(с) У.Шекпир. Снет 141.
- Стоп! Молодцы, ребята! - Кокоа опустила рупор, довольно потягиваясь и улыбаясь. Пока в график съемок укладывались все, значит, она точно сможет сдать свой диплом вовремя, и все будет просто замечательно. - Кицуна, переходим в новую локацию? Или ты думаешь, что некоторые моменты стоит переснять? - девушка повернула голову к подруге, которая внимательно изучала содержимое экрана. - Эти двое... - донеслось от погруженной в работу девушки, - Похоже, так давно друг с другом, что вместе могут сыграть любые роли на отлично, - она улыбнулась и сняла очки. - Что ж, прекрасно, лишний раз поберегла свой голос и нервы. Переходим к следующей сцене, она одна из ключевых, - Акияма поднялась со своего места, собираясь пойти раздать указания рабочим, готовящим следующую площадку, а у актеров пока было время немного передохнуть, подправить грим и сменить костюмы. Рабочие занялись перестановкой декораций, меняя зал для игры на фортепиано в королевскую приемную, причем так, чтобы зрителям этого заметно не было. Потом должна была начаться расстановка света и другой аппаратуры. В целом все это могло занять от пары часов до трех или даже четырех. Буквально минут через тридцать с момента объявления завершения сцены на площадке появился Казуна. Парень только что приехал. Утром у него с ребятами из группы была запись нового хита для альбома, потом фотосессия и, как вишенка на торте безумного графика, открытие кафе вместе с близнецами Терамицу и Ютой. Изначально планировалось, что будет присутствовать Рюджи, но парень был по уши в съемках, и времени не оставалось. - Привет, - Масунага, никого не стесняясь и вообще повергнув в шок большую часть народа на съемочной площадке, подошел к Акияме, дружески коснувшись губами щеки. Вот только единственной, кто заметил, что губы скользнули чуть в сторону и коснулись уголка губ, была Итидзе, которая улыбнулась словно лиса, собираясь при ближайшем удобном случае вытряхивать из Кицуны подробности их с Масунагой отношений. - Я смотрю, ты сразу всем тут решил заявить свои права на меня? - усмехнулась Акияма, умело скрыв, что она подобного не ожидала. И то только потому, что на работе была полностью погружена, собственно, в работу. Да и несмотря на слова Казуны о том, что ему все равно на то, что о них с Кицуной могли распространиться слухи, девушка по привычке продолжала держать рабочий настрой в свете, свою лисью сущность показывая только когда нет посторонних глаз. - Может и так. Но еще меня кое-что тревожит, - Казуна нахмурился. Желтые глаза Кицуны немного блестели, лицо было бледнее обычного, а еще… - прошу простить мне мою грубость, - парень положил ладонь на лоб девушки, поднимая фиолетовую челку, касаясь своим лбом лба девушки, недовольно хмурясь, замечая, что он горячее, чем ему положено быть. Не говоря больше ни слова, парень взял девушку за руку, вынуждая встать, опускаясь на корточки, закинул Акияму себе на плечо, удерживая ноги руками на случай, если вдруг начнет брыкаться и пытаться слезть. - Кокоа, ты ведь сможешь тут все сама закончить? - Масунага, дождавшись удивленного кивка от Итидзе, направился в сторону своей гримерки. Если и были на площадке те, кто не заметил первого жеста Казуны, то после такого выпада его особенные отношения с режиссером незамеченными не остались. Хоть Акияма и вела себя достойно и даже не вскрикнула, оказавшись на чужом плече. - А объяснить, что происходит? - девушка, упираясь локтями в плечо Масунаги, подняла корпус тела, чтобы не висеть головой вниз, и поправила на носу очки, что едва успела поймать при смене позиции. Повернув голову, даже краем глаза заметила, какими взглядами их провожали с площадки. - Потом, - голос парня был недовольным, а взгляд, который он бросил на парней на площадке, и вовсе - ледяным. Причем Масунага каким-то непостижимым образом моментально вычислил ту часть, что собиралась с духом, чтобы подбить клинья к симпатичному молодому режиссеру. Казуна, твердо чеканя шаг, зашел в гримерку, аккуратно снимая Кицуну на диван, смотря в желтые мерцающие глаза. - Болеешь? Плохо питаешься? Мало спишь? Работаешь на износ или все вместе? - голос был строгим и твердым, а вот взгляд наполнился тревогой. - Работаю как обычно, сплю как обычно, ем как обычно... - Кицуна по-птичьи склонила голову набок, снизу вверх смотря на обеспокоенное лицо парня и, кажется, понимая, к чему он клонил. Ее и правда знобило последние пару дней, но ничего серьезного в этом девушка не находила, просто одевалась теплее, ела и пила горячее. До болезни там было еще далеко. - Ты меня только поэтому с рабочего места выдернул? - Акияма уперлась руками в сиденье под собой, словно собиралась оттолкнуться и встать. - Масунага, мне ведь еще площадку к твоему звездному часу готовить. - Итидзе подготовит. А тебе стоит отдыхать чуть больше, если ты себя неважно чувствуешь, так что, - Казуна надавил на спинку дивана, разложив его в двуспальную кровать, ловким движением повалил на него Кицуну. - Сейчас ребята настроят оборудование, поставят декорации и свет, а Итидзе все проконтролирует. Ты ведь ее не просто так взяла в помощники, пусть отрабатывает свой диплом. А ты сейчас будешь спать, - Масунага поставил будильник так, чтобы он прозвенел через полтора часа, улегся рядом, обнимая девушку за талию, притягивая ближе, укладывая ее голову себе на плечо, носом со спины утыкаясь в фиолетовые волосы. - Масунага, просто признался бы уже, что тебе нравится использовать меня как дакимакуру, - с улыбкой вздохнула Акияма, на пару секунд прикрывая глаза и даже расслабляясь. Сколько раз они уже подобным образом спали вместе? Два, а то и три. И каждый раз Казуна так обнимал, словно она была любимой мягкой игрушкой. Кицуна, конечно, не ожидала, что ее заставят прямо сейчас спать. Да и не хотела она... Несмотря на небольшое недомогание, организм в принципе был в норме, режим стоял твердо и крепко, словно многовековая китайская стена, а тут такое сомнительное предложение как сон в разгар рабочего дня. Еще неизвестно, чем ей это все обернется в итоге. - Думай как хочешь и поменьше ерзай, лучше засыпай, - Масунага вздохнул, крепче прижимая к себе девушку, чтобы ей было тепло и она не замерзла, когда заснет. Пусть считает, что ему нравится ее обнимать, как игрушку, ведь причина была немного другой. Обнимать человека, который потихоньку проникал в твое сердце - что-то особенное и очень приятное. Тем более как бы ты ни программировал свой разум и тело, как бы ни старался держаться молодцом, когда заболеваешь, оно начинает требовать больше сна, а вот аппетит может немного снизиться. Кицуна все старалась уложить эту затею в своей голове, но все глохло еще до запуска. Настолько она прожженный трудоголик, что творящееся сейчас было для нее дичайшей дикостью. - Масунага, по-моему, ты панику тут зря разводишь. Если хочешь отдохнуть - полежи конечно, но не забывай, что тебе еще в гримерной побывать надо. А я пойду поработаю, обещаю, что вечером сегодня не буду сидеть над делами, а лягу пораньше, - Кицуна понимала, что это были тревога и забота со стороны парня, но взрослую жизнь никто не отменял. Был бы выходной - пожалуйста, можно нежиться сколько угодно, но сейчас ведь самый пик рабочего дня! И ее уже как минут десять не было на площадке, кошмар! Поэтому девушка закономерно завозилась, пытаясь выбраться и убрать со своей талии мужскую руку. - Я вроде сказал лежать, - Масунага сильнее сжал руку на девичьей талии, шумное дыхание коснулась кромки ушка, опалив, заставив вздрогнуть. - К тому же столь сладко и соблазнительно ерзая, ты приведешь все к тому, что выгонять твою простуду и небольшую температуру мы будем другим традиционным способом, более выматывающим и несомненно приятным, - шепот демона-искусителя, который только еще больше накалил обстановку, делая ее интимной, тяжелой. Неожиданно зубы сомкнулись на загривке, не оставив следа, но скользнув так, что остались пылающие следы, по которым словно в издевательстве скользнул язык, только еще больше раздразнив кожу. Пальцы с силой сжались на талии, собирая в складки ткань одежды девушки, а пахом Масунага толкнулся вперед, прижимаясь к ягодицам крепче, таким образом, что Кицуна ощутила небольшой бугор только наливающегося кровью члена. Однако девушка хмыкнула. - Угрозы, угрозы, - мурлыкнула она, а ее истинно женская дьявольская сущность моментально проснулась в ответ на такие провокации. Кицуна даже думать забыла о работе, оставшейся на площадке, весь ее интерес Казуна смог обратить на себя и даже ощутил, как исчезло ее намерение сию же секунду встать с дивана. Однако кое-чего он не учел. Акияма была прыткой, как лиса, и в момент сменила позицию. Плотнее прижавшись к парню и глубоко вдохнув, увеличила расстояние между своим животом и ладонью Казуны, которую обхватила и переместила на свое бедро. Дальше было делом техники развернуться, руку ставя у головы Масунаги, одну ногу около его собственной, а второй скользнув между мужских колен. Так кстати пришлось платье-карандаш с небольшим вырезом на бедре, который в такой позе раскрылся чуть шире, обнажив бежевое кружево чулка. - Но за ними, как всегда, ничего не последует. Казуна на эти слова ничего не ответил, только усмехнулся, хитро и даже как-то кровожадно, в аквамариновых глазах сверкнули порочные огоньки. Ладонь со спины пошла вверх, крепко обхватывая затылок, притягивая Кицуну к себе ближе и целуя. Прямо в губы. Резко, безжалостно, даже голодно, словно сдерживался с самого начала их знакомства, раскрывая губы, обхватывая то верхнюю, то нижнюю, проникая глубже языком, практически перекрывая доступ кислорода. Резкий переворот, и теперь Акияма лежала спиной на диване, а Масунага нависал сверху, продолжая целовать, точнее, практически терзать девичьи губы своими, лишь изредка размениваясь на ласку, оглаживая их языком, прихватывая не так сильно, при этом пристыковывая одно колено к девичьей промежности, надавливая, проводя вверх и вниз, вызывая трение. Кицуна охотно поддалась, изящно выгибаясь под парнем, отрывая поясницу от дивана и стремясь прижаться к Казуне животом. Колено девушки в ответ скользило по внутренней стороне бедра парня, направляясь вверх, надавливая в районе ширинки. Губы растянулись в довольной улыбке, Акияма явно специально добивалась своими словами этого, теперь, когда Масунага сорвался, чувствуя себя демоном, толкнувшим ко греху. Она запустила руки в рыжеватые прядки, сжимая между пальцами, касаясь ушей и сережек в них. Казуне пришлось наклониться ниже, Кицуна тянула его на себя, на удивление успевая за его темпом, вроде и не перехватывая инициативу, но подгадывая моменты, когда ее неожиданные атаки были необыкновенно точными. Казуне это нравилось, то, что Кицуна не была против небольшой грубости в постели, горячей и пылкой страсти, которая перемешивалась с дразнящей нежностью, что сводила с ума. Сейчас они оба дразнили друг друга, испытывая грани терпения, доводя до состояния оголенного провода. Масунага напоследок немного прихватил зубами нижнюю губу, оттянув, чувствуя, как сильно она припухла. Разрывая на этом поцелуй, оставляя почти невинный под глазом, заставил девушку мило сощуриться, как внезапно следующее движение было резким и неожиданным. Масунага спустился вниз, минуя шею и ключицы, угадывая торчащий сквозь несколько слоев ткани напряженный сосок, обхватывая его зубами, прикусив и потянув на себя. - Предлагаешь мне идти обратно на площадку с мокрым пятном на платье? - Кицуна переместила руку, поймав парня за кончик уха и несильно потянув вверх. Разум в этот момент проснулся, напоминая о том, где они были и что делали, и что вообще дверь была не закрыта, а еще они весьма феерично ушли из павильона. И если Акияма кому-то понадобится, ее легко можно будет отыскать, если только Итидзе не возьмет все под свой контроль и не будет ловить таких желающих. - Оно быстро высохнет, но если ты так переживаешь из-за одежды… - Казуна поймал девичьи ручки, утягивая Акияму на себя, поднимая, крепко удерживая одной рукой за поясницу, заставляя утыкаться лбом в крепкое плечо. Пальцы второй руки зацепили маленький бегунок на платье, расстегивая молнию до поясницы. Подняв девушку одной рукой, еще сильнее заваливая ее на себя, парень подцепил тонкую ткань снизу, поднимая и откидывая в сторону, наслаждаясь видом дорогого нижнего белья и кружевом на силиконовой резинке чулок, которые не нуждались в дополнительном поясе. - Так ты мне температуру не собьешь, - Кицуна сняла с себя еще кое-что - очки. Очень хрупкий элемент ее внешнего вида, про который парень периодически забывал. И, чтобы положить их на безопасное место, пришлось, забросив одну руку Масунаге на шею, отклониться назад и в сторону, вытягивая вторую руку. Акияма, пользуясь моментом, красовалась, показывая все прелести своего тела: косточки ребер выделились под кожей, полушария груди были выгодно подчеркнуты чашками, тень в ямочке над ключицами усилилась, сделав ее визуально глубже. - Только озноб усилишь. - Не переживай, скоро станет жарко, - Масунага поддерживал девушку, положив ладонь ей под поясницу, заставляя вернуться назад, прижимая крепче к своему горячему телу. Вид, конечно, открывался поистине роскошный, но вряд ли Акияма сможет долго простоять в столь тяжелой для мышц и связок позе, ведь она не занималась активными физическими нагрузками. Ладони сразу легли на оба полушария груди, сдавливая, сжимая, массируя пальцами перебирающими движениями, сводя вместе, делая складочку четче, большими пальцами безжалостно надавливая на вершинки сосков, начиная теребить их. Кицуна закусила губу, чтобы раздавшийся стон был совсем легким, едва слышимым. Ресницы опустились, прикрывая поблескивающие желтые глаза, и Казуна почувствовал, как расширилась грудная клетка девушки в его руках, делая глубокий медленный и чувственный вздох. Акияма явно наслаждалась происходящим и не скрывала этого, снова припав к губам парня, но на этот раз не в грубом, сметающем все на своем пути поцелуе. Скорее, изучающе и со вкусом, с чувством, толком и расстановкой. Казуна ответил на призыв, теперь тоже нежа и лаская покрасневшие девичьи губы, но привнося особенную острую нотку, зацепив короткими ногтями чувствительную нежную кожу. Небольшое движение и лифчик вроде как остался на месте, но был теперь выше груди. Масунага тут же обхватил оба соска пальцами, сжимая, сдавливая, немного потеребил и потянул на себя, не причиняя боли, только сильнее распаляя возбуждение. Кицуна углубила поцелуй, сильнее налегая на парня, обхватывая ладонями его шею, скользнув под уши и сложив пальцы на затылок. Все для того, чтобы отвлечься от рвущихся наружу стонов, которые Казуна только усиливал своими действиями. Все-таки Акияма немного еще держала себя в руках и помнила, где они находились, не давая полностью окунуться в происходящее. Но это не мешало ей ловить удачу за хвост и, пока Масунага не угрожал, а действовал, наслаждаться этим и в ответ поддразнивать, подсаживаясь ближе, плотнее обхватывая бедрами его пояс и чувствуя, на чем конкретно она сидела. Казуна снова повалил девушку на диван, укладывая на лопатки, разрывая поцелуй. Как бы ни хотелось обласкать губами и даже зубами и языком шею и хрупкие плечики, оставить кучу следов, парень тоже понимал, что сейчас не место для подобного и не время. Тем более платье девушки открывало шею на обозрение, как и короткая стрижка, так что он не хотел доставлять ей проблем ненужными разговорами среди сотрудников. Масунага вместо этого спустился ниже, продолжая ласкать руками грудь, целуя плоский живот, забираясь языком в ямочку пупка, немного прикусывая кожу возле трусиков, особенно досталось тазовым косточкам. Кицуна больше инстинктивно вытянулась в струнку, вдыхая глубже, отчего живот впал сильнее, очертив две косые впадинки от талии вниз. Акияма согнула одну ногу, скользя голенью и ступней вдоль тела Казуны в незамысловатой ласке, а руками по собственному телу к груди и ключицам, под одной из которых красовалась маленькая татуировка. Выгнувшись, девушка умудрилась расстегнуть бюстгальтер, который до этого не очень удобно стягивал грудную клетку. Казуна, пока девушка избавлялась от лифчика, стянул трусики со стройных ножек, отложив их в сторону, чтобы белье несильно промокло от смазки и не причиняло потом неудобства. Широко развел бедра в стороны, насколько позволяла растяжка Акиямы, обхватил ягодицы ладонями, сжимая и приподнимая тело, что бы было удобнее ласкать языком, открывая себе дико возбуждающий вид. «Один из самых желанных мужчин Японии между моих ног... Кто бы сказал мне еще этим утром, что меня подобное ждет на работе», - мысленно усмехнулась Кицуна, подумав, что такие мысли лучше не озвучивать. - Казуна, ты меня смущаешь такими взглядами, - по голосу девушки было слышно, что она улыбалась, чувствуя себя разложенной по полотну бабочкой. Такая же обнаженная и беззащитная, разве что не пыталась выпорхнуть из лап своего паука. - А ты умеешь смущаться? - смешок, тихий и почти незаметный, после чего по влажным лепесткам скользнул язык, раскрывая, открывая себе на обозрение самые потаенные места. Юркий язык буквально порхал по нежной коже, выписывая сложные узоры, пока еще не трогая вход и клитор, просто разогревая градус возбуждения. Внезапно чувствительный бугорок сжали губы, приминая, немного потеребив языком, сжимая и потягивая, отпуская и принимаясь после этого безжалостно ласкать самым кончиком языка, делая его твердым. - Ко... Ах, конечно, - Кицуна запрокинула голову, прикрывая от удовольствия глаза, чуть съезжая по постели вниз. Ступни напряглись, демонстрируя неплохой подъем, по голеням с внешней стороны протянулись впадинки от икроножной мышцы. Руки сами собой потянулись к рыжеватым прядкам Казуны, обещая гримерам доставить проблем с дальнейшей укладкой волос, а по телу полыхнуло жаром усилившейся температуры. - Ты ведь даже видел в прошлый раз, как я умею смущаться. - Обычно ты ведешь себя как кицунэ, но мне очень нравится видеть, как ты дрожишь в моих руках от удовольствия, - язык юркой змейкой проник в лоно буквально на пару сантиметров, заставляя плавиться подобно маслу, расслабляя мышцы, делая так, чтобы лоно само открылось ему навстречу, истекая соком. Снова вверх, терзая клитор, прислушиваясь к шумному дыханию и ломанным стонам, пока вовнутрь медленно не проникла пара пальцев, не причиняя боли, входя хоть и немного натужно, но только еще больше доставляя удовольствие, пока кончики не ткнулись в уязвимую точку внутри. Девушка слегка дернулась, пытаясь вскинуть бедра, но была вовремя пригвождена к дивану обратно. Пальчики на ногах теперь зарылись в обивку сиденья, руки пошли дальше, цепляясь за мужские плечи. Кицуна постанывала легко, коротко и тихо, даже сожалея, что приходилось сдерживаться и контролировать дыхание. - Кицунэ поедают энергию своего партнера, и для них это процесс приятный, - с придыханием произнесла Акияма, снова прикусывая губу и напрягая голосовые связки, чтобы себя немного заглушить. - А как еще показывать, что тебе приятно, если не так. Казуна на это ничего не ответил, продолжая ласкать девушку, при этом сам получая неплохую порция удовольствия от того, как длинные тонкие пальцы зарывались ему в волосы, как цеплялись за его плечи, грозя оставить отметины на коже даже сквозь ткань. Язык то и дело выводил сложные узоры на клиторе, иногда прихватывая губами, то и дело слизывая подтекающую влагу, которая запачкала пальцы. Движения рукой поначалу были медленными и даже плавными, а теперь стали быстрее, безжалостнее, выходя почти полностью, цепляясь самыми кончиками, словно крючками, и снова врываясь внутрь. В какой-то момент Кицуна начала догадываться, что сладкого она не получит. Парень не спешил раздеваться и явно делал все, чтобы она достигла своей точки невозврата, а потому и останавливать себя не было смысла. Девушка расслабилась, чуть выгибая спинку, упираясь лопатками в диван под собой и слегка поднимая таз, чтобы парень задевал нужную точку. По ноге пробежала легкая предоргазменная судорога, сведя лодыжку, в уголках глаз собрались слезы, и на секунду показалось, что голова пошла кругом. Из горла вырвался едва уловимый хриплый стон, пальцы с силой сжались, а потом разжались на плечах Масунаги, когда Акияму отпустило и остался только пышущий от обнаженного тела жар. Масунага довольно, с видом сытого кота, который и сливки украл, и тапком по морде не получил, смотрел на лежащую на диване обнаженную прекрасную девушку. Фиолетовые волосы разметались по обивке дивана, раскрытые бедра, поблескивающая от смазки и слюны промежность, дрожащее от прошедшей волны тело. Казуна нежно, массирующими движениями прошелся по ножкам девушки, начиная с щиколоток, заканчивая бедрами, переходя на руки и плечики. Немного помассировав их, парень мило коснулся губами кончика носа как раз в тот момент, когда прозвенел будильник, который он поставил, чтобы проснуться чуть раньше Акиямы и пойти в гримерку, привести себя в надлежащий для съемок вид. Хотя, когда он его ставил, не ожидал, что все закончится вот так и вместо сна они будут заниматься другим, не менее приятным делом. - Опа. Кажется, продолжить мы сможем только у кого-то из нас в гостях после съемок, - хитрая улыбка, и пальцы напоследок пробежались по коже живота сверху вниз, остановившись на границе с лобком. Кицуна не скрыла разочарованного вздоха и медленно поднялась, садясь, закидывая руку Казуне на шею и притягивая к себе. Поймав парня в тягучий поцелуй, девушка не торопилась его отпускать и сама одеваться, ее пальчики зацепились за ворот кофты и спустились вниз, поглаживая ширинку как раз на чувствующемся бугре возбужденной плоти. - Как быстро время пролетело, правда? - почти прошептала Акияма, скользнув к уху Казуны и прихватив проколотую сережками мочку губами. Дыхание ее уже было медленным и глубоким, вырываясь наружу протяжными вздохами, щекоча кожу и шевеля прядки волос. Голос по-женски низкий, сейчас она как нельзя лучше напоминала демона, не давая возбуждению Масунаги так просто угаснуть и касаясь паха. - А с этим ты что планируешь делать? Так просто и быстро без душа тебе не остыть. Казуна шумно охнул, невольно толкнувшись бедрами вперед, навстречу руке. Разум на краткий миг затуманился, по телу словно пробежался разряд электрического тока. - Думаю, это тоже мы оставим на вечер. Не волнуйся, я не настолько сильно успел завестись сам, остыну минут за тридцать, за это время как раз успею переодеться и подготовиться к фильму, - нежный, даже мягкий поцелуй, и ладонь легла на ручку девушки, обхватывая запястье, поднося ее к своим губам, мягко целуя каждый пальчик, напоследок прикусив немного подушечку указательного. Кицуна прищурилась, не торопясь так сразу все заканчивать. Вообще, совесть не позволяла взять и просто отпустить Казуну, но время и правда поджимало, так еще и они его сейчас тянули безбожно. Но, решив довериться Масунаге, девушка со вздохом отступила. - Что ж, ты сам усложнил себе эмоциональный фон. Не думай, что на площадке будут какие-то поблажки, - она улыбнулась и плавно поднялась, вставая на ножки, поправляя чуть сползшую резинку чулка. - И раз раздел - одевай обратно. - Как пожелаете, леди, - Казуна отвесил шуточный поклон, аккуратно разворачивая девушку к себе спиной, поправляя лямки лифчика на хрупких плечиках, застегивая тугие крючки, наклоняясь, опускаясь на корточки, коснувшись подушечками пальцев внутренней стороны бедра особенно ощутимо, поправляя каким-то интимным, даже соблазнительным жестом силиконовую резинку. Немного отклонившись в сторону, прихватил тонкое кружево трусиков. - Как видишь, все у твоих прекрасных ножек и я, - Масунага поправил ткань, позволяя Кицуне повернуться к нему лицом, - и так необходимая одежда. Хотя без нее ты смотришься еще лучше, но, боюсь, я тогда сойду с ума от ревности, если кто-то, кроме меня, увидит тебя в таком виде. - Складно вы поете, милорд, - подыграла Акияма с лукавой, но довольной улыбкой, приподнимая сначала одну ступню, затем вторую, позволяя вернуть на нее нижнюю часть белья. - Боюсь, на площадке все тоже посходят с ума, если увидят меня в подобном. И далеко не от моей внеземной красоты, - Кицуна показала кавычки в воздухе, - а просто потому, что страшный начальник в столь откровенном наряде. Диссонанс налицо. Мне потом всю бригаду придется в больничный на восстановление отправлять. - Понимаю, - почти мурлыкнул парень, поднимаясь, цепляя с другой стороны дивана платье девушки, помогая влезть в него обратно и не запачкать косметикой, которая, как он знал, весьма плохо отстирывается от ткани. На этот раз Казуна не стал разворачивать Кицуну к себе спиной, просто обнял и застегнул молнию, поставив подбородок на плечо. - И, скорее, их придется отправить на больничный, так как я решу им после такого устроить массовую амнезию. Акияма выгнула бровь в ответ на неожиданное проявление ревности. Вроде она поводов не давала, да и никто к ней особо не лип в этом плане. На работе особенно, у нее тут мозги были забиты исключительно процессом съемок, и пока только Казуна смог прямиком в студии заставить ее забыть обо всем. - Прибереги своих демонов для роли, - дождавшись, когда парень застегнет молнию у нее на спине, Кицуна развернулась и оставила на мужском подбородке короткий поцелуй. - Конечно, немного жаль, что ты так и не поспала толком. Поэтому после съемок сегодня поедем к тебе, - Казуна собирался перенять на себя часть работы Кицуны по дому. За выдрой присмотреть, ужин приготовить, ну и обязательно продолжить там, где они сейчас остановились. В паху уже начинало ныть, поэтому парню требовалось еще немного времени на то, чтобы остыть окончательно, прогоняя из тела сладкое и вязкое, как патока, возбуждение. - Я выйду первым, а ты, - парень отошел к кофемашине, что стояла прямо тут, нажал несколько кнопок и сделал девушке не очень крепкий горячий кофе с молоком и сахаром, - пока выпей это. Самым идеальным вариантом, конечно, был бы зеленый чай с молоком и медом, но придется обойтись этим. - Спасибо конечно, - девушка приняла стакан и бесстыдно скользнула взглядом с лица Казуны на пах, еще и на диван краем глаза взглянула. - Но лучше тебе остаться тут и подождать пока, а я скажу твоему визажисту, чтобы красил тебя сегодня здесь. Минут десять на прийти в себя у тебя будет, - улыбнулась Акияма, сделала глоток кофе и, поправив волосы да прихватив с собой стаканчик с горячим напитком, удалилась на площадку.* * *
Следующая сцена начиналась в тронном зале, для чего переставили декорации и камеры, чтобы в поле зрения практически не попадали витражи, что были в прошлой сцене. Томохиса сидел на троне, в окружении нескольких охранников, внимательно смотря в сторону дверей, которые распахнулись буквально через несколько секунд, являя на пороге Конеко в сопровождении своей свиты. Китакадо поднялся со своего места, давая знак всем покинуть зал и ждать за массивными дверями. На высоком столике уже лежал подготовленный договор о заключении мира, что ждал двух королевских подписей и печатей, а с этим они и без посторонних лиц справятся. Тем более что король так долго ждал свою королеву. - Приветствую Вас в нашей стране, - Томохиса сошел с возвышения, чуть кланяясь стоящей перед ним царственной особе и едва сдерживая улыбку. - Благодарю за гостеприимство, - Конеко сдержанно поклонилась. Если бы не ее маленький феникс, который наивно ждет от мира чуда, она бы никогда не стала подписывать эту бумагу. В прошлом ее уже лишили одного дитя, потерять второе, которое, скорее всего, ходит здесь, где-то по этой ледяной стране, климат которой так отличается от их теплого и солнечного, она не могла. Но если будет подписан договор о мире, то даже эта земля станет безопасной для ее ребенка, который вернется домой. - Начнем? - Куросу глазами показала в сторону стола. С губ Китакадо сорвался едва заметный горький вздох. Широкие плечи на секунду опустились, но потом вновь расправились, мужчина кивнул словно собственным мыслям и двинулся в сторону столика. Томохиса протянул руку, как бы давая даме право первой подписать столь важную бумагу, что сохранит огромное количество жизней. Но взгляд голубых глаз при этом как никогда был печален и одинок, не отрываясь от огненных прядей и изумрудных радужек королевы. Конеко первой опустилась на стул, придвинув к себе поближе свиток и чернильницу с пером. Пришлось несколько часов практиковаться, прежде чем стало понятно, как этим пользоваться, чтобы в фильме все выглядело идеально. Несколько секунд, и на договоре появилась красивая подпись и яркая огненная печать из красного воска с изображением огненной длиннохвостой птицы с расправленными крыльями, словно она готова сию секунду упорхнуть с листа бумаги в бескрайнее небо. Королева старалась лишний раз не смотреть на стоящего перед ней мужчину. Их время прошло, прошла и та наивность, когда мир казался самым прекрасным местом на планете. Они уже давно выбрали другие семьи, у них были взрослые дети, и пусть сейчас они овдовели и были формально свободными, она знала, что никогда не приблизится к старой реке. Правитель ледяной страны сейчас все бы отдал за то, чтобы потянуть время. Он о стольком хотел спросить, столько узнать, понять, почему тогда все закончилось таким образом. Он столько лет добивался встречи со своей королевой, и вот она здесь, в метре от него, но делала вид, словно все еще находилась на своих жарких равнинах. Бросив еще один взгляд, Томохиса взялся за перо. В тонких музыкальных пальцах оно запорхало по бумаге, оставляя за собой чернильную тонкую извилистую дорожку. Китакадо даже подпись оставил профессионально, после чего закрепил договор второй печатью: синей с сидящей птицей, крылья которой были мирно сложены за спиной. - На этом закончили? - Конеко старалась не смотреть в сторону мужчины, ведь кто знает, что с ней тогда может случиться, как она отреагирует, и, не дай бог, он ее спровоцирует хоть одним прикосновением, словом, жестом. «Не смотри на меня так!» - буквально взмолилась Куросу, увидев наполненный болью и одиночеством взгляд голубых глаз, тут же отводя свой взгляд в сторону. - Ты ведь что-то чувствуешь... - Томохиса рискнул и отклонился от сценария, заметив, как сначала поднялась голова Акиямы, а потом вытянулась рука, останавливая всех, кто хотел ей что-то сказать. Поняв, что ему дали добро, Китакадо пошел в наступление, забывая, что его жена очень ревнивая итальянская девушка, да к тому же подруга Конеко. Парень сейчас был полностью в образе, разыгрывая тот самый страшный секрет, что хранил все эти годы. Он сделал шаг, затем второй, ловя подбородок девушки своими пальцами, заставляя прямо заглянуть ему в глаза. Томохиса чуть подался вперед, вторая рука уже обреталась на женской талии, держа аккуратно, словно перед ним было хрупкое видение. - Чтобы моя Пламенная королева и ничего не чувствовала... Или твое сердце замерзло, а мое, наоборот, горит? - Я уже давно не твоя. У меня был супруг, и я останусь ему верна, а тебе бы стоило думать о той, что родила тебе наследника, и не осквернять память о ней, - Конеко говорила твердо, но взгляд пришлось опустить, отчего ресницы почти полностью скрыли изумрудную радужку. Слишком много времени прошло с того случая, утекло воды, они уже прошли точку невозврата, и было слишком поздно что-то менять, предпринимать какие-то действия и пытаться вернуться к прошлому. - Это не осквернит ее память. Она ушла в лучший мир, и я всегда буду ее помнить и чтить как мать моего единственного сына, - Томохиса положил руку себе на грудь, прикрывая глаза. - Но наш союз решил бы множество проблем, избавил бы от этой бесконечной войны, - взгляд скользнул на подписанную бумагу о мире. Король до сих пор не знал, что сподвигло королеву наконец-то принять это предложение после стольких лет упорного сопротивления. Он был рад, но знал, что впереди еще много проблем. После такой вражды народы не сразу примут друг друга, старшие поколения будут помнить войну, и предрассудки не исчезнут, пока старая кровь не сменится свежей. - И я сейчас не про политический союз. - Мы подписали мирный договор, этого хватит. Дальше просто мы и наши дети будем работать над этим, - Конеко немного растерялась, но, будучи профессионалом, быстро взяла себя в руки, выкручиваясь в этой ситуации насколько было возможным, не выходя из роли, но и следуя за Томохисой. - Почему ты такая холодная? - не выдержал Томохиса, в голосе четко послышалось режущее и острое раздражение, голубизна глаз вмиг замерзла, превращаясь в многовековые ледяные озера. - Что с тобой случилось тогда, когда ты пропала? Исчезла на девять месяцев, а вернулась и объявила войну! - он даже сорвался на сталь и нажим в голосе, на лице моментально проступили четкие и острые черты, словно он был высеченной изо льда фигурой. - К чему эти вопросы? - Куросу подняла удивленный взгляд. Такая реакция, словно он не понимал, что происходит. - Можно подумать, не ты держал меня последние недели взаперти, чтобы забрать нашего ребенка, а потом выбросил меня у границы между нашими странами. Ты сам был против нашего союза, а теперь делаешь вид, что не при чем? - резкое движение рукой, и пальцы с ее подбородка тут же исчезли. - Мне пора. Через неделю объявим о заключении мира публично. На площадке царило молчание как в древнем склепе. Оно немыслимым образом заставило девушку взглянуть на Китакадо и почувствовать, как сердце резко ухнуло вниз, а к горлу подкатил тугой ком. На лице Томохисы отражалось не только непонимание, и даже не удивление, а натуральный шок. - Нашего ребенка? - дрожащим шепотом повторил он. Сделал шаг, робким жестом поймал Конеко за локоть, до боли сжимая пальцы. - Ты пропала на девять месяцев... Не то вопрос, не то констатация факта, не то размышление, но Китакадо не успел закончить. Из груди выбили резкий вздох, когда в спину воткнулась стрела, разбившая оконное стекло. Ноги подкосились, и Томохиса стал заваливаться вперед, но нашел в себе силы обнять одной рукой Конеко, закрывая собой и пытаясь увести подальше от окон. - Линк! - Конеко тут же вцепилась в Томохису, сама утаскивая его подальше от окон, пытаясь понять, куда вонзилась стрела и насколько все серьезно. Пусть она его ненавидела, проклинала, но сейчас, когда он умирал у нее на руках, сердце невольно дрогнуло, словно его сжали острые когти. - Не умирай, Линк! - как давно она не произносила его имя. Сколько лет прошло с того момента... И вот сейчас, когда он умирает практически у нее на руках, она снова произносит его. С болью и отчаянием, а еще любовью, как это было в прошлом. - Кто-нибудь, помогите! - отчаянный крик о помощи. Нужно найти охрану, позвать врачей. Он справится, он выживет. И не такое переживали. Двери хлопнули, внутрь тут же забежала стража с Корэкуни во главе. Хватило доли секунды оценить и неверно истолковать обстановку. - Покушение на короля! Схватить ее! - разнесся между колонн командный голос Рюджи, стражники потянулись к мечам, а Хикару подскочил к Конеко, завораживающим и ловким жестом вынимая из ножен изогнутую саблю с тонким звоном. Один против целого замка охраны - расклад не из лучших, но он обязан защищать свою королеву. - Лайро, нет... Отставить, - почти прохрипел Томохиса, цепляясь одной рукой за одежду на своей груди, а второй мертвой хваткой держа запястье Конеко. - Я пока еще король... Выведите королеву на ее территорию, и чтоб волоса с ее головы не упало. Вот вам моя посмертная воля, - Китакадо знал, что его герой - нежилец. Стрела прошила грудную клетку, пробила легкое и сломала пару ребер. С помощью заранее заготовленных пакетиков с бутафорской кровью, спрятанных под одеждой, сейчас по его пальцам бежали алые струи, заливая белоснежную ткань. - Не говори про посмертную волю. Ты поправишься, обязательно. И мы оба узнаем все, - Конеко дрожащей рукой коснулась щеки Томо, чувствуя, что голос дрожит и срывается. В голове было столько вопросов, на которые им нужно будет найти ответы, сопоставить воедино все факты, рассказать о том, что случилось почти двадцать лет назад, и обязательно докопаться до правды. - Это арбалетная стрела, - непонятно для чего сказал Томохиса, но затем продолжил: - у меня грудная клетка насквозь... Чуда не будет... - он объяснял сбивчиво и тяжело, шумно дышал, чем только ухудшал свое положение. И, пока у него еще было несколько минут, нужно было сделать то, что было еще в его силах. Китакадо осел на пол, утянув за собой и Конеко. Пальцы ходили ходуном, в глазах начинало все расплываться, но холодная рука упрямо поднималась, скользнула по щеке девушки, задевая кромку ушка. Они так и не выяснили, что же тогда произошло... Новость о ребенке все еще кружилась назойливым насекомым в голове, но сознание неумолимо угасало. Томохиса потянулся вперед, оставляя на губах Конеко последний и прохладный поцелуй. - Я не знал про ребенка... - тихий выдох, и Конеко почувствовала, как ее потянули назад. Хикару ухватил ее за плечи, поднимая на ноги и уводя из зала, беря с собой пару стражников, что по приказу их короля должны были показать тайный выход из замка. Конеко шла как в тумане, утирая слезы со своих щек, размазывая их. Сильная и гордая, сейчас она была сломлена и уничтожена. Сколько лет она желала ему смерти, его народу, всей стране, старалась стереть ее с лица земли так, чтобы не осталось даже воспоминаний. Но всего пара слов перевернули весь ее мир с ног на голову, оставив только зияющую дыру в душе, откуда дул ледяной ветер. Они ведь так ничего и не выяснили, все эти годы она мстила не тому человеку и собиралась отплатить ему сполна. На губах все еще оставалось призрачное ощущение того поцелуя, легкое и почти незаметное. Прощальное, наполненное горечью. Куросу медленно подняла взгляд, вздрагивая, замечая среди деревьев за замком странный силуэт. Рыжие волосы, высокий рост… Подхватив юбку у платья, девушка бросилась вперед, не обращая внимания на крик Хикару, ведь на миг ей померещились аквамариновые глаза. Такие, какие были у их новорожденного с Линком ребенка. Ноги сами понесли вперед, оставляя за спиной солдат и собственного рыцаря, пустившегося за своей королевой. Может, это лишь потревоженные воспоминания сейчас рисовали перед ней миражи, но рыжие волосы в царстве льда - быть такого не могло. Если только это не Гелиора, обрезавшая свои длинные волосы, но тогда бежать за странным силуэтом стоило еще быстрее. Внезапно деревья расступились, являя взору девушки высокого парня. Светлые с рыжеватым отливом волосы, каких не было в стране Огня, но и не подходящие стране Льда, словно смесь таких чуждых друг другу сторон. Услышав странный шорох, незнакомец обернулся, и девушка вздрогнула. Аквамариновые глаза, яркие, искристые, словно драгоценные камни, но наполненные жгучей ненавистью, злобой, а еще болью. Сейчас Масунага разрывался между желанием уйти и убить второго виновного в его страданиях прямо тут и сейчас. Рука даже сама по себе легла на короткий нож, спрятанный за пояс, собираясь вытащить и перерезать горло стоящей напротив него королеве. - Моя королева! - раздался мужской крик, и Конеко обернулась. Казуна воспользовался моментом и скрылся, даже следа его присутствия не было, когда на аллею выбежал взъерошенный Хикару. Алые волосы растрепались, пряди выбились из косы, лицо раскраснелось, а дышать было тяжело. Осари вообще подозревал, что ему вот-вот станет плохо от беготни и сражений с тяжелым париком и обмундированием. - Куда вы убежали?! Нам надо срочно покинуть эту страну! Вы понимаете, что вы первая, кого обвинят в убийстве короля?! - Да... Прости. Идем, - Конеко направилась следом за Осари, но то и дело оборачивалась назад, смотря туда, где исчез парень. Кто он? И почему рядом с ним ей так неспокойно? Она чувствовала, что должна найти его. Расспросить, узнать о том, кто он такой? Она обязана докопаться до правды, ей нельзя умирать. Она еще не нашла собственную дочь, которая скорее всего находится где-то в этой стране, не узнала правду о том, что было годы назад и что случилось с ее первым ребенком.