тело. У Асами горели щеки. Она не могла пошевелиться. - Ты будешь моей. Итачи сделал шаг вперед. Прижался к девушке всем телом, толкнул к стеклу, скользнул рукой меж сжатых бедер. - Расслабься. Асами заплакала. Пальцы Итачи мягко вошли внутрь - умело, требовательно. Он размеренно двигал кистью, его губы, коснувшиеся шеи, плавно опустились на грудь и язык начал двигаться по кругу. Холод окна, тепло его тела... Он свободной рукой сжимал ее бедра, мял их решительно, невозмутимо, смакуя каждое свое движение. Итачи губами собрал слезы с щек Асами, поцеловал ее распахнутые губы и внимательно всмотрелся в раскрасневшееся лицо. - Ложись, - хрипло сказал он, жестом указав на кровать. Прохладный белый хлопок коснулся спины. Итачи развел ее руки в стороны, согнул ноги девушки в коленях и широко расставил девичьи ступни. Сделал два шага назад и щелкнул выключателем, рассматривая тело девушки в бардовом свете абажура. Он сбросил свое кимоно на пол. Слезы бежали по вискам, прохладно касались ушей. Асами видела отражение своего распятого, похабно выгнутого тела в зеркальном потолке. Потекшая тушь испачкала щеки, волосы выбились из высокого пучка. Она была очень красива и не сводила с себя глаз. Итачи лег сверху, положил руку на ее затылок, поцеловал умопомрачительно и страстно. Девушка отвечала, задыхаясь, а затем стонала, в уме считая каждый его толчок. Пятнадцать… Двадцать один… Сорок… Ему было хорошо, он запрокидывал голову, сжимал ее горло, капельки пота падали на ее живот, она уже не плакала, он перевернул ее лицом вниз, как же долго, ныли упертые в матрас запястья, он развел ее ноги еще шире, все стало совсем быстрым. Тело Итачи сковала судорога и он уперся мокрым лбом между лопаток Асами, с силой прижимая ее к себе. Отдышался, поцеловал ее бледные плечи, лег рядом и притянул к себе рукой. Кимура лежала на его груди. Не было ни чувств, ни мыслей. Итачи гладил ее по волосам, водил кончиками пальцев по шее. Он накрыл Асами одеялом и заглянул в янтарные заплаканные глаза. - Не стоит плакать. У тебя не было выбора. Отныне ты принадлежишь только мне.