Сборник от А до Я

Этот разговор с самого начала выглядел подозрительно. Напольная лампа прямиком из нуарных фильмов прошлого столетия с его кабинета перекочевала в гостиную на длинный деревянный стол, другие источники света были благополучно выключены. Женщина напротив пафосно натянула свои рабочие круглые очки, белый халат и вооружилась очень важным атрибутом всех хороших психотерапевтов — планшетом с заметками. Это действительно очень подозрительно и странно. Но Сульфус даже не пискнул, только глаза щурил от яркого света из лампы, ожидая если не тест на психические расстройства, то допрос с пристрастиями. А ведь он сегодня даже убраться успел, вымыть посуду и не разбил голубую вазу любимой. А та не теряла времени — состроила такое умное и важное лицо, что на смех пробивает, особенно как она морщится от неудобных носоупоров. Пальчики с карандашиком так и бегают по абсолютно чистым листам синего планшета, будто речь заготавливает. Или обвинения. — Не так я представлял наши свидания в браке, — замечает мужчина, постукивая пальцами по темной древесине. Раф ещё сильнее хмурится, явно не оценив приподнятое настроение мужа, — может, нальёшь бокальчик сока? Умираю от жажды… Слабый хлопок по столу, пронзительный взгляд голубых глаз и характерное цоканье. Но вот тянет она резину своей театральной паузой, а ему натерпеться послушать его новый диагноз со всеми вытекающими. «Главное не голодовка» — промелькнула в голове отчаянная мысль, а слабое бульканье в животе только подтвердило активное отстаивание пятиразового питания, со всеми полезными и не очень продуктами. -… Недавно я начала замечать некоторые изменения в твоем поведении… — Вздохнула блондинка, понимая, что мрачная и серьёзная атмосфера иногда просто несовместимы с её мужем, — и эти изменения превратились в логическую цепочку, которая привела меня к неутешительным выводам. Сульфус фыркает, подпирая голову в предвкушении. Золотые янтарные глаза так и блестят сквозь свет лампы. — Наш маршрут прогулок и походов в магазин внезапно изменился. — Записывает свои собственные слова и кусает конец карандаша, раздумывая. Затем снова поднимает взгляд на мужчину, — теперь мы обходим аллею и проходим сквозь несколько детских площадок. И снова острый взгляд из-под длинных светлых ресниц. А собеседник и не отрицает выдвинутые обвинения, немного покачивает головой в знак согласия. Раф возвращается к своим аргументам, параллельно исписывая листы: — Чаще уходишь в себя, просматриваешь семейные комедии, употребляешь меньше алкоголя, чем обычно. — Женщина всё больше распыляется, чуть ли не хлопая себя по коленям, — сначала я подумала, что это признаки депрессии, но, на удивление, твоё настроение чаще положительно, и других более явных признаков сказанного ранее диагноза не было. Здесь брюнет даже присвистнул. Такой глубокий анализ достоин похвалы. Хотя справедливости ради — его жена всегда была наблюдательной, отрываться только ей теперь не на ком. Иногда побыть подопытной крысой даже интересно. Особенно когда тебя слепит дурацкая лампа. — Мне всё ещё не ясно о какой логической цепочки шла речь, дорогая. — Мне стало всё ясно, когда ракурс моего внимания перешёл на другой фактор, — Раф скрепляет пальцы в замок, разглядывая из-под короткой челки лицо своего супруга. — Ты стал очень часто заглядываться на детские площадки. Жадно смотрел на чужих детей, даже лез к ним в песочницу. А тебе третий десяток стукнет в этом году, между прочим. — Тебе бы только напомнить о моей неминуемой старости, — расстроенным Сульфус точно не выглядел, только глаза закатил для приличия, — так к какому выводу пришла моя госпожа психотерапевт? Хотелось включить барабанную дробь в этой тишине, пока женщина, наконец, не вскочит со стула и снова не хлопнет по столу ладонями вместе с планшетом, чуть ли не опрокидывая лампу. — У тебя появилась нездоровое влечение к детям! Мужчина поперхнулся, покачнулся назад и чуть не свалился на пол. Брови моментально поползли вверх, выражая замешательство и натуральный ужас от произнесенных мгновение назад слов. — Прости, у меня что?.. Ты ведь меня не подозреваешь в… А по виду жены понятно на все миллионные проценты, что подозревает, если не уже подтвердила в собственных изощрённых фантазиях. Удивительно, как она не выудила медицинскую карточку из широких карманов медицинского халата и не поставила яркую синюю печать с жуткой надписью. — Иногда симптомы проявляются во время кризисов, и, учитывая все факторы, можно сказать, это последствия кризиса среднего возраста. В общем, это временное явление. — Временное явление — это твоё глупое помешательство на том, чтобы поставить мне абсурдный диагноз! — наконец-то возмущается Сульфус, скрещивая руки на груди, нервно постукивая указательным пальцем по руке. — Я не болен и уж тем более не заинтересован в таком ключе, в котором ты меня так смело обвиняешь. — Да что ты? У тебя есть правдоподобное оправдание? Брюнет вздыхает и выключает несчастную настольную лампу — она ему чертовски надоела. Спокойно встаёт и в полутьме находит выключатель от центральной люстры в комнате, теперь помещение приобрело теплые цвета и более гостеприимную атмосферу уюта. Раф так и стояла за столом, наблюдая за каждым движением мужа. Но возвращаться на этот жесткий стул не прельщал, так что место переговоров сместилось на синий диван, который очень любезно предоставлял мягкую спинку. — Радость моя, иногда ты меня поражаешь своим недоверием к моей персоне, — плюшевый кот быстро стал ортопедической подушкой для шеи. Психотерапевт хмыкнул, прижимая свои записи к груди. — Подумать обо мне такие плохие вещи — вверх абсурда! Особенно учитывая твоё образование и род деятельности. Карандаш быстро пролетает над темноволосой головой, ударяясь об стенку за диваном, и падает с неприятным звуком. И после этого наступает молчание. Нервное переглядывание, тяжелое дыхание и рой мыслей в голове. — Может, я и правда поменял маршрут, меняю свои привычки и в принципе выгляжу со стороны странно, но мне понравилось наблюдать за семьями на этих дурацких площадках. Видеть этот детский восторг, родительскую любовь со стороны… — наконец тишина обрывается, бледные пальцы скрещены в замок, чувствуется напряжение. Сульфус молчит, прикрывает глаза в раздумьях. За окном наступал вечер, была пятница и не малейшего желания говорить о сложных вещах. — Странно уделять столько внимания чужим жизням, тем более завидовать, но возможно… — золотые глаза смотрят в белый потолок, но не видят там ответа, — возможно я хочу так же. — Слова даются тяжело и это чувствуется, — Так что я не совершаю какие-то противозаконные действия, о которых ты могла подумать, это чистое любопытство. — Я не понимаю о чем ты говоришь, Сульфус. — Я хотел бы завести ребёнка. Солнце полностью заходит за горизонт, зажигаются фонари на улице, в комнате стало на пару градусов холоднее. — Я никогда не понимал что такое родительство, но хотел бы почувствовать то, что чувствуют свои родители к своим отпрыскам. — Взгляд опускается к мягкому белому ковру с длинным ворсом, — Это сложно объяснить или описать в двух словах, но думаю, я действительно хочу почувствовать нечто подобное. Голубые глаза расширились, планшет остался без всякого внимания и выпал на стол, подчеркивая общую тишину в большом доме. Эхо прошлось по комнате и закончилось в коридоре. Казалось, дом стал ещё более большим и пустым, нагружая своим одиночеством. Раф потратила много времени и нервов на то, чтобы заставить обширные гостиные, залы и спальню и скрыть безлюдность, но этого явно было недостаточно для появления жизни в доме. До детской её руки так и не добрались — мама тоже не хотела что-то там менять и показала её Раф лишь раз, тем самым перечеркнув её прошлое и настаивая на будущем. А она была не готова выкидывать последние вещи, что напоминали о матери, но и смелости зайти туда никогда не появлялась. Но, быть может, стоит что-то изменить? — Ты хочешь детей? — невольно вырывается, хотя в вопросе не было никакой необходимости. Почему-то глаза заслезились. Внутренности буквально разрывало только от мысли, что самый дорогой и любимый человек задумывается о подобном. И смотрит по-особенному, что сердце в пятки уходит, дыхание прерывается, мурашки бегут по коже. — Но ты ведь понимаешь, что наш… Наш ребёнок может не быть обычным человеком? Что тогда? Сульфус кивает, разумеется от думал об этом и терялся в этих мыслях днями. — Конечно, сейчас мы имеем человеческие тела, и на уровне биологии ничего поменяться не может. Но я понимаю твои опасения, и сам не полностью уверен. И даже так, хотел бы попробовать. Женщина теряется, буквально подкашиваются ноги и кружится голова. Приходится буквально упасть на диван и прижаться к чужому теплому плечу. — Ты не хочешь этого? — звучит очень неуверенно, мужские руки зарываются в белокурые локоны, но чувствуется, что пальцы напряжены, даже мышцы спины будто каменные. Снова не хватает слов, только отрицательное покачивание головой. На такое непросто ответить однозначно. — Сложно поверить, что ты говоришь всё это всерьёз, — Раф вздыхает, старается расслабиться, — но мне нравится твоё предложение. Я тоже хотела бы попробовать. Сульфус застывает на мгновения. — Правда? — Конечно правда. Я готова попытаться. Понадобилось лишь пару секунд, чтобы прижать тонкую талию несчастной к своей широкой груди и перекрыть поступление кислорода на добрую минуту. — Тогда нашу дочь будут звать Серафимой. — Почему именно дочь? — Потому что двух мужчин ты не потянешь!