Сказки на ночь

- Веня! Чей-то голос прошелся покалывающей волной по всему моему телу и вспыхнул ярким фейерверком в дремлющем мозге. Тяжелые веки, утомленные долгим плаванием и парочкой рюмок ядреного местного алкоголя, тут же распахнулись и врезались в темно-синюю густоту неба над головой. Я все ещё лежал на песке, на том же месте, куда прилёг отдохнуть «на 10 минут», но, видимо, ласковое закатное солнце в перемешку со сладким и убаюкивающим хмелем сделали своё дело, и проснулся я уже внутри поспевших сумерек. - Прекрати немедленно! Женский голос, смешанный с пронзительным визгом и игристым смехом, щедро лился над океанской гладью и крошил привычную тишину острова на мелкие кусочки. Не может быть... Я бы узнал этот голос среди миллионов других, будь я даже совершенно глухим. Особые вибрации и физически ощутимая энергия его обладательницы, которую я ловил нутром, не имели ничего общего со звуковой оболочкой. Но как?.. Я медленно сел на песке, пытаясь угомонить круговорот окружающего мира перед глазами. Тишина вокруг снова обрела привычный тон, и я уж было решил, что мне все приснилось. Такого просто не бывает. Хотя... Стараясь не делать резких движений, я поднялся на ноги и направился в ту сторону пляжа, откуда доносились звуки. Что-то подсказывало мне, что нужно все-таки убедиться в том, что все мне только показалось и за огромным валуном, скрывающим мою уединенную обитель от других строений отельного комплекса, на самом деле никого нет. Я медленно брёл по пляжу к естественной каменной перегородке, за которой в тропических зарослях прятались соседние виллы. Гранитный гигант лишь частично преграждал белоснежный пляж, поэтому до меня то и дело доносились звуки смеха, и чем ближе я приближался к его источнику, тем сильнее его заглушало сумасшедшее биение моего сердца. Достигнув камня, я положил правую ладонь на его прохладную шершавую поверхность, отполированную почти до идеала морским ветром, и выглянул из-за его края на соседскую часть пляжа. На самом берегу стояли по щиколотку в воде женщина с мальчиком. На ней были белые брюки свободного кроя, закатанные по колено, и чёрные топ на тонких бретелях. Светлые волосы были собраны в ленивый пучок, из которого выбились несколько непослушных локонов из-за недавних дурачеств. Она обнимала мальчика со спины, и оба они смотрели вдаль, воркуя о чем-то своем. Потом ребёнок вдруг выпорхнул из ее объятий и начал брызгаться, щедро зачерпывая воду ладошками и направляя ее на хрупкую смеющуюся фигурку. Они оба сорвались с места и побежали в мою сторону, весело хохоча и поднимая за собой облака из брызг. И тут мое сердце остановилось. Прямо на меня, едва касаясь поверхности берега, летела Тина. Я стоял у края валуна, спрятанный наполовину его громадным телом, и просто не мог сдвинуться с места. Неужели нам двоим, сбежавшим из зимнего Киева и друг от друга, суждено было встретиться вот так, за тысячи километров на одном из крохотных островков, затерянных в сердце Индийского океана?.. «Как такое возможно вообще?» Я уже предугадывал ее первую реплику, пока она неслась мне навстречу маленьким шумным торнадо, убегая от своего маленького хулигана. Я завороженно считал ее шаги, пока ее лёт резко не прервался и не замер в воде. Веня от резкого торможения влетел ей в спину и крепко обнял сзади. - Попалась! - Попалась... - растерянно произнесла она, глядя на меня изумленными глазами, словно увидела привидение. - Попалась... - так же растерянно и беззвучно прошептал я. С момента нашей последней встречи в декабре она очень похудела и выглядела уставшей. Финал концертного тура, Рождественская история и прочая предпраздничная рабочая шумиха наряду с ее полным неумением отдыхать и расслабляться изрядно извели ее. Орнамент из линий обнаженных ключиц стал ещё более утонченным, обострившиеся скулы ещё больше подчеркивали глубину взгляда, если бездна этих глаз вообще может быть измерима, а фигура стала настолько хрупкой, что мне казалось, что она даже стала ниже ростом. Или я слишком отвык от неё. Губы Тины непроизвольно разжались и мне показалось, что она произнесла мое имя, но в голове так шумело от толчков крови, что я едва ли мог что-то расслышать. Мы рассматривали друг друга, словно что-то инородное на картинке окружающего нас мира, не находя объяснений присутствию каждого в этом странном моменте. - Мам? - обеспокоенный внезапной остановкой Веня выглянул из-за ее спины, но я тут же успел скрыться за валуном и быстро направился к своей вилле. За спиной я слышал ещё какие-то приглушённые голоса. По всей видимости, они приехали не одни. Мужской голос окликнул Тину, и меня немного передернуло. А потом все звуки окончательно смешались с царящей здесь сладкой тишиной, за которой едут на Сейшелы из разных уголков мира. Я сел на песок около своей виллы и принялся пристально рассматривать башню Дженги, выстроенную из деревянных блоков прямо на земле. Я любил играть в эту игру в одиночку, когда за мою голову соревновались сложные чувства и мысли. Мой личный дзен, медитация, которая помогала мне путём тотальной сосредоточенности на каждом своём движении откапывать в себе самые верные решения. Иногда компанию мне составлял местный служащий, островитянин по имени Оби, который жил с семьей на другой стороне нашего крохотного острова. Все его домочадцы работали в единственном здешнем отеле Six Senses, поэтому им разрешили жить здесь для общего удобства, чтобы они не ездили сюда каждый день с Маэ. Он говорил на креольском наречии и знал всего горстку слов на английском и французском, но это не мешало нам отменно проводить время за игрой или просто изредка прогуливаться по пляжу, изъясняясь на языке жестов и эмоций. Сначала Оби побаивался моего внимания, так как, очевидно, привык видеть на острове в основном напыщенных богачей, которым нет дела до местных. Еще до знакомства он несколько раз заставал меня сидящим на пляже у кромки воды на рассвете, когда собирался на ловлю рыбы. Я тогда ещё не ложился, а он уже бодро вышагивал босиком по мягкому песку к своей лодке, в новый день, сгорбившись под тяжелой ношей из снастей и всякой рыбацкой экипировки, но сохраняя при этом на лице какую-то бесконечную радость и энтузиазм. - День родиться, для счастья, - тихо произнёс он однажды на ломаном французском, проходя мимо меня и кивая в сторону восходящего солнца. - Быть счастлив в нем. Оби было за 50. Высокий, типичной африканской внешности, вот только поседевшие до бела волосы отличали его от местных. За эту особенность я прозвал его Маячком. Оби научил меня готовить вкуснейшую дорадо по местному рецепту, а еще ловить ее, что превратило меня в полного отшельника, ведь даже выбираться в ресторан за вкуснейшими здешними морепродуктами у меня уже не было необходимости. А ещё я как-то попросил его помочь мне сделать плот, показав ему незамысловатую картинку конструкции из Гугла. Он долго смотрел на меня огромными изумлёнными глазами, не понимая, зачем мне, свихнувшемуся богачу, эта штуковина, но на следующий день на рассвете приволок охапку толстых пальмовых стеблей и веревку для крепежа. Мы даже начали делать этот плот, но потом он так заинтересовался Дженгой, что я не мог отказать ему и научил его в неё играть. С тех пор плот так и остался сиротливо лежать у бассейна, поскольку главный инженер был глубоко увлечён новым развлечением. Оби громко хохотал и радовался, как ребёнок, каждый раз, когда у него получалось без последствий вытянуть очередной блок, и затаив дыхание, наблюдал за моим ответным ходом, заламывая руки, так как всегда переживал за меня намного сильнее, чем за себя. Сейшельцы - люди с чистейшими душами, состоящими из солнечного света, полупрозрачной бирюзы здешних вод и приятного морского бриза, солнечные и легкие. Таким был и мой друг. Кто-то из менеджеров отеля, обеспокоенный нашим общением, рассказал мне, что имя «Оби» значит «сердечный», и с этим было невозможно не согласиться. Оби же в шутку называл меня «солей ланвит», что на его наречии означало «ночное солнце», поскольку здесь я бодрствовал в основном по ночам, а днём отсыпался, иногда забывая прятаться в тень, отчего успел так загореть, что запросто сливался с темнотой и походил на родственника моего темнокожего друга... Как бы я не старался отыскать лазейки для следующего хода в игре, грохочущее внутри сердце и спутавшиеся в узлы мысли совсем не давали мне сконцентрироваться. Всего пару недель назад мы с Тиной разговаривали об этих островах и даже решили приехать сюда вместе на новогодние праздники, но, в итоге, я приехал один и сразу же пожалел о своём решении. Сейшелы учат тотальной свободе, умиротворяют и дарят прохладный внутренний покой, а мне не хотелось ни того, ни другого. Я ужасно тосковал по той, кого оставил в Киеве, ужасно тосковал по дому. Я много работал над альбомом, но мне совершенно не нравилось то, что я писал. Я словно оглох, перестал чувствовать внутреннюю мелодию, которая всегда плавно и послушно становилась нотами на бумаге. Я словно осиротел. Вчера, в канун Рождества, любимого семейного праздника, я, казалось, достиг дна своего отчаяния и уныния, и напился в хлам, пытаясь хоть как-то унять щемящее чувство внутри. Перед этим я звонил матери, моему самому чуткому лекарю, долго переписывался с моими маленькими фанами из чата в Телеграмм, звонил лучшему другу, с которым не виделся миллион лет, но нигде не мог зачерпнуть такого нужного мне тепла. Под палящим солнцем этих райских островов мне было так холодно, как никогда. "Я понял, что меня так тянет к тебе. Мне холодно, а в тебе столько тепла." Декабрь, "слепые"... Я говорил тогда очень искренне, но еще не осознавая до конца, что познал тепло пощедрее солнечного. Помню, в тот вечер я долго лежал на песке и рассматривал бесконечное ночное небо, которое то и дело роняло свои хрупкие звездные драгоценности в океан. Перебирал пальцами песок, кислотные сгустки неумолимой тоски и пустоту, и представлял, что это теплые тонкие пальцы человека, ставшего мне таким родным. Рождество...время загадывать желания. И я загадал. - Ну, неужели из 113 островов архипелага мы умудрились выбрать один и тот же? Дан, как такое возможно вообще?! Я повернул голову направо, где, ловко обогнув преграду из камней, показалась маленькая фигура блондинки. Я молча наблюдал, как она приближается ко мне быстрым шагом, скрестив руки на груди и театрально хмурясь. Ужасно захотелось ее обнять. - Из 33. - Что?.. - Обитаемых всего 33, Тина. - Умничаешь? - Как всегда. - Почему именно Фелисите, Дан? Мы же собирались на... - Мы, - прервал ее я. - Вот и ответ. Я не хотел быть там один. - А здесь ты не один?.. Я подцепил ногтями край деревянного блока Дженги и медленно потянул на себя, сконцентрировав все своё внимание на нем. - Дан? - Тина подошла ко мне ещё ближе, и я тотчас же уловил нотки знакомого парфюма. Я ослабил хват и отпустил блок, зная, какой будет реакция моего тела на этот запах. Тина опустилась на колени рядом со мной и аккуратно повторила свой вопрос: - Не один?.. Я хмыкнул, продолжая дразнить ее молчанием. Ревнивица. - Допустим, не один. - И кто она? - Мммм, - хитро протянул я, не поднимая на неё глаз, - ещё та кошечка. Тина резко встала и нервно отряхнула песок с брюк. - Не сомневалась. - Я знаю. - И кто она? Опять эта Настя? Я поднял на неё глаза и раздраженно посмотрел на нее. - Не надоело? Об этом опять написало какое-то СМИ или ты по привычке? Она плотно сжала губы и ничего не ответила. - А ты это кого с собой привезла? Тина черкнула босой ногой по песку, словно готовясь меня атаковать. - Не твоё дело. Я закатил глаза и шумно выдохнул. Голубые глаза с интересом рассматривали меня вдоль и поперёк, словно искали отличия с тем человеком, который жил в ее памяти. - Не мое. Ты же у нас свободная женщина, вправе привозить с собой кого захочешь, - я сверлил ее глазами, воскрешая в ее памяти наш последний разговор в Киеве. - Тебе ещё не пора, кстати? Ты мне немного мешаешь. О своей новой пассии я расскажу тебе завтра, если тебе все ещё будет интересно. Приходи часов в 9 вечера, мы будем дома. Если будешь хорошо себя вести, я даже познакомлю вас. - Я не спешу, можем познакомиться прямо сейчас. А то я переживаю, в хорошие ли ты руки попал на этот раз. - Увы. Кошечки нет дома. Но можешь не переживать по этому поводу. У меня отличный вкус. Я смерил ее взглядом с ног до головы, вызвав очередное огненное цунами в ее глазах. - Поздний час, Дан. Где это она пропадает без тебя? - У нас свободные отношения, малыш. Ну, ты знаешь... - Ну да, ну да. Ты в своём стиле. - Скорее в твоем. В ответ на мои слова Тина раздраженно фыркнула, не находя слов для ответного удара. - Впрочем, какая разница, - продолжил я, стараясь звучать как можно равнодушнее. - Минус одна кошечка, плюс другая. Баланс восстановлен, не переживай. Я чувствовал, что после этих слов последует неминуемая расплата. Тина приподняла босую ногу и вытянула ее вперёд, едва коснувшись большим пальцем конструкции Дженги. Растерзанная нашей игрой башня покачнулась, и ее остатки рухнули в песок. - Это чтоб ты не отвлекался. От «кошечки». Я выругался про себя, зная, как расстроится Оби завтра утром из-за испорченной партии, но не подал виду и нарочно рассмеялся ей в лицо. - Спасибо, малыш, ты как всегда очень заботлива, - я встал с песка и, выпрямившись во весь рост, с улыбкой заглянул в ее глаза, наливающиеся грозой. - Так что, до встречи завтра ночью? Тина подалась назад под напором моего взгляда, а потом резко развернулась и зашагала прочь. «Нет ничего острее женской ревности». Это правда, малышка. Мне казалось, что мы оба от души наигрались в неё в прошлом мае, но ее острия продолжают ранить нас по сей день. Никак не выберемся из этой игры, никак не доверимся с головой. Уж слишком долго мы точили эти лезвия друг без друга. Я провожал взглядом быстро удаляющуюся фигурку, пока меня не отвлекло мягкое прикосновение гладкой шерсти к ноге. - О, нежность моя, ты вернулась, где была? Я склонился вниз и поднял с земли изящное тельце белой кошечки. Она появилась здесь неделю назад, и никто не мог понять, откуда она могла взяться на острове, со всех сторон окружённом океаном. Она сразу же прибилась к моей вилле и приходила ко мне только ночью, полакомиться чем-то вкусным или понежиться в моих руках, старательно избегая посторонних. Оби, хоть и был католиком, всей душой верил, что это светлый дух, пришедший меня оберегать от чего-то недоброго. Суеверность очень свойственна местным, ведь они до сих пор хранят в себе код предков из древних африканских племён, привезённых сюда рабовладельцами. Оби рассказывал, что в его роду были могущественные шаманы, поэтому я определенно должен прислушиваться к нему, ведь у него на это чуйка. И я старательно делал вид, хоть внутри был полон скептицизма. Меня удивляло одно: почему эта кошка приходила только ночью и уходила только тогда, когда я засыпал, предварительно убаюкав меня своим мурлыканьем. Обычно она ложилась за моей спиной, если я засыпал на боку, или сворачивалась клубком на груди, или взбиралась передней частью тела прямо на лоб, запуская свои мягкие лапы в мои кудри. Я не прогонял ее. Каким-то удивительным образом она лишала меня тревоги, безмерной тоски и хронической головной боли, и я даже снова начал видеть сны. Мне было очень хорошо с ней, словно вместе с этим животным ко мне приходил кто-то очень родной. - Пришла рассказывать сказки на ночь? Кажется, я нашёл для тебя ещё одну слушательницу. Завтра познакомлю вас. А пока пойдём со мной, Оби передал для тебя отменный стейк тунца. Небось изголодалась за день? Я медленно побрел к вилле, неся на руках кошку. Впереди нас ждала длинная ночь. Для начала нужно было отстроить башню Дженги для игры с Оби, который обещал зайти на рассвете, потом я намеревался немного порисовать или почитать, взобравшись на тот самый гигантский валун, который негласно отделял мою территорию от соседской. Хм, соседи... Ну надо же, Тина. Обернувшись, я взглянул на ночное небо, которое продолжало вдохновенно рассыпаться десятками падающих звезд. Рождественское желание?.. Под солнечным сплетением заныло. Я чувствовал, что это очередная неслучайная случайность в наших с ней жизнях. Очередной виток. Какой-то совершенно новый, который будет тесно переплетен с особой магией этого острова. Ну, что ж, посмотрим, не станет ли он петлей. До встречи завтра ночью...