Сказки на ночь

Я на миг остановилась у того самого гранитного валуна, который раскраивал собой линию пляжа на "царство Дана" и что-то слишком реальное. Собственно, как и всю мою жизнь... Каждый раз, переступая этот чертог, я словно окуналась в выдуманный им мир, где я теряла себя привычную и обретала новую Тину, тоже, кажется, сочиненную им, этим неземным волшебником. Сочиненную с такой глубокой, осмысленной любовью, что я порой не могла смотреть на себя в зеркало. Мне хотелось видеть себя только его глазами, особенно когда реальность сгущалась вокруг и втаптывала меня в свой привычный круговорот. Мой взгляд сразу же привлекли три фигуры на берегу, разместившиеся у самой кромки воды. Сын, сбежавший сюда еще в обед, сидел на песке ко мне спиной и старательно обвязывал канатом толстый пальмовый ствол, который отвалился от плота. Дан помогал ему, расправляя постоянно спутывающуюся веревку, и, судя по улыбке на лице, рассказывал ему о чем-то веселом. Эта улыбка... Как бы мне хотелось видеть ее чаще, как бы хотелось быть ее причиной. Мой человек, который "обрел покой, наконец отыскав своих"... Сколько мудрости в этом. Сколько в этом меня, моей собственной, не облаченной в слова философии, которая, кажись, тихонечко ждала за дверью вчерашнего особенного момента, когда он дал ей имя и впустил в мою жизнь. Найти своих... в чем же может быть еще наше предназначение? Все дороги ведут к этому. И как бы мне хотелось быть среди тех твоих, которых ты безошибочно выбираешь своим чутким сердцем, Дан. - Лалин! - голос Оби, который все это время наблюдал за мной издалека, заставил меня вздрогнуть. - Привет! Он радостно помахал мне рукой, и двое моих мужчин одновременно повернули головы мне навстречу, улыбаясь одной улыбкой. - Лалин? - сразу же заинтересовался Веня. - Почему вы так называете маму? - В твоей маме живет Луна, - улыбнулся Оби и погладил сына по голове. Дан поднялся с песка и нежно обнял меня за плечи, когда я приблизилась к ним. Судя по привычной легкости и непринужденности движений, его боль ушла вместе с ночью, и ему стало значительно лучше. На нем была белая рубашка с вышивкой, подаренная мной, и я, не удержавшись, ласково погладила его по груди, ощупывая вышитую гладь и внутренне радуясь, что он ее носит. - Оби приплыл за нами на лодке, так что можем уже выдвигаться, - обратился ко мне Дан. - А куда вы? - Веня внимательно посмотрел на меня сверху вниз. - Мы на важное мероприятие, а тебя, между прочим, уже дома заждались. - Дан, а ты завтра покажешь мне остров, о котором рассказывал? - Я завтра улетаю, Вень. Мы с сыном синхронно открыли рты, впившись в Дана ошарашенным взглядом, будто он сказал что-то в стиле «завтра конец света». Внутри у меня все замерло и похолодело, будто и правда он там уже наступил. В смысле, улетаешь?.. - У меня утром самолёт, как-то все не подворачивался случай сказать тебе, - Дан улыбнулся, пряча погрустневшие глаза под искорками улыбки, и по привычке уложил ладонь мне на затылок в успокаивающем жесте. - Но мы же... - на лице Вени читалась просто вселенская скорбь. - А как же?.. - Зато я дарю тебе этот плот, теперь ты его законный хозяин. Сам починил - сам будешь плавать, - Дан пытался сохранять позитив, подбадривая Веню. - Зачем мне этот плот без тебя? Я думал, мы вместе... - Веня тоскливо смотрел на него, словно надеялся, что Дан передумает и заберёт свои слова обратно. Я наблюдала за сыном и не понимала, когда он успел так прирости к нему. В его взгляде читалась такая неподдельная горечь, что мне едва удалось сдержать слёзы, которые вот-вот хлынули бы из глаз из-за моих собственных переживаний. Что же случилось на том острове, что они за пару часов, проведённых вместе, стали просто не разлей вода?.. - Малыш, на острове остаётся Оби, и он с радостью составит тебе компанию, - успокаивал его Дан. - А мы с тобой обязательно встретимся в Киеве. В Киеве?.. В моей голове имя родного города звучало так инородно и дико, словно я слышала его впервые. Так сложно было осознать, что где-то там, за пределами этой островной сказки, нас ждёт реальная жизнь и противный январский холод. Сердце сжалось от воспоминаний, какой разбитой я улетала из Киева, какой пустой и холодной, словно увозила в себе мрачную бесснежную слякоть простывшего декабря. - Эй, вы чего, - Дан легонько сжал пальцами мой нос, возвращая меня в свою тёплую сказку. - Я же не на Марс улетаю. Ну, пока... Он громко рассмеялся, и от звука его голоса по моей тоске побежали трещинки. Как я смогу без тебя, Дан?.. - Пойдём, Лалин, у меня есть для тебя кое-что, - он взял меня за руку и, попросив остальных подождать нас, увёл за собой на виллу. Как только мы переступили порог, его горячие губы поймали мои в поцелуй, заставив ахнуть от неожиданности. Он так крепко сжал меня в объятьях, что я перестала чувствовать опору под ногами, растаяв невесомым тёплом в его руках, словно на меня перестал действовать закон земного притяжение. Насытившись, он отпустил мои губы и тяжело выдохнул. - Почему так тяжело, малыш? - прошептал он, пряча лицо на моей шее. - Не хочу уезжать. Я не думал, что будет так тяжело. Я выгнула спину и крепко обняла его за затылок, прижимая к себе, как можно крепче, оставляя чувственные поцелуи на пульсирующем виске. - Очень крепкий узелок получился просто, - начертила едва слышно тёплым дыханием по коже. - Ох эти духи Сплетения, Оби предупреждал меня не плыть туда ночью, - Дан рассмеялся и снова сгрёб меня в охапку, осыпая такими поцелуями, словно каждый был последним. - Милый... - мне едва удавалось вставить слова между неугомонных губ. - Дан... ты хотел мне что-то... показать... Оставив на плече пару завершающих поцелуев, он наконец выпустил меня из своего хвата и развернул спиной, плотно прижав к себе. - Закрывай глаза. И снова я оказалась в его сказке и чувствовала себя маленькой, самой счастливой девочкой на свете. Мы немного прошли вперёд, а потом свернули куда-то влево. - А теперь открывай, - шепнул щекотно в ухо. Мы стояли посреди его спальни, освещённой мягким светом ночника. Напротив располагалось большое зеркало, на краю которого на вешалке висело длинное белое платье из легкой, полупрозрачной материи, уплотненной мягкими хлопковыми вставками. Я изумленно вздернула брови. - Что это? - Хотел подарить тебе что-то на память об этом острове. Когда собирался на Маэ, решил надеть эту рубашку и идея пришла сама собой. - Ох, - я резко вздохнула, когда меня осенила догадка. - Кажется, я знаю, чьих это рук... - Бабушка Ифе обещала, что тебе понравится. - Она не обманула. Я подошла ближе к зеркалу и провела рукой по невесомой материи. Казалось, она вот-вот растает облаком под слишком горячими для ее структуру подушечками пальцев. На груди, по бокам от треугольного выреза и до талии, располагался вышитый серебристый орнамент, очень похожий на тот, что был на рубашке Дана. - Какая красота, Дан... - Я рад, что тебе нравится, малыш. - Не нужно было... Ты и так столько мне даришь. Намного больше, чем я могу принять, - я повернулась к нему лицом и сложила ладони на талии, с тревогой заглядывая в беззаботно улыбающиеся глаза. - Знаю. Со шкатулкой тоже не сразу получилось, - он рассмеялся, запуская ладони в мои волосы на затылке и оттягивая немного назад. - Только не заставляй меня подключать бабушку Ифе, чтобы надеть на тебя это платье. Думаю, она расстроится, если ты не... - Дааан, - протянула я капризно. - Знаешь, на что давить. - Знаю. Его ладони скользнули мне на плечи, и пальцы тут же ловко переплелись с бретельками сарафана, который был на мне, стягивая их вниз. Предупредительные губы сразу впитали в себя попытки возражений. Целуя его, я чувствовала, как тонкая ткань сползает по телу к талии, обнажая верхнюю часть тела, как его горячие руки ласкают обнаженную спину, стягивая материю все ниже, пока она не сползла по бёдрам и не упала на пол. - Дан... - безнадежное в пустоту. Он прервал поцелуй и, развернув меня к себе спиной, впился губами в шею, повторяя ладонями ее мягкие контуры, спускаясь вниз к груди и животу. Мое тело изнывало под его ласками, а мозг окончательно терял контроль над происходящим. В отражении зеркала я смутно различала наши тела, но то, что я видела, заставляло меня дрожать от наслаждения и желания. Я видела, с каким трепетом он боготворит каждую клеточку тела, как искусно создаёт из моем плоти свои чувственные шедевры, как сам же растворяется в них, влюбляясь по уши. - Сводишь с ума, - тихо прорычал он, покусывая плечо. - Чувствую, - я поймала его лицо ладонью и прижала к своему, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. - Но нас ждут... Помоги мне... с платьем. Он с трудом отстранился от меня, и я, лишенная жара его тела сзади, вдруг резко почувствовала ступнями холодный пол, будто меня только что сбросили на него с небес. Дан аккуратно снял платье с вешалки и снова подошёл ко мне. Через секунду я послушно нырнула в объятья легчайшей ткани. Он заботливо поправил шлейки и отошёл в сторону, открывая мне вид в зеркале. Белое платье нежной волной заструилось по телу, доставая до самых лодыжек. Треугольный вырез на груди плавно перетекал в тонкие бретельки, которые красиво подчеркивали округлость плеч и соединялись с тканью ниже лопаток. К низу ткань становилась совсем прозрачной, словно постепенно таяла. Два выреза спереди вдоль каждой ноги давали полную свободу движениям, делая наряд совершенно воздушным. Самая плотная часть платья, облегающая область от возбужденной от его ласк груди до середины бедра, была украшена серебристой вышивкой, которая тоже теряла свою плотность к низу, плавно перетекая в невесомость ткани юбки. - Это прекрасно, - выдохнула я, не осознавая до конца, что я оцениваю - платье или свой вид в нем. - Не то слово. Я не могла оторвать взгляда от своего отражения. Мне казалось, что эту девушку напротив кто-то просто выдумал, что она вот-вот растворится в воздухе словно сияющая голограмма, стоит только часам пробить 12, как в сказке... Как в сказке, моей сказке. Я поймала ладонь Дана, с ухмылкой рассматривающего меня в зеркале из-за спины и положила себе на живот, плотно прижимая к своему телу каждый его палец. - Твоя. Видишь, какая? Его глаза по-особенному блеснули, а рука ещё плотнее впилась в рёбра, овладевая всем моим телом всего в одно касание, как умел только он. - Пойдём, Дан, - я зацепилась двумя руками об его ладонь в попытке освободиться, иначе мы бы никогда не выбрались из этой комнаты. - Ну же, пойдём... - Скажи ещё раз. - Что? - То, что ты только что сказала. - Нет, - я рассмеялась, нарочно дразня его и тщетно пыталась выкрутиться из кольца его рук, пока он не поймал мое лицо в свои ладони. - Хочу помнить это, нежность. - Помни. Это правда. Я тонула в его глазах, пока контуры всего вокруг не начали плыть. - А где твоя нежность, кстати? - внезапно в моей голове возникла мысль о кошке, которую он любил называть так же. - Второй день ее не вижу. - Второй день ее нет, - кончики пальцев легким касанием сбежали по моим щекам и плечам вниз. - Не знаю, куда она подевалась... - Может, она у Оби? - Он говорит, что не видел ее. Странно... Мы вернулись на пляж, где Оби и Веня искупали меня в восторженных возгласах. - Мам, ты словно неве... принцесса. Ухуру, принцесса острова Фелисите, - сын смотрел на меня своими огромными глазами, полными искреннего восхищения. - Думаю, у неё было такое же платье. - Ухуру, - тут же подхватил Оби и закивал, улыбаясь на все 32. - Нам пора. - Малыш, обещай не сидеть допоздна с Пашей, вам завтра очень рано вставать, помнишь? - я чмокнула сына в макушку, помогая отряхнуть с одежды тонны прилипшего к ней песка. - Ладно, ладно. - Обещай. - Ох, - Веня закатил глаза и рассмеялся. - Дан увози ее скорее. - Невыносимый. Люблю тебя. Пока мы отчаливали от берега, я провожала взглядом его несущуюся по берегу фигурку. Невеста-принцесса. Малыш мой... В доме у Оби нас встретила бабушка Ифе и, узнав на мне своё платье, тут же расплакалась, крепко сжимая меня в объятьях и не говоря ни слова. По моим щекам тоже бежали слёзы, и я не понимала, почему - то ли от трогательности момента, то ли от каких-то глубинных чувств, которые я до конца ещё не осознавала, но очень четко ощущала их пульсацию в себе. Старушка молча взяла меня за руку и повела за собой в комнату невесты, оставив Дана на попечительство Оби. Когда мы вошли внутрь, я окунулась в божественные цветочные и травяные ароматы, которые, казалось, невидимыми волнами обволакивали меня вместе с тёплым светом десятков свечей. Эмма стояла спиной ко мне, на ней было длинное платье кремового цвета, расшитое золотыми нитями, которые в тандеме очень красиво подчеркивали оттенок ее кожи. Рядом с ней стояла Зуми и расчесывала длинные темные волосы будущей дочери. Обернувшись ко мне, маленькая хозяйка этого дома сложила пухлые губки трубочкой и громко чмокнула, посылая мне воздушный поцелуй. - Иди ко мне, Лалин, малышка, - она кивнула головой, приглашая к себе поближе. - Помоги заплести волосы Эмме, пока я сбегаю переодеться, а то в этом доме все готово, кроме меня. Непорядок, непорядок... Она со звонким смехом вылетела с комнаты, словно птичка-колокольчик. Я послушно подошла к Эмме, немного смущаясь, но девушка жизнерадостно поприветствовала меня и вручила мне длинную белую ленту. - По нашему обычаю косу невесте должна заплетать незамужняя девушка, поэтому ты наша последняя надежда, - рассмеялась Эмма. - Чувствую ответственность, - я тоже рассмеялась в ответ, собирая в руки мягкие густые локоны. - Мне не каждый день приходится таким заниматься. - Когда ты плела косички кому-то в последний раз? Я задумалась. - Даже не вспомню... Я всегда мечтала, что буду плести их своей дочке однажды, но... - Почему мечтала? Больше не мечтаешь? - Мечтаю... но пока получается их плести только себе. И тебе, - я ласково провела ладонями по шелковистым волосам, - у тебя очень красивые волосы. Такие длинные... - Мама с детства учила, что с волосами во мне растёт особая женская сила. Что-то волшебное... Поэтому я даже не вспомню, стригла ли я их когда-нибудь... - Что-то волшебное?.. - в моей голове всплыли отрывки из сказки Дана, которую мне пересказывал Веня сегодня утром. - Волшебное. Так что, пока плетёшь, можешь загадывать желания, - Эмма рассмеялась и легонько коснулась моей руки. - Только не очень много, иначе я могу потерять сознание прямо на церемонии от перерасхода волшебства. - Спасибо, - смущенно мурлыкнула я в ответ. - А что это у тебя? Мой взгляд упал на ее голую спину, на которой была нарисована тонкая горизонтальная полоска и какой-то непонятный знак на ней под левой лопаткой. - Это «печать». - Печать? - По нашим обычаям, девушка, которая отдаёт себя любимому мужчине, делает себе тату - линию, которая очерчивает окружность грудной клетки и «запечатывается» на стыке каким-то особым символом слева на спине, там, где слышно сердце. Это значит, что моя энергия, моя сила, как и моя любовь, никому больше не принадлежит, кроме того, у кого на теле такая же «печать». У Сэма, как ты понимаешь, точно такой же знак, и точно такое же кольцо вокруг тела. Когда происходит сплетение душ и тел пары, энергия и чувства проходят сквозь «печати» и воссоединяются. Ни с кем другим такое ни у кого из пары больше произойти не может... - Сплетение?... - едва слышно повторила я ее слова. - Вы... почему вы все словно отражаете слова друг друг друга... - Что ты сказала, Лалин? - Нет, нет, ничего, просто мысли вслух... Просто в последнее время все вокруг меня будто связалось в какой-то один узелок... Эмма рассмеялась, снова ловя мою ладонь своей. - Этот остров такой маленький, что тут поневоле переплетаешься со всеми, кто тебя окружает. - И то правда. - Хочешь я нарисую тебе такое же кольцо? Бабушка Ифе рассказывала, что во времена ее молодости, в день помолвки невеста рисовала такие знаки всем незамужним девушкам, которые видели в ком-то из присутствующих на празднике своего будущего избранника. А жених рисовал такие же знаки своим друзьям. Этот символ должен быть чем-то особенным только для двоих, и должен быть понятен только вам. Символ, буква, изображение чего-то... Потом, девушка или парень могли подойти к своему возлюбленному или возлюбленной и попросить друг друга показать эти знаки. Это было что-то вроде «предложения руки и сердца». Если знаки совпадали, считалось, что такой брак благословлен светлыми духами, и оба будут счастливы в нем до конца своих дней. Вот так и образовывались семьи. Как пазлы, понимаешь? - Да, - я завороженно слушала ее рассказ, совершенно забыв о плетении. - На их тела наносился не просто рисунок. Краску вкалывали под кожу иглой, что-то вроде современного тату, но гораздо болезненней, - хихикнула Эмма. - Если у парня и девушки знаки не совпадали, но они очень нравились друг другу, им тоже разрешено было вступать в брак, но, это считалось не очень хорошей приметой. Зачастую, такие пары расставались, а на их телах оставались эти кольца на память о их попытке быть вместе. - Но разве это достаточно веская причина прерывать отношения? Это ведь всего лишь... - Это вопрос веры, Лалин. Для нас это важно. Мама всегда говорила, что если ты, закрыв глаза, видишь, что человек напротив показывает тебе или какое у него сейчас выражение лица, это твой человек. У вас есть связь на каком-то особом уровне, и этот уровень никак не связан с традиционными пятью чувствами восприятия. Я не могу объяснить тебе конкретнее, в это просто нужно верить. Или нет, - она обернулась ко мне и нежно улыбнулась. - Хочешь попробовать? Мне так хотелось это сделать со своими подругами, но мы решили не приглашать никого из друзей на церемонию и отпраздновать дома только со своими. А потом папа Сэма встретил вас с Даном и... Я молчала, долго рассматривая ее глубокие карие глаза с едва заметными перламутровыми отблесками медового цвета. - Ну же, Лалин, не бойся. Если здесь присутствует тот самый... - она лукаво подмигнула мне и улыбнулась ещё шире. - Давай. Это всего лишь хна. Она смоется через пару дней. - Эмма... - я сделала шаг назад, неожиданно ощутив болезненный страх из-за этой безобидной идеи. - А что если..? - Как говорит мама Зуми, «а что если» - самый глупый оборот, до которого, на свою и без того больную голову, додумалось человечество, - девушка рассмеялась, очень точно имитируя нужную интонацию. - Сэм знает этот обычай. Он предложит это сделать и Дану, так у нас заведено. Не бойся. Просто закрой глаза, и представь, как на это предложение отреагирует он. И я закрыла. И увидела его огромные чёрные глаза, рассматривающие меня с серьёзным видом... А потом он вдруг улыбнулся и... - Ладно, - тут же выпалила я, едва распахнув глаза. Эмма радостно вскрикнула и крепко обняла меня за шею, и я ахнула от неожиданности, так как перед моими глазами ещё не успел растаять образ Дана. Сумасшествие какое-то... - Я так счастлива, Лалин! Подумай над «печатью», а я пока приготовлю хну. «Печать»... Что-то понятное только нам двоим... Что-то наше... Наше общее... Что это может быть?.. - Придумала? - Эмма неожиданно появилась за спиной, заставив меня вздрогнуть. - Кажется, да. Я изобразила на бумаге знак «печати», и Эмма с энтузиазмом принялась за работу. - Ох, и вы туда же! Мама Ифе умеет очаровать всех своими сказками, - в комнате появилась Зуми, одетая в нарядное голубое платье. - Мужчины там тоже занимаются художествами! Лалин, вот он точно заберёт тебя замуж, увидишь! - Нет, нет, мы просто... ради интереса, - смущенно отнекивалась я. Безумный мой. Знала, что не устоишь. - Конечно, конечно! - Зуми хохотала на всю комнату, не веря ни единому моему слову. - Ладно, заканчивайте и выходите на пляж. Солнце уже почти село. Спустя какое-то время мы с Эммой, взявшись за руки, вышли босиком на пляж. Нас уже ждали. - Солей и Лалин, - Оби восхищенно хлопнул в ладоши, откровенно любуясь нами. - Золото и серебро. Все улыбнулись, оценивая его точное замечание. Я тотчас же отыскала ту самую улыбку, которую видела недавно в темноте под закрытыми веками. Дан стоял немного в стороне и наблюдал за мной с неприкрытым восхищением. Я провела невесту к Сэму, который находился по щиколотку в воде и отпустила ее руку, сжав ее на прощание двумя ладонями. «Удачи, малышка,» - прошептала беззвучно и направилась к Дану. Тёплые руки тотчас же обвились кольцом вокруг талии и легли на живот замком. - Ты божественно красива, - прошептал щекотно в самое ухо, попутно целуя шею, скулу, висок. - Тссс, Оби что-то говорит, - я накрыла его губы ладонью, приглушенно хихикнув от ощущения мягких поцелуев на коже. Эмма и Сэм стояли в воде, взявшись за руки. Оби что-то говорил на незнакомом нам наречии, поочерёдно поворачивая голову то к нему, то к ней, и оба они смущенно улыбались, то и дело проваливаясь друг в друга до безумия влюблёнными взглядами. - Отец даёт напутствие, - шепнула вдруг материализовавшаяся рядом с нами Зуми. - Скука смертная. Даже не собираюсь вам переводить. Она театрально зевнула, и мы с Даном прыснули от смеха, виновато прикрывая рты ладонями. - Видишь, они стоят в воде? Это территория духов океана, - прошептал Дан мне на ухо. Солнце село и вон там восходит Луна, видишь? Он указал рукой в сторону горизонта, где мой взгляд сразу же идентифицировал полное яблоко Луны. - Сегодня полнолуние. Очень благоприятный день для всех начинаний. Даже самые злые духи в этот день становятся покорными и миролюбивыми, и ничто не будет препятствовать тебе в задуманном. Помнишь, я рассказывал про духов, которые живут в темной воде ночного океана? Даже они сейчас затихли и внимательно слушают Оби, - Дан тихонько хмыкнул и снова коснулся тёплыми губами шеи, погружая меня в свой мир самых желанных ощущений. - Помню, сказочник, - я запрокинула голову назад, упершись затылком в его плечо, и поймала его губы в поцелуй. - Люблю тебя, моя нежность, - он улыбнулся мне в губы, отчаянно борясь с накатывающей страстью, и отстранился. - Давай посмотрим... Пока мы отвлеклись друг на друга, Оби уже закончил свою речь, и Сэм принялся расплетать волосы Эммы, освобождая тёмные локоны от белой ленты. - Знаешь, Дан, я загадала желание, заплетая ее косу... - шепнула я, повернувшись лицом к Дану, и тут же поймала на себе внимательный взгляд темных глаз. - Только не рассказывай, а то не сбудется, принцесса, - он нежно чмокнул меня в лоб. - Принцесса... - я тихо рассмеялась. - А что там, кстати... - Тссс, смотри, что сейчас будет, - прервал меня Дан и повернул ладонями мое лицо в сторону действа в воде. Сэм уже полностью освободил волосы своей невесты от ленты и, передав ее отцу, взял обе руки Эммы в свои. Оби вошёл к ним в воду по щиколотку и принялся перевязывать их руки лентой, приговаривая что-то в такт. - Пусть земля под вашими ногами будет тверда, океан будет ласков, а день безветрен, - начала переводить Зуми шёпотом его слова. - Пусть мир открывается вам, но всегда напоминает, где ваш дом. Пусть мозг исследует свои грани, тело испытывает на прочность, но решение принимает только сердце. Пусть новые чувства приходят к вам, зная, что главное в вас - любовь. Пусть любовь будет верной, как солнце рассвету и не будет и дня, чтобы ваши души остались без ее света. Стоя на границе дня и ночи, солнечного и лунного света, твердыни и воды, прошлого и будущего, своего и общего, временного и вечного, одиночества и свободы быть вдвоём, признайтесь друг другу в том, что вам дорого, и поклянитесь беречь это... Оби замолчал, закрепляя кончик ленты на их руках, а когда после него заговорил Сэм, Зуми запнулась с переводом и громко всхлипнула. - Ох, это выше моих сил, мамочка сейчас будет рыдать, - словно предупредила нас Зуми и тотчас же исполнила обещанное, уткнувшись лицом Дану в грудь. Сэм медленно произносил каждое слово, словно выводил их красивым почерком прямо на душе своей избранницы, боясь оставить лишний штрих или случайную кляксу. Что было дальше я помню очень смутно, так как настроение Зуми передалось и мне, и я просто не могла больше сдерживать слез. Они катились одна за одной, и я даже не пыталась их прятать или вытирать. Они были совершенно неожиданны для меня, вечно сдержанной и непробиваемой, но на тот момент казались мне чем-то очень естественным, словно щедрые дожди в мае. Я плакала и смеялась от осознания того, как это божественно - чувствовать то, что было тогда в моей душе. Необъяснимая, безграничная, всепоглощающая любовь ко всему происходящему, ко всему живому. Как же было божественно чувствовать себя такой живой... Когда Эмма закончила свою речь, смущенно смахнув капельки слез с ресниц, Оби снова подошёл к ним и накрыл их руки своей, произнеся какую-то фразу. А потом случилось то, что в миг остановило мои рыдания, ибо я, кажется, забыла как дышать. Когда Оби убрал руку, Сэм и Эмма следом разъединили и свои. Лента, которая сковывала их десятками узлов, покорно распрямилась и упала в воду. - Как такое возможно?! - тут же вырвалось у меня. Сэм и Эмма радостно улыбались друг другу, чуть не прыгая в воде от счастья, словно дети, которым показали долгожданный фокус. - Навсегда любимые, любящие и свободные, - Зуми перевела последние слова Оби, все ещё трогательно всхлипывая и не сводя глаз со своих детей. Я впилась в Дана изумлёнными глазами. - А как... как он ее развязал? Там ведь были... - А может он и не связывал вовсе? - Дан подмигнул мне, ласково гладя меня по животу. - Но... Мне сложно было собрать роящиеся в голове слова в очередной вопрос, ибо происходящее все меньше было похоже на реальность... После церемонии мы расположились на той же террасе у дома и с головой утонули в душевных разговорах. В какой-то момент, прижавшись к груди Дана, я словно выпала из общей картинки и стала каким-то сторонним наблюдателем. Вокруг меня вспыхивали тёплые искорки улыбок, приглушенно звучал разливистый смех, по телу ощутимо струилось тепло от объятий, которыми они укутывали друг друга по очереди, но чаще всех меня... чувствовала на лбу щедрые поцелуи Зуми, которые касались совсем не моего лба, но я их совершенно отчётливо ощущала на себе... Бабушка Ифе не выпускала мои ладони из своих, таких родных уже рук, как тогда, когда мы встретились с ней в этом доме... Бабушка по имени любовь... Надо же. Звуки голосов окружающих меня людей становились все дальше и тише, но тёплые оттенки их ауры ещё долго сменяли друг друга в калейдоскопе, и я любовалась каждым, словно ребёнок, впервые увидевший мир в цветах... - Малышка, просыпайся. Или отнести тебя домой?.. Тина?.. - низкий бархатный голос Дана, вперемешку с гулким стуком сердца, мягко возвращал меня из сна. Я оторвала голову от его груди и сонно огляделась. Вокруг было слишком темно, чтобы я сразу могла определить, где я, но совершенно точно понимала, что я была у него на руках. - Куда... куда ты меня несёшь? - Возвращаю принцессу домой. - Нееет, - протянула я, отчаянно борясь с сонным туманом в голове. - Не надо принцессу домой. Дан рассмеялся и аккуратно опустил меня на землю, поддерживая одной рукой за талию. - Состыковка прошла успешно? Хьюстон? Я рассмеялась, хлопая его по спине. - Хьюстон потерялся в твоём космосе... А где все? Я растерянно оглянулась по сторонам, наконец осознав, что мы стоим у нашего уже такого родного гранитного камня. - Спать легли, малыш. Как и ты, - Дан потешался над моим сонным и слегка неадекватным состоянием. - А попрощаться?.. - Ну, вы попрощались, в одностороннем порядке, - хихикнул он. - Блин... Обидно. Бессонные ночи с одним волшебником не прошли зря, я просто вырубилась в разгар вечеринки, до чего ты меня довёл, - я нежно поцеловала улыбающиеся губы. - Почти под венец довёл, - бросил Дан и тут же расхохотался, поймав мой дикий взгляд. - Вот ещё, - холодно царапнула, не в силах сдерживать расползающуюся по губам улыбку. - Будешь плохо себя вести, отдам тебя на расправу духам океана. - Вот ещё! - продолжала его дразнить, но тут он резко присел и, обхватив меня за ноги выше колен, поднял и уложил себе на плечо. - Вот ещё? Я прикрыла рот рукой, сдерживая громкий визг и истерический смех, и заколотила его кулаками по спине. - Какой же дурак! Дан! Ничего не помогало, он уперто нёс меня к воде, крепко обхватив за бедра, а потом медленно опустил по своему телу, словно по лесенке, вниз, в воду. - Все, теперь ты в их власти. Мои руки спустились по сильным плечам вниз, повторяя очертания каждого напряженного мускула, и легли на его запястья на моей талии. - Что это? - на одном из них я нащупала какую-то повязку. - Лента Эммы, - Дан поднял руку передом мной, демонстрирую белую веревочку, обмотанную вокруг его руки. Он освободил ее кончик и помог кольцам ткани выпрямится в завитую линию вниз. - Сэм подарил на память. - А зачем?.. - Свяжу тебя ею, - рассмеялся он. - Да, конечно, - хмыкнула я, отступая от него на шаг, но он ловко поймал мою ладонь и набросил на запястье петлю ленты, туго затягивая ее в прочный узелок. Вмиг он властно потянул ее на себя и расстояние между нами снова сократилось до нуля. Моя связанная рука оказалась у него на груди, и он плотно прижал ее к себе ладонью. - «Стоя на границе дня и ночи, солнечного и лунного света, твердыни и воды, прошлого и будущего, своего и общего...» Ты бы вышла за меня, Тина? Серьёзный взгляд чёрных глаз сразу же погасил во мне все заготовленные колкости и увертки. Он смотрел так, будто и правда стоял передо мной на одном колене с кольцом и... ждал очередного отказа. - Это предложение или..? - Или. Прощупываю почву, - его губ коснулась неуверенная улыбка. - Прощупываешь почву?.. - игриво повторила за ним, увиливая. Его слова только подтвердили мои догадки о его ожиданиях. - Не опускай, - он коснулся пальцами моего подбородка и направил лицо вверх к себе, не давая мне спрятать взгляд. - Хочу видеть твои мысли. Ты их иногда слишком неточно обращаешь в слова. Я рассмеялась. - А у меня есть выбор? - кивнула в сторону своей связанной руки. - Не думаю, - ответил твёрдо, и я всерьёз засомневалась в том, шутит он или нет. - Как ему удалось, Дан? Как Оби развязал эту ленту с их рук одним касанием? - А он ее не завязывал. Я уже отвечал на твой вопрос, и если бы кое-кто не уснул на мне, то услышал бы версию из уст первоисточника. Брак не связывает людей. Любовь не связывает людей. Это добровольное взаимное служение, посвящение себя любимому человеку. В этом обряде скрыт глубокий символизм. Любовь - это абсолютная свобода, которую мы от чистого сердца дарим избраннику, лишь бы он был счастлив. Словно расправляем его годами сложённые крылья. Такая свобода не отдаляет людей. Наоборот... Знаешь, я много думал о том дне, когда мы расстались в Киеве. Ты просила дать тебе свободу, чтобы ты могла дышать. И я сознательно тебя отпустил, не надеясь, что настанет день, когда я буду держать тебя вот так, за руку, стоя на берегу Индийского океана. Приехав сюда, я понял, что тогда своим поступком проломил в себе дно, и мне открылась абсолютно другая глубина чувств. И я до сих пор не могу достать до ее дна, ведь каждый день открываю все новые и новые ее слои. Та свобода, о которой просила ты, это покой, одиночество. Но это не о любви, малыш. Свобода любви не разъединяет, не ранит. В ней нет страха. Она открывает неведомые ранее грани, переворачивает привычное с ног на голову и даёт внутренний простор для осознания, для более глубокого понимания, ощущения всего, что может тебе дать это чувство. И я, расставаясь с тобой, несознательно дал себе этот простор, чтобы все это понять. А когда ты приехала, старался показать это и тебе. И я верю, что ты почувствовала, что ты понимаешь, о чем я говорю. Он потянул за кончик ленты, и узел на моем запястье чудесным образом распался. Лента белым ручейком скользнула вниз по руке в тёмную воду у наших ног. Мои пальцы непроизвольно схватились за край его рубашки и сжали ее в кулак. - Видишь, - он с улыбкой кивнул на мою руку. - Сколько бы я не вязал на тебе узлов, ты бы упорно развязывала все. А получив свободу, ты сама выбрала держаться вот так. - Выбрала, - я улыбнулась, и рука мягко сползла вниз по его груди, обвив талию. - А что выбрал пират из сказки? Я обещала Вене добыть из тебя продолжение. Дан рассмеялся, а потом сложил руки мне на плечи, зарывшись пальцами в волосы и внимательно заглянул в глаза. Он отвёз Ухуру на остров, так как понимал, что только там к ней вернётся жизненная сила. Он опустил ее в край ослабевшее тело на песок у самой кромки целительной океанской воды и просто ждал. Рассветы и закаты, приливы и отливы, звуки и краски острова, из которого прорастала ее душа, вернули ей сознание и, проснувшись однажды утром все там же на берегу, Ухуру почувствовала себя полностью здоровой. Когда пришло время возвращаться на большую землю, пират привёл ее к кораблю, но вместо того, чтобы ступить на трап, он принялся прощаться с командой и попросил своего старшего помощника привезти сюда его маленькую дочь. Ухуру изумлённо наблюдала за всем этим, не веря своим глазам и ушам, ведь он отпускал то, что значило для него так много - свою свободу, привычную жизнь, дом и любимое дело. Пират взял ее красивое личико в ладони, - Дан прервался и сделал то же самое со мной, - и сказал: «Моя островная девочка, то, что связывает меня с материком - материально. То, что связывает тебя с этим островом - духовно. Когда на весах твоя душа и земные блага - я никогда не выберу последнее.» - А как же его свобода, которой он так дорожил? - «А как же твоя свобода, которой ты так дорожишь» - спросила Ухуру у пирата, - продолжил Дан, имитируя мою же интонацию. - И он ответил ей: «Моя свобода - это ты, Ухуру. И другой мне не нужно». Он резко замолчал и, кажется, перестал дышать, пронизывая меня своими бездонными глазами, будто слушал, как эхом во мне раздаются его слова. А потом добавил шёпотом, чтоб слышала только я и океан, наш вечный свидетель: - И другой мне не нужно, Кенгуруш. Я обхватила его лицо руками, словно сквозное пересечение наших взглядов казалось мне недостаточно надежным контактом. - Я так нуждаюсь в тебе, Дан, - губы сами прильнули к нему, неся волны безграничного тепла, - как Ухуру в своём острове, и мне от этого так страшно. Ты словно течёшь по мне той самой силой. Словно выдумал меня новую на этом острове, вместе со своей сказкой. И я так боюсь, что она исчезнет за его пределами... Вместе с автором. - Почему же исчезнет? По прилету в Киев автор будет ждать тебя. Испечёт банановый пирог, - он ответил мне нежным поцелуем, закрепляя сладость слов. - И будут новые сказки. А воспоминания об этой всегда будут с тобой. И пусть они померкнут со временем, а некоторые и вовсе сотрутся с твоей памяти, всегда будет то, что останется вопреки времени. Во всяком случае, времени нашей жизни. Сплетение... этот остров всегда будет помнить о нас. А мы будем помнить его. Потому что он наш. - Наш... - тихо шепнула я в тёплые губы. - Что у тебя под левой лопаткой, признавайся... Я улыбнулась, почувствовал как сильные руки пробрались под ткань платья на спине и принялись ощупывать кожу в том месте, где был рисунок Эммы. - Угадай. Если не угадаешь, мне придётся... И мои слова растаяли между его губами, впившимися в мои в обжигающем поцелуе. Он, кажется, не собирался ничего угадывать... Через секунду мои стопы оторвались от земли, и я полностью оказалась во власти его рук, которые уносили куда-то мое тело, куда-то за грань реальности. Затуманенный мозг тщетно пытался найти лазейку, чтобы оценить ситуации более детально, но непрекращающиеся поцелуи окутывали его все больше своей сладостью и страстью. Помню прохладу стекла, которая приятно обволакивала спину, когда мы прижались к ней, целуясь в гостиной. Оно все ещё хранило следы от красок, оставленных моим телом, которые Дан так и не разрешил никому стирать. Помню, как он трепетно снимал с меня платье, словно облако с неба, боясь разрушить его хрупкую структуру резкими движениями. Помню, как руки и губы спускались по мне ласкающей волной от шеи до щиколоток, сжимая нежную плоть, обостряя до предела ее чувствительность, оставляя на ней алые следы от вспышек его желания. Помню, как мы стояли обнявшись посреди комнаты, облачённые только в свет Луны, обхватив лица друг друга ладонями, и общались на только нам понятном, беззвучном языке. - На твоём платье тоже есть кое-что на изнанке, любовь, - прошептал Дан в перерыве между дразнящими, покусывающими поцелуями. Я покосилась в сторону платья, лежащего на кресле, но желание оставаться в его руках и на его губах было запредельным, поэтому любопытство быстро капитулировало. Но Дан не унимался. - Для меня ты попросила вышить слово «семья», крылья, которых мне так не хватало. А на твоей изнанке слово, которое станет твоими крыльями. Его поцелуи и ласки становились все глубже и требовательней, затягивали меня в омут и совсем не давали думать. Он опустил меня на кровать и принялся разжигать огни по всему телу, чередуя партии пальцев и губ. - Там ее имя, я знаю... - хрипло выдохнула ему в губы, когда его лицо поравнялось с моим, а тело, твёрдое и напряженное от сдерживаемого в нем желания, накрыло мое. Не помню, что он ответил, да и ответил ли вообще... Сознание отключилось, и все тело содрогнулось от прилива сводящих с ума ощущений, принимая его в себя, такого желанного, такого космического, такого любимого. - Твоя, Дан, твоя... Я готова была повторять бесконечное количество раз то, что он просил, видя, как безумно горят его глаза, какими чувственными и сверхточными становятся его движения снаружи и внутри. Я ласкала разгоряченную кожу его тела кончиками пальцев, словно оплетала кружевом бушующее на мне торнадо, и мое «торнадо», вопреки своей природе, тонко реагировало даже на самые легкие прикосновения, то ослабляя, то усиливая свою силу и ритм. Потому что было всецело моим творением. - Так люблю тебя. Кому принадлежали эти слова? Мне, Дану? А может никому. А может нам обоим... Какая разница. Самые свободные слова в мире, они могут позволить себе существовать вне нас. И в то же время быть нашим всем. Сплетение звуков, эмоций, ценностей, душ, тел. Все это было в этой ночи, все это было между нами и в нас. И даже если у нашей сказки, в отличии от истории Ухуру, будет не такой счастливый конец, я ни на секунду не пожалею о том, что мне досталась одна из главных ролей. *** ...Я проснулся от внезапного шороха. Порыв ветра, ворвавшийся сквозь открытое окно, подхватил легкую ткань шторы и развевал ее по всей комнате, словно сорвавшийся с мачты парус, похлопывая тканью об оконную раму и стену. Я сонно огляделся по сторонам. Уже рассвело. Вторая половина кровати была пуста, но все ещё хранила примятые следы от спящего рядом тела. Я провёл ладонью по простыне, словно пытался собрать оставшееся на ней тепло. Где ты?.. Мой взгляд упал на тумбочку с ее стороны кровати, на которой лежал белый лист бумаги, сложенный вдвое и прижатый сверху небольшим плоским камешком. Я потянулся к тумбе и через секунду листок был у меня в руках. Развернув записку, я прочёл ее содержимое, и внутри вдруг потемнело, будто этот нагло ворвавшийся в мою душу ветер потушил все свечи внутри. «Мой дорогой Дан, прости что прощаюсь с тобой так, но другой возможности у меня не будет. Спасибо тебе за все. И до встречи ночью, теперь уже только во снах».