Обещание.

Ханно понял, что произошло, как только увидел её, сидящую в пещере, дрожащую от холода, с оцепенелым и пустым взглядом. Он не знал, что можно сказать в этой ситуации, даже зная язык жестов, он бы не смог найти подходящих «слов». Поэтому он сделал лишь то, что действительно мог: смыл кровь с её лица и волос и накинул на её худые плечи самое тёплое одеяло, которым сам располагал. На протяжении всего процесса она не сопротивлялась и почти не двигалась, оставаясь безжизненной куклой. Это особенно его беспокоило. — Всё будет хорошо, — он попытался сказать ей это, произнося слова как можно более отчётливо, надеясь, что она сможет прочитать их по его губам или, по крайней мере, понять смысл сказанного по его взгляду. — Я… — он указал на себя, — позабочусь… — он изобразил, что прижимает что-то к груди. О тебе… — он указал на неё пальцем. Она посмотрела на него так же смело, как в первый раз, когда он встретил её в бункере, и он заметил, как её глаза медленно лишились пустого, отсутствующего взгляда. Спустя миг они наполнились слезами. Она плакала беззвучно, судорожно хватая ртом воздух, свернувшись калачиком и обхватив руками колени. Он смотрел на неё, беспомощную, измученную, виноватую. Он не был тем человеком, утешения которого ей были нужны. Она выглядела такой маленькой и разбитой. Не раздумывая, он потянулся к ней. По непонятной причине она не отшатнулась, а наклонилась к нему, уткнувшись лицом в его плечо. Её слезы обжигали его рубашку. Он растерянно обнял её. Этим обозначилось начало их пути, момент, которого он ждал с тех пор, как шагнул в будущее. Но сейчас он не мог не желать, чтобы этот день никогда не наступил. _ На следующий день она отвела его в трейлер. Они открыли дверь и первым делом увидели неизвестного человека, его лицо представляло собой месиво из засохшей крови, раздробленного черепа и кусков мозга. Он машинально шагнул к ней, но она оттолкнула его, быстро пройдя мимо мертвеца, распластавшегося на полу. Ханно посмотрел на мёртвого, складывая кусочки паззла вместе. Горячая волна гнева поглотила его, и он сильно пнул мёртвого мужчину. Элизабет нетерпеливо дёрнула его за руку. Они наткнулись на её отца. Он сидел, слегка откинувшись на бок. Если бы не нож в горле, Ханно бы решил, что он просто спит. Элизабет снова заплакала. Ханно осторожно вынул нож. Затем он повернулся к ней, наблюдая за девочкой, дав ей немного времени успокоиться. Когда она пришла в себя, они вытащили её отца из трейлера и начали рыть яму, предназначенную для могилы. На похороны отца у них ушёл почти весь день; безжалостный дождь превратил всю землю в грязь, что затруднило процесс, но, в конце концов, они нашли выход из ситуации и собрали достаточно камней, чтобы выложить из них могилу. Они вернулись в трейлер, чтобы взять с собой кое-какие вещи. Ханно собрал то, что было более полезным в их положении, Элизабет же взяла то, что, было более значимым конкретно для неё — книгу в кожаной обложке и карманные часы. Они несколько раз возвращались в трейлер, чтобы забрать оттуда все полезные вещи. К тому времени, как они закончили своё последнее путешествие, уже наступила ночь. Она выглядела уставшей, но ей хватило сил съесть немного консервированной фасоли и супа, который он разогрел. Вскоре после этого она задремала. Он приготовил ей постель и подтолкнул Элизабет к ней. Когда она забралась в постель, её глаза уже закрывались сами собой, она повернулась к нему и сделала несколько жестов. Он не знал, что это значит, но её улыбка говорила сама за себя. Он не был полностью уверен, что заслужил этого, но, тем не менее, её реакция согрела его изнутри. Что было очень важно в этом холодном и сыром мире. Некоторое время он смотрел, как она спит, но позже лёг рядом. В ту ночь в кои-то веки ни один из его кошмаров не мучил его. _ Вскоре у них сложился свой ритм жизни. Ханно рылся в мусоре и искал еду и припасы снаружи. Элизабет оставалась в пещере и готовила еду, стирала и сушила их одежду. Изначально Ханно не мог привыкнуть к вечной тишине в их убежище. Для него было странно жить с человеком, который не мог говорить, но постепенно парень привык к этому. Он медленно учил язык жестов; она была неплохим учителем, удивительно терпеливым для ребёнка её возраста. Она также узнала о нем много нового. Он не был готов раскрыться ей. Он не решался сказать правду, хоть она всегда была серьёзна и настойчива. Он не хотел лгать ей. В его лжи в любом случае не было смысла; кто-нибудь, в конце концов, понял бы, что он не из этого века. Он был напряжён, когда рассказывал ей столь интересующие её факты о своём прошлом, ожидая, что она назовёт его сумасшедшим. Или, что она будет смотреть на него со страхом или ненавистью во взгляде. Ещё в своём времени, неверующие все поголовно считали путешественников сумасшедшими. Но она отнеслась к этому спокойно и, казалось, серьёзно задумалась. Она задавала много правильных, умных вопросов, и он старался отвечать как можно более корректно. Большинство вопросов касалось того, сможет ли она отправиться спасать отца или найти мать и сестру. Он объяснил, почему она не может этого сделать. Она нахмурилась из-за этого, но возражать не стала. И наконец, она спросила: Как ты вернёшься в своё время? Он горько усмехнулся. Этот вопрос он часто задавал сам себе. Я должен найти проход. Проход? Где же он может быть? Здесь. _ Она помогала ему копать в глубине пещеры, хотя он и не просил её об этом. Она делала это с явной решимостью, которая скрывала за собой более глубокий мотив, чем просто желание помочь ему. Он подозревал, что она никогда не верила ему, когда он говорил о том, что Элизабет не сможет спасти свою семью. Но если они найдут проход, он сможет отвести её к Адаму, а Адам, возможно, найдёт способ помочь ей в этом горе. Она проявляла нескрываемое любопытство каждый раз, когда разговор касался Адама. Почему ты делаешь то, что он говорит? Потому что он собирается спасти нас. Он собирается привести нас в рай. Рай? Когда он впервые рассказал ей о рае, она погрузилась в долгое молчание. Её глаза, казалось, ярко светились в темноте пещеры. Когда… мы сможем уйти в это место? Я не знаю. Но Адам приведёт нас туда. Он возьмёт и меня? Конечно. Но он меня не знает. Он тебя знает. Он всех знает, — в её взгляде всё ещё читалось сомнение, поэтому он сделал жест, медленно и осторожно, удерживая её взгляд. — Я. Возьму. Тебя. С собой. Обещаешь? Обещаю. Она улыбнулась, и Ханно улыбнулся в ответ. _ Военные уходили из Виндена. Круглые сутки они громко объявляли всем выжившим, оставшимся в Виндене, об эвакуации. Они предупреждали об уровне радиации в воздухе и так далее. Они слышали их сообщения, сидя в пещере. Ханно всегда напрягался, когда слышал их объявления. Элизабет было всё равно. Но именно об Элизабет думал Ханно, когда подошёл к концу последний день эвакуации. Наконец он привлёк её внимание и спросил: Ты хочешь уехать из Виндена? И куда мы пойдем? — она склонила голову набок. Не мы, — объяснил он. — Я должен остаться. Ему ещё предстояло поработать над этим отрывком плана Адама. Она быстро показала: «тогда я остаюсь». Но теперь жить здесь будет ещё тяжелее. Её движения набирали скорость, а взгляд начал метать молнии. Мне всё равно. Я остаюсь с тобой. Уже не в первый раз Ханно обуревало искушение, он хотел обо всём рассказать ей. О настоящей причине, по которой он покинул своё время, чтобы прийти сюда, в мир, которому он не принадлежал. Сказать ей, что он знал заранее всё, что привело бы её к нему, включая смерть её отца. И будь, что будет. Он должен был это сделать. Но он не думал, что это изменит что-либо в лучшую сторону. Потому что он не хотел потерять её. Хорошо. Мы остаёмся. В ту ночь он не мог заснуть, постоянно ворочаясь. Он знал, что всё, что случится, обязательно произойдёт, что бы он ни делал. Он знал, что она должна была стать матерью его ребёнка. Но он всё равно волновался. Что, если она потом пожалеет об этом? Что, если она заболеет и умрёт, как его мать, когда родилась сестра? И худшая мысль: Что, если она испытывала глубокое несчастье? Что, если она чувствовала себя в ловушке здесь с ним, как будто у неё не было иного выбора? А был ли у неё выбор, в самом деле, сейчас, когда все близкие исчезли? Он вздрогнул, почувствовав её прохладную руку на своём лице. Что случилось? Она взмахнула рукой, глядя на него сверху вниз. Ничего. Засыпай. Она упрямо вздёрнула подбородок, к чему он уже начал привыкать. Я хочу спать с тобой. Они уже несколько раз делили одно одеяло на двоих: один раз, когда у Элизабет была температура; другой — когда ей приснился очень страшный сон; ещё один раз случился, когда температура в пещере опустилась ниже нуля, и сохранить тепло стало первостепенной задачей. Но сегодня вечером, особенно после того, о чём так долго размышлял Ханно, он отказался, резко покачав головой. Брошенный в него взгляд полный обиды оказался хорошим средством. Хорошо, — смягчился он. Она забралась под его одеяло и свернулась калачиком рядом с ним. Её густые волосы слишком отрасли. Она откинула волосы в сторону и повернулась лицом к нему. Половина её лица озарилась в свете лампы. Почему ты всегда так на меня смотришь? — спросила она. Что ты имеешь в виду? Как будто тебе плохо. Или ты вот-вот заплачешь. Он усмехнулся. Я не плачу. Ты же знаешь, что всегда можешь это сделать. А я буду рядом. Он судорожно сглотнул. Иногда она вела себя так, что казалась намного старше своих лет. А что, если твоя семья жива? — спросил Ханно. — Ты останешься здесь со мной? Это был глупый вопрос. Адам сказал бы, что этот исход всё равно невозможен. Но Элизабет тщательно обдумывала его слова. Я не знаю, останусь ли я здесь, в этой пещере. Но я бы и привела тебя к своей семье. Почему? Никто не должен быть один. Ты очень хороший человек. «Совсем нет», — подумал Ханно. Она продолжала жестикулировать, словно читая его мысли. Ты даёшь мне еду, когда сам не наедаешься. Ты расчёсываешь мне волосы, когда они сильно запутываются. Ты хочешь, чтобы я уехал из Виндена, потому что там лучше. Но ты — моя новая семья. Давай никогда не будем расставаться, хорошо? Ханно пришлось отвернуться, но он сделал это слишком медленно, потому что она прижалась ближе, нежно вытирая его слезы. Всё будет хорошо. Я позабочусь о тебе. Она специально повторила ему его собственные слова. Она ухмылялась. Ханно невольно рассмеялся. Хорошо. Никогда не расстанемся, всегда будем вместе, — показал Ханно. Обещаешь? Обещаю.