Харди валяет дурака

— Кем себя возомнила эта женщина? — проворчала Элли. Чтобы догнать Миллер, Харди пришлось перейти на бег: — Она адвокат защиты. — И что, это автоматически делает ее стервой? — Миллер присоединилась к очереди за кофе. Они месяцами вкалывали как проклятые, чтобы поймать мерзавца, а эта стерва буквально утопила свидетеля по делу в ложных обвинениях. — Если бы я хотела посмотреть, как повсюду разбрасывают дерьмо без всякой на то причины, я бы отправилась поглазеть на обезьян в Лонглит. С этими словами Элли занялась поисками кошелька в сумке, как вдруг услышала то, что ей еще никогда не приходилась слышать. Она обернулась и увидела, что Харди смеется. От души, по-настоящему смеется. Отсмеявшись, он глубоко вздохнул и принялся рассматривать меню поверх людей в очереди. — Что это, черт возьми, было? Харди посмотрел на нее и растерянно нахмурился, словно бы совершенно не понял, что он такого сейчас сделал: — Что? — Ты… ты же вот прямо сейчас смеялся. — И? Смешно же было. На мгновение лишившись дара речи, Элли просто стояла и смотрела на Харди, совершенно позабыв о суде. — Но… Ты никогда не смеешься. Я тебя уже шесть лет знаю, ни разу, ни разу за это время ты не смеялся. — И это было правдой. Она часто видела, как Харди улыбается. И делал он это каждый раз по-разному. Пожалуй, Элли изучила все варианты улыбок, на которые Харди был способен. Была одна, едва заметная, для тех моментов, когда ей удавалось прижать подозреваемого прямо во время допроса, и еще одна — во все тридцать два зуба, когда Харди переполняло чувство гордости за кого-нибудь из детей. И была еще улыбка (преисполненная трепетного восхищения), которую Элли видела только раз в жизни, когда согласилась выйти за него замуж. Вопреки мнению большинства их знакомых, Харди довольно много улыбался. Смех же, напротив, был редкостью. Он хихикал, когда бывал слегка пьян, но помимо этого — ничего не могло нарушить каменного спокойствия Алека Харди. Он даже щекотки не боялся — Элли несколько лет потратила на поиски уязвимого места на его теле, только чтобы доказать, что у него оно отсутствует. — Шесть лет. Шесть долбаных лет ты просто дурака валял. Мешок с обезьяньим дерьмом — вот кто ты, — набросилась она на Харди. Он рассмеялся. Опять. — Прости. — Свадьба отменяется, — объявила Элли и, закинув сумку на плечо, ринулась к зданию суда. — Миллер! Да ладно тебе, Миллер! — Не смей возвращаться без кофе!