Гермиона Грейнджер и Кубок Огня

Ноги отказывались двигаться, а руки дрожали, когда Людо Бэгмен назвал её имя. Весь мир Гермионы внезапно сузился до маленькой тропинки всего в несколько ярдов длиной, которая вела между деревьями к проëму в деревянной ограде. Она не заметила, чтобы кто-то аплодировал, когда прозвучало еë имя. Сделав глубокий вдох в попытке побороть внезапное головокружение, Гермиона заставила свои ватные ноги двигаться навстречу судьбе. Слова песни сами собой всплыли в её голове, и она поймала себя на том, что бормочет себе под нос: «Когда ты идёшь сквозь шторм…» (1) Каким-то странным образом эти строки вселяли в неë надежду. Шагнув через проëм на арену, Гермиона обнаружила, что её мозг почти перестал функционировать. Вид, звук и запах толпы обрушились на еë чувства и совершенно ошеломили. Народу было слишком много, чтобы поместиться на таком ограниченном стадионе. Трибуны возвышались над ней, создавая впечатление арены для гладиаторских боëв. Внезапная тишина и совершенно определённое чувство, что собравшиеся застыли в ожидании и предвкушении, вернули Гермиону к реальности. В этот момент один из участков толпы, отмеченный красными и золотыми цветами, неожиданно взорвался криками и аплодисментами. «ГРЕЙНДЖЕР!» Сотни глоток взревели в знак поддержки их нежданного чемпиона. Гермионе пришлось сморгнуть слезу, когда она увидела, что Дин и Симус, а с ними и весь Гриффиндор, скандируют старую футбольную речёвку. Ноги и кулаки, врезавшиеся в дерево, сотрясали всю арену. Гермиона почувствовала, как дрожь прошла сквозь твёрдую землю и достигла еë подошв. Теперь она лучше понимала, почему Гарри казался таким воодушевлëнным, когда играл в квиддич. Такая поддержка смогла поднять дух даже ей. Она снова начала дышать, одна из еë рук скользнула к поясу, задевая палочку. И всë же толпа не могла ей помочь. Ей грубо напомнили об этом факте, когда, пытаясь найти Гарри в толпе, она наткнулись взглядом на Чарли Уизли. Он стоял перед барьерами, защищавшими зрителей, и явно нервничал. Внимание укротителя драконов было сосредоточено не на четвёртом чемпионе, а на противоположной стороне арены. Свирепый, леденящий кровь рёв вернул внимание Гермионы к стоящей перед ней задаче и заставил посмотреть в ту же сторону, куда смотрел Чарли. В дальнем конце вольера, по другую сторону каменистой впадины, она обнаружила своего первого настоящего, живого, взрослого дракона. Венгерская хвосторога не была элегантным животным. Вместо этого она всем своим видом демонстрировала, что еë корни уходят в древние, поистине доисторические времена. Массивные костяные пластины и огромные кожистые крылья наводили на мысль о динозаврах, птерозаврах и других допотопных чудовищах. Гермиона посмотрела в свирепые жёлтые глаза ящера, и еë разум пронзила отчаянная мысль, что ей не следовало даже думать принимать в этом участие. Хвосторога развернулась на своей оборонительной позиции возле гнезда с большими сплюснутыми яйцами. С такого расстояния Гермиона не могла разглядеть в тусклом полуденном свете золотое яйцо. Вместо этого её внимание было приковано к существу, которое начало разворачивать крылья. Из-за массивного бронированного бока показался чудовищного размера шипастый хвост. Да этот зверь просто гигантский! Как ей вообще пришла в голову мысль, что она сможет… Гермиона застыла. Её разум был оглушён необузданным величием и устрашающей мощью хвостороги, когда та начала медленно продвигаться по разбитой земле арены. Нервы Гермионы кричали ей, чтобы она двигалась, бежала, спасала свою жизнь, но мозг просто отключился перед лицом надвигающейся угрозы. Гул толпы, краски зимнего дня, все смыслы и цели просто перестали существовать. Три совершенно разных звука, последовавшие один за другим, спасли Гермионе жизнь. Пронзительный крик из толпы, когда кто-то — как позже выяснилось, это была Джинни — первым понял, что сейчас произойдёт. Рëв хвостороги, объявлявшей свой вызов всем собравшимся, а особенно этому мелкому наглецу, который оказался достаточно глупым, чтобы стоять в пределах досягаемости еë удара. И последний, самый важный звук — крик Гарри: — Двигайся, Гермиона! Двигайся! Внезапный кумулятивный эффект этих звуков холодным душем обрушился на Гермиону. Она моргнула и увидела хвосторогу всего в сорока ярдах от себя. Грудная клетка зверя расширилась, как при глубоком вдохе, и Гермиона инстинктивно поняла, что будет представлять собой выдох. С довольно неадекватным визгом она бросилась вправо и врезалась в каменистую землю позади небольшого ряда валунов, как раз когда волна магического пламени ореолом взорвалась вокруг неё. Лицо обожгло, когда потоки перегретого воздуха пронеслись в нескольких дюймах над её головой. Ощущение жара было почти невыносимым. Гермиона зажмурилась, её сердце бешено колотилось в груди. Последовала неестественная тишина, нарушаемая только тихим шипением, Гермиона собрала всё свое мужество и медленно открыла глаза. Первое, что она увидела, была покрасневшая кожа на тыльной стороне ладоней. Её щёки горели, как будто она слегка обгорела на солнце. Воздух вокруг неё был наполнен белым паром, огонь испарил все маленькие лужицы и ручейки между камнями, а также ту влагу, что висела в прохладном высокогорном воздухе. Очень медленно Гермиона подняла голову и выглянула из-за валуна, за которым по счастливой случайности приземлилась. Даже это движение привлекло внимание дракона. Краем глаза она уловила короткую вспышку пламени и нырнула обратно в укрытие. Огненная струя ворвалась в пространство, которое её голова занимала долю секунды назад. К шипению воды добавился звук потрескивания камня. Перегретая вода глубоко в каменных недрах вскипела и начала открывать трещины и разломы. Чувствуя, как в венах бурлит адреналин, Гермиона впервые с тех пор, как увидела дракона, начала мыслить рационально. Хвостороге достаточно было приблизиться и либо нависнуть над скалистым барьером, либо подойти сбоку — и несчастная жертва сгорела бы дотла. Но, судя по пламени, зверь оказался не ближе, чем в тот момент, когда он начал свою первую атаку. На этот раз Гермиона пригнулась и стала продвигаться к последнему валуну. Мелкое крошево и острые каменные осколки впивались в ладони и кололи сквозь джинсы колени. Мучительно медленно она ползла вперёд на локтях, пока не оказалась там, откуда могла видеть центр арены и скалы по периметру. Завеса беловато-серого тумана скрывала впадину, но значительная тень, тяжело перемещающаяся внутри, указывала на присутствие хвостороги. Гермиона отчётливо слышала хриплое дыхание и звук острых когтей, ищущих надёжную опору на разбитой земле. Затем, без предупреждения, ещё одна вспышка пламени разорвала туман, и Гермиона съëжилась за камнями. Ей потребовалась всего секунда, чтобы понять, что огонь был направлен на несколько ярдов левее, на её первоначальное место, и что дракон так и не продвинулся вперёд. Он стрелял вслепую, а смесь тепла и влаги действовала как дымовая завеса, обеспечивая желанное, хотя и неожиданное прикрытие от органов чувств дракона. То, что хвосторога не подходила ближе, указывало на то, что она либо не могла, либо не хотела удаляться от своего гнезда дальше, чем была сейчас. У Гермионы не было времени разобраться, был ли зверь привязан или же существовал какой-то магический барьер, чтобы обеспечить чемпионам зону безопасности, а также предотвратить превращение толпы в обильный драконий обед. Если такая зона и существовала, то было совершенно непонятно, как далеко она простиралась. Один факт был очевиден. Можно было остаться на месте и либо дождаться удачного удара от дракона, либо выяснить, есть ли ограничение по времени для дисквалификации. Другой вариант состоял в том, чтобы попытаться выбраться из этой передряги, следуя своему плану. Если она выберет первое, то с таким же успехом может сама сломать свою палочку и избавить Министерство от лишних хлопот. Если следовать второму варианту, то ей предстояло пройти мимо весьма раздражённой венгерской хвостороги. Ясность мысли на этом этапе была крайне важна. У Гермионы был план. Теперь ей нужно было найти в себе мужество, чтобы привести его в действие. Очень осторожно Гермиона подняла голову над каменным парапетом. Она слегка удивилась, когда, осторожно положив руки на верхушку валуна, обнаружила под пальцами копоть. Под тёмным слоем выжженная скала была отполированной и гладкой. Теперь Гермиона в полной мере оценила магические свойства драконьего пламени на близком расстоянии. Дракон уже не был так отчетливо виден, но она могла слышать, как трескались камни под весом его огромной туши. Туман из пара оказался неучтëнным преимуществом. Такое прикрытие давало Гермионе время, чтобы привести еë план в действие. Рефлекторным движением её правая рука потянулась к поясу, чтобы взять палочку… и ничего не нашла. С резким приступом паники Гермиона посмотрела вниз. Её волшебная палочка отсутствовала. Обе её испачканные сажей руки метнулись вслед за взглядом — с тем же мрачным результатом. Гермиона лихорадочно огляделась. Она была уверена, что её волшебная палочка была с ней, когда она вышла на арену. А что если она еë уронила? Что если еë палочка… оказалась на линии огня? Может быть, она сгорела дотла? Как только удушающее одеяло паники начало обволакивать еë разум, Гермиона смутно осознала, что звуки изменились. Судя по резким движениям и прерывистому дыханию, еë противник начал проявлять нетерпение. Какое-то шестое чувство заставило её поднять глаза. Что-то быстро двигалось сквозь туман, слишком быстро… С резким свистом оно врезалось ей в лицо. От удара голова Гермионы дернулась вверх и назад. Она пьяно отшатнулась, споткнулась о собственные ноги и упала назад, с силой ударившись о неподатливую землю. Ошеломлëнная, Гермиона издала низкий стон. Рот и нос онемели, вязкая жидкость заполнила ротовую полость и оставила медный привкус на языке. Она смутно узнала вкус крови; её сознанию потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что это была её собственная кровь. Потом её начало тошнить, и она выплюнула большой сгусток крови вместе с чем-то более твёрдым. По всем ощущениям в неë только что прилетел кирпич. Дышать было трудно. Это из-за удара? Она осторожно поднесла руку к лицу, обводя пальцами контуры носа и губ. Когда она отняла руку, та оказалась липкой от крови. «Что это, чёрт возьми, было?» Поднявшись на колени, Гермиона тряхнула головой, пытаясь избавиться от тумана в мыслях. Острая боль, вызванная этим движением, помогла вернуть ясность мышления. Дышать приходилось с открытым ртом, так как нос был полностью заложен. Она чувствовала прикосновение прохладного воздуха к открытым ранам на дëснах. Изо всех сил стараясь унять бешеное сердцебиение, Гермиона попыталась разобраться в том, что с ней произошло за последние несколько секунд, и проанализировать полученные травмы. Немного более осознанно, чем прежде, Гермиона потрогала свою ноющую нижнюю челюсть. Кажется, всë на месте. Пальцы двинулись вверх и наткнулись на разбитую и распухшую верхнюю губу. Дыхание чуть сбилось. Более глубокое исследование обнаружило щель на том месте, где раньше были слишком большие верхние резцы. Один отсутствовал полностью, другой торчал коротким острым пеньком. Теперь стало понятно, что это был за маленький камешек, который она выплюнула. С носом определённо было что-то не так. Из него хлестала кровь, и даже без зеркала, на ощупь, Гермиона могла сказать, что он был смещён от своего нормального положения. Растущая боль в области верхней челюсти и между глаз подсказывала, что нос был сломан. И она до сих пор не имела ни малейшего представления о том, что причинило ей такой ущерб. Она откашляла ещё один сгусток крови, после чего осторожно и слегка скованно начала подниматься на ноги. Не успев встать до конца, она поскользнулась, её левая нога взлетела, а правая рука дернулась назад в инстинктивной попытке защитить тело от удара. Её пальцы вместо острого камня наткнулись на успокаивающе знакомый предмет. В следующий момент она обнаружила, что совершенно неэлегантно сидит на заднице, уставившись на свою палочку. Это простое воссоединение с виноградной лозой и, по иронии судьбы, сердечной жилой дракона окончательно прояснило мысли Гермионы Грейнджер. В раненой гриффиндорке вновь зажглась надежда и решимость. Возможно, за этим состязанием наблюдали сотни глаз, но её острый как бритва ум отгородился от всего постороннего. Использовать палочку, чтобы попытаться исцелить раны, она не собиралась. Целиться палочкой в собственное лицо и в лучшие времена было плохой затеей. Гермиона знала несколько простых исцеляющих заклинаний, но их в любом случае было недостаточно, чтобы залечить сломанные кости. Нет, с этим придётся подождать. Туман начал рассеиваться, и Гермиона метнулась за другой покрытый сажей валун. К своему неудовольствию, она обнаружила, что заметно дрожит. Не отходя далеко, хвосторога расхаживала по центру арены и демонстрировала явное недовольство тем, что до сих пор не добралась до своего худосочного соперника. Гермиона заметила, как метался вокруг массивного тела шипастый драконий хвост, и причина её травм стала ясна. Как и то, насколько ей повезло. Это мог быть только лёгкий скользящий удар. Прямой удар такого хвоста с лёгкостью проломил бы ей череп или сломал шею. А если бы это оказался один из шипов… Гермиона вздрогнула, но тут же отбросила эти мысли. Лишь вопрос времени, когда дракон снова найдёт её, и тогда она либо погибнет, либо окажется в ловушке. Нужно было действовать немедленно. Странно, но в тот момент, когда Гермиона приняла это решение, её руки перестали дрожать. В своих исследованиях Гермиона уже забрела на территорию уровня ТРИТОН. Теперь настало время выяснить, принесёт ли плоды её привычка читать наперёд. Не подозревая об удивлëнных вздохах на трибунах от тех, кто уже распознал навыки, намного превосходящие навыки студента четвёртого курса, Гермиона сотворила лист зеркального стекла. Не обращая внимания на собственное избитое и окровавленное отражение, она подняла палочку в исходную позицию. — Джеминио! Её отражение вышло из своей стеклянной тюрьмы и встало позади оригинала из плоти и крови. — Джеминио! Третья Гермиона Грейнджер стояла наготове, грязная и покрытая синяками, но такая же дерзкая, как и её близнецы. Появился четвёртый, пятый, шестой близнец. Зрители, вглядываясь сквозь смесь тумана и облаков пара, вскоре уже не могли определить, кто был живым человеком, а кто — иллюзией. Эта неуверенность развеялась, когда одна из шести одинаковых ведьм наложила на зеркало амортизирующие чары, а затем осторожно положила его под защиту валунов, которые спасли ей жизнь. Гермиона знала, что, если зеркало разобьётся, клоны исчезнут так же быстро, как появились. Её левая рука скользнула в карман брюк и сомкнулась вокруг крошечного коробка, который она вытащила наружу. Быстрый взмах палочки, и коробок в мгновение ока превратился в большую картонную коробку. Гермиона отложила коробку в сторону. Её двойники не смогли бы одурачить дракона сами по себе. Они несли в себе лишь свойства отражения и могли обмануть только зрение. В них не было ничего материального, на что она могла бы намазать свою собственную кровь. Образы не несли запаха и не издавали звуков. Требовалось ещë что-то. Гермиона снова полезла в карман. Там был ещё один предмет — тёмно-зелёный мешочек из ишачьей кожи, завязанный шнурком. Ослабив шнурок, Гермиона извлекла четыре предмета — гладкие стеклянные шарики разных цветов. Три — красный, зелëный и синий — она положила обратно в сумку. Они были специально подготовлены для валлийского зелёного, огненного шара и шведского тупорылого. Тот, что остался в её грязной ладони, был золотым — для венгерской хвостороги. Ещё одно заклинание увеличения, и шарик сравнялся размерами с одной из хрустальных сфер Трелони. Гермиона отлевитировала его в правый сектор арены, в точку, примерно равноудаленную от её собственного положения и от положения гнезда. Когда шар разбился о скалистую поверхность, в воздух поднялось небольшое облачко яркого пара. Её козырная карта: Гермиона молча молилась, чтобы это оказался туз, а не двойка. Тяжело дыша, она с искренним научным интересом наблюдала, как голова хвостороги дёрнулась вверх. Возможно, она и не слышала, как разбился стеклянный шар, но еë морда была нацелена именно в то место. Раздвоенный язык мелькал между массивными зубами, обнаруживая что-то, что определённо интересовало зверя. С удивительной грацией и скоростью хвосторога развернулась и помчалась к новой цели, оставив свой пост. Внутри каждого шара находились мужские драконьи феромоны, которые через Хагрида передал ей Чарли Уизли. По одной порции на каждый из четырёх видов драконов, с которыми она могла столкнуться. Гермиона очень надеялась, что это отвлечёт самку дракона. Быстрым взмахом волшебной палочки она направила двойников к позиции дракона, некоторые двигались напрямую, другие — по касательной вдоль периметра. Первый и единственный оригинал начал двигаться в противоположном направлении, убедившись, что коробка остается в зоне прямой видимости. Хвосторога добралась до места назначения и принялся шарить по камням, явно отвлекаясь на запахи, дразнящие еë язык. При этом она издавала что-то, крайне похожее на отчаянные стоны, но Гермиона не обращала на них внимания. Этот зверь убьёт и съест её без всяких колебаний. К этому времени она была уже почти напротив хвостороги, на полпути к яйцам. Пробормотав молитву, выражающую всю еë веру в близнецов Уизли, которой она прежде никогда не испытывала, Гермиона направила палочку на картонную коробку и выпустила длинный поток ярких искр. С громким треском коробка взорвалась калейдоскопом света и красок. Фред и Джордж пообещали поистине незабываемый фейерверк с небольшим бонусом в конце. Они не подвели. Ракеты взмыли в небо, отмечая свой путь серебристыми звёздами, а затем с оглушительный грохотом взорвались яркими разноцветными вспышками. Огромное колесо покатилось по арене, оставляя за собой шлейф кислотно-розовых искр и серого дыма. Яростные взрывы петард и шипящий огонь бенгальских огней добавляли беспорядка. Казалось, с каждой секундой вся эта вакханалия набирала силу. Высоко над оградой пронеслась сигнальная ракета, красные и золотые искры еë хвоста сложились в слова: «Гермиона Грейнджер, истинная чемпионка Хогвартса». Но близнецы обещали какой-то бонус. Гермиона могла поклясться, что если она выйдет из всего этого целой и невредимой, то никогда не сможет до конца отблагодарить Фреда и Джорджа за их пиротехническое чудо. Даже хвостороге досталось, когда один попрыгун отскочил от чешуйчатого драконьего бока и приземлился прямо у когтистых лап. Его слабенькие трепыхания быстро прекратились, когда недовольный дракон дыхнул на источник раздражения. Под прикрытием фейерверков Гермиона спешно пробиралась между скал самым коротким путём. Она понятия не имела, как долго продлится серия взрывов, но дополнительный дым в сочетании с угасающим вечерним светом и шотландским туманом обеспечили ей хорошее прикрытие для того, чтобы приблизиться к гнезду. Её маленький отряд зеркальных Гермион наконец достиг места назначения. Она не могла контролировать движения каждой копии по отдельности, это пока была слишком сложная магия для неë. В любом случае, едва ли было возможно сосредоточиться на управлении шестью дубликатами и при этом выполнять свою основную задачу. Вместо индивидуальных команд она одним приказом направила их всех к дракону. Обонятельные рецепторы хвостороги были забиты сернистыми выделениями пороха, грохочущие взрывы мешали ориентироваться на слух. В результате дракон полагался только на зрение, заметив сначала одного, а потом и другого из тех жалких двуногих, которые так его раздражали. Первый исчез под испепеляющим дыханием, но потом появился снова. Вокруг второго с щелчком сомкнулись челюсти, которые легко разорвали бы сталь, но они прошли насквозь, а враг остался на месте совершенно невредимый. В своём обезумевшем состоянии хвосторога едва ли заметила отсутствие плоти на зубах и сладкого вкуса крови на языке. К еë ярости, не только эти двое остались на месте, но появился ещë и третий! Гвоздём программы близнецов стал фейерверк, который породил огромного дракона, целиком состоящего из света и искр. Искусственный дракон раза в три превышал размерами своего реального собрата. Он взмыл в воздух, испуская собственный рёв и пламя пурпурного и золотого цветов. Хвосторога восприняла это как вызов и приготовилась к атаке, расправив крылья и поднявшись на задние лапы. Тем временем Гермиона карабкалась к драконьему гнезду, её прочные маггловские ботинки надëжно цеплялись за камни своими острыми краями и рифлёной подошвой. Еë цель располагалась на вершине небольшой скалы. Гермиона сомневалась, что сможет забраться наверх и дотянуться до края гнезда. В золотых, зелёных и красных вспышках она ясно видела одно яйцо, которое отражало свет огней. — Акцио золотое яйцо! Ну, попробовать стоило. Гермиона не пала духом. Драконы были известны своей неуязвимостью для большинства магических манипуляций, и их яйца несли в себе часть этой естественной защиты. Если бы такого простого заклинания было достаточно, было бы слишком просто. Сосредоточившись на своей цели, Гермиона не заметила, как искусственные огни исчезли, когда дракон Уизли выдохнул в последний раз и испустил дух во вспышке света, оставив позади себя пылающие слова: «Дикий Огонь Уизли!» Драконье гнездо было не более чем увеличенной версией птичьего гнезда, в котором вместо тонких веточек использовались огромные ветви деревьев. Гермиона сомневалась, что даже если бы у нее хватило сил призвать гнездо целиком, оно осталось бы целым. Она понятия не имела, выдержит ли золотое яйцо падение с двенадцатифутовой высоты. Она снова нацелила свою палочку как раз в тот момент, когда ещё один из её клонов исчез под сокрушительным ударом могучего хвоста, но тут же появился снова, ещё больше разозлив хвосторогу. Трансфигурация превратила ложе из грубых ветвей в очень мягкую, большую подушку. Сосредоточившись на своей задаче, Гермиона не заметила, как хвосторога отвернулась от бесплотных зеркальных изображений — вернувшееся обоняние подсказало зверю, что этот враг ненастоящий. Отвлекающих факторов больше не было, и драконица, ведомая глубоким материнским инстинктом, вернула внимание своей главной ценности. Заметив угрозу в непосредственной близости от яиц, разъяренная мать стала быстро продвигаться по арене. — Вингардиум Левиоса! — Подушка и её драгоценный груз взлетели на несколько футов над насестом. — Акцио подушка! — Трансфигурированное гнездо начало медленное путешествие на двадцать футов в сторону. Гермиона предельно сосредоточилась, стараясь не опрокинуть мишень и не разбить яйца. Дракон вошёл в поле её зрения, едва не сбив концентрацию. Гермиона прикинула, что ей как раз должно хватить времени, чтобы схватить золотое яйцо и добраться до безопасной зоны по периметру поля. Линия, теперь хорошо заметная и светящаяся в сумерках, была всего в каких-то семидесяти ярдах. Хвосторога взревела, пытаясь одновременно запугать и предупредить нарушителя. Еë рëв оглушил Гермиону, но не сбил с цели. Будет туго, но она справится. Осталось всего десять футов. Восемь футов. Шесть футов. Глаза Гермионы зафиксировали короткую вспышку света, которая на секунду осветила арену, но еë мозг проигнорировал эту информацию в пользу гораздо более насущных проблем. Левая рука Гермионы сомкнулась вокруг золотого яйца, и в тот же миг разъярëнная хвосторога выпустила струю пламени. В глазах Гермионы отразился бушующий огонь, несущийся к ней на огромной скорости. Гермиона Грейнджер, самая умная ведьма своего курса, просчиталась. Подушка упала, но вспыхнула пламенем прежде, чем ударилась о землю. Настоящим драконьим яйцам огонь не принёс вреда. Упав, они отскочили от земли, защищённые как своей кожистой оболочкой, так и магией, присущей их виду. Падая навзничь, Гермиона извернулась в воздухе, прижимая яйцо к груди левой рукой. Правой рукой, всё ещё сжимавшей волшебную палочку, она в отчаянии попыталась прикрыть лицо. Прекрасно понимая, что вдох в следующие несколько секунд приведёт к моментальной кремации еë легких, она глубоко вдохнула и зажмурилась. Дракон тоже неверно оценил движение намеченной цели и выдохнул огненную струю чуть выше. Обжигающий жар лизнул её тело в тот момент, когда она достигла земли. Гермиона свернулась вокруг яйца, не столько чтобы защитить свою добычу, сколько инстинктивно уменьшая площадь поражения. Удар о твёрдую поверхность выбил из неё весь воздух и ослабил хватку на палочке. Во второй раз за этот день волшебная палочка выскользнула из еë судорожно сжатых пальцев. Вскоре непосредственный жар исчез, хотя воздух оставался отупляюще душным. Её щека и шея болели, сильный запах горелой плоти и волос ощущался даже на языке. Гермиона приоткрыла глаза, удивлëнная тем, что всë ещё жива, хотя, вероятно, это было временное состояние. Её органы чувств немедленно зафиксировали жар, оранжево-белые язычки пламени продолжали лизать верхнюю часть еë туловища и ног. Какое бы облегчение она не испытала, оно моментально погасло, когда на неë упала огромная тень, отчетливо различимая даже в весьма скудном свете. Хвосторога пришла закончить начатое. Из разбитых губ Гермионы вырвался тихий всхлип. У неё не осталось ни мыслей, ни надежды, ни сил. Она закрыла глаза в ожидании конца и лишь надеялась, что смерть будет быстрой. Лучше погибнуть в огне, чем быть разорванной заживо когтями и зубами. Она так и не ослабила мёртвой хватки на этом проклятом золотом яйце. Внезапно какая-то сила оторвала Гермиону от твёрдой земли и подняла в воздух. Огромные руки болючими хлопками прошлись по еë тлеющей одежде, сбивая пламя. — Едрить, Гермиона! — Рубеус Хагрид, казалось, был так же близок к смерти, как и она сама. — Поздно ты ушла, ох, поздно. Я уж думал, всë, конец! Когда Хагрид вернул её ноги на землю, Гермиона рискнула оглянуться на дракона. Укротители под предводительством Чарли пытались усмирить взбешённого зверя с помощью многочисленных сдерживающих заклинаний, но тот оказывал достойное сопротивление. Впервые за долгое время, растянувшееся для Гермионы на годы, она осознала присутствие толпы зрителей, которые сейчас в разной степени потрясения смотрели на неë. Краем глаза она заметила профессора МакГонагалл, спешащую к ней со всей возможной скоростью. Едва держась на ногах, Гермиона посмотрела вниз. Там, на каменистой земле, посреди моря сажи, она увидела идеально очерченный светлый силуэт своего тела, свернувшегося калачиком в ожидании смертельного удара. Не было сомнений, что она обязана жизнью своему костюму из шкуры василиска. — Ты как, в порядке, Гермиона? Не знаю, как ты это сделала… — В своих почерневших руках Хагрид держал остатки её старой толстовки: съежившиеся обгоревшие лохмотья ткани бесформенно свисали с гигантских пальцев полувеликана. Нервы Гермионы были изодраны в клочья. Сломанные кости, выбитые зубы, а также порезы, ссадины и ожоги, слишком многочисленные, чтобы их можно было перечислить, причиняли мучительную боль. Так что Гермиона ответила единственным образом, на который сейчас была способна. Её вырвало.

Текст переведён JulsDo