Ночь сближает

Космическое пространство переливалось тысячами галактик и миллионами сверкающих звезд, будь то газовые шары огромных размеров или же обычная маленькая населенная планетка, забитая неоновыми вывесками магазинов для привлечения народа. Иссиня-фиолетового оттенка небо завораживало взгляды, обращенные с кусков земли, а путешественникам, для которых космос близок настолько, что иногда тошно от его однообразия становится, безграничное пространство начинало наскучивать неизменной монотонность. Ребекка тихо вздохнула и отодвинулась от окна-иллюминатора в своей комнате, зашторивая то плотной тканью темных жалюзей. Уже больше недели Нулевой Эден не совершает никаких остановок, заставляя всех его пассажиров скучать и медленно, но верно махать своей адекватности белым платочком. Сейчас они проходят по так называемой космической воронке - определенному месту, специально образованному для безостановочного передвижения кораблей и других видов транспорта. По пути им встречались лишь мелкие планеты, куда даже старый корабль Ребекки и Хеппи посадить было бы чудом, что уж говорить о небольших разведочных аппаратах Эдена и о нем самом. Вот и приходится выжимать из себя последние соки перед приездом на один из самых крупных рынков Космоса Сакуры, где команда планировала затариться вещами, запасным материалом для внеплановой починки корабля, если случиться такая необходимость, ну и, конечно же, едой. Блюгарден проморгалась и откинулась на расправленную кровать, безнадежно болтая ногами в воздухе. Ее мучила бессонице уже которую ночь, но рассказать кому-либо из друзей или же попросить Сестру Иври об успокаивающей настойке казалось невозможной задачей, ведь девушка лишь недавно вышла из госпиталя после многочисленных тестов и проверок, а столь обыденная просьба точно пробудит в одной из Четырех Звезд Эдена угасший интерес и волнение за подругу. Они успели сдружиться за время пребывания Ребекки в госпитале на постоянной основе, хотя монахиня продолжала давать ей подзатыльники и изгибать пухлые губы в улыбке бывалого садиста. Хеппи присматривал за блондинкой, поддерживающе гладил по спине во время взятия анализов, и даже сейчас он находился рядышком, успокаивая своим немного скрипящим мурчанием, как и всегда. Вроде и робокот, но животные повадки никуда не испарились, заставляя непроизвольно улыбаться и нежно поглаживать синюю шерстку. У остальных ребят, хоть те и продолжали скучать, находилась какая-то работа - Шики в дуете с Пино вновь пытался разгадать очередные штучки Нулевого Эдема, Хомура обучалась своим новым обязанностям и привыкала к должности Валькирии, а Вайз помогал Хермит с улучшением функций корабля, параллельно обучаясь у нее основам современного программирования. Сон продолжал обходить светлую макушку, поэтому Ребекка, оглянувшись на свернувшегося в клубок Хеппи, осторожно встала и, одев любимые тапочки с зайцами, побрела в который раз обходить Эден и заучивать расположение комнат, ведь за время пребывания тут она продолжала все время теряться, и, если бы не вовремя появлявшиеся друзья, то так бы и бродила по одинаковым стальным серым коридорам. В груди расползалось непонятное доселе чувство острого страха, отчего голубоглазая сглотнула невидимый комок и схватила бластер с тумбочки, мысленно благодаря Вайза за отданное ей оружие, ведь его слова о том, что Хеппи в один момент не окажется рядом, засели в голове, как и надежная улыбка парня. О чем она только думает? Выйдя из комнаты и заблокировав дверь, девушка проморгалась, чтобы привыкнуть к слепящему холодному свету коридоров, а затем направилась искать что-то знакомое, будь то кухня, ванная, комната общих сборов или же горячие источники с эфирной водой. Иногда блондинку спасали карты, развешенные по всему кораблю, но днем она их отчего-то не замечала, а ночью Ведьма, как назло, выключала большинство удобств для экономии энергии, в том числе и свет, оставляя пассажирам в свободное распоряжение лишь их комнаты да аварийные лампочки холодного алого цвета. Ребекка специально шла шумно, шаркала тапочками и стучала ноготками по оружию, боясь остаться в давящей тишине совсем одной, наедине со своими страхами, трясущимися из-за накатившей паники руками и бластером с парой эфирных патронов. Дела плохи. Блюгарден глубоко вдохнула и прикрыла глаза, мысленно считая до десяти и выдыхая весь воздух из легких, как учил ее когда-то профессор Штейнер, будучи она ребенком. Распахнув васильковые глаза, блондинка резко оглянулась по сторонам и, уловив какие-то шумы, понеслась прямиком в развилку меж коридоров, вспоминая все ее косяки и врагов одновременно, хоть последние здесь точно оказаться не могли. Дыхание становилось все более рваным, обжигало горло и полость рта, но девушка продолжала петлять по абсолютно одинаково пустым путям, стараясь сбежать. Не важно, от кого, главное - уйти скорее и запереть дверь. Главное - попасть в безопасность. Чтобы не чувствовать липкого страха, оплетающего ребра и всю грудную клетку. Чтобы успокоиться.       — Черт, да что же это такое, — с перерывами произнесла Ребекка и, почувствовав, как намокают щеки из-за появившихся от долгого бега слез, свернула в последний для ее сил поворот и прислонилась к стене. Она оперлась на колени и тяжело задышала, шумно вдыхая и выдыхая, ведь кислорода не хватало. В какой-то момент ей показалось, что легкие не могут больше расшириться и принять живительный воздух, чтобы жить - в глазах потемнело на пару секунд, а в голову ударила резкая мигрень вперемешку с ароматным запахом пасты в сливочном соусе. Сухость в горле заставила жалостливо застонать, но одно не могло уместиться на полочке разума - почему запах пасты не исчез? Тогда-то голубоглазая и осознала, что прямо около нее - дверь в кухню, на которой кто-то есть. — Кого еще неладная принесла? — истерично пошутив себе под нос, девушка выпрямилась и стерла пот со лба, убирая выбившуюся челку на бок. Даже после передышки тело била слабая дрожь, а ком в горле продолжал существовать, вырастая с каждой минутой, не позволяя нормально ощущать себя. Ребекка вздрогнула из-за собственной боязни, но попыталась взять все в свои руки. Похлопав себя по раскрасневшимся щекам и стерев слезы, Блюгарден наконец нажала на сканер и открыла двери, но врезалась во что-то и поморщилась. Что-то оказалось довольно теплым и твердым, и блондинка немедленно отшатнулась, готовясь к худшему и надеясь на лучшее. Сверху послышалось удивленное и не особо вежливое ругательство, а затем мужской голос пробасил ее имя, из-за чего блондинка соизвола поднять голову, сталкиваясь с глазами цвета свежей травы, с интересом изучающие ее. Вайз выгнул бровь и чуть наклонил голову, ожидая объяснений.       — Я же говорил, что ты совершаешь ночные набеги на кухню, Двадцать Девятая, — усмехнулся парень и чуть отошел, давая девушке пройти и отмечая ее непривычно тихий вид. Обычно Ребекка кинулась бы на него с ее маленькими кулачками и воинственным криком, ведь не любила это прозвище, появившееся после недавних событий, но сейчас она выглядела какой-то... не такой. Зашуганной, что ли? — Пасту будешь? Я, конечно, не шеф-повар, но вроде получилось вкусно. Чего смеешься?       — Да так, мило выглядишь, — не решившись пока что-то объяснять или рассказывать, Блюгарден посмеялась над видом обычно серьезного блондина в ее розовом фартучке на голом торсе. На последний она обратила внимание чуть позже, залившись краской из-за осознания текущей ситуации. — И вообще, не ем я ночью! Ну, может иногда. Не могла уснуть, поэтому решила прогуляться.       — Ну да, коридоры же у нас интересное место для прогулок, — Вайз продолжал дразнить подругу и уже заученными движениями накладывал во вторую тарелку приготовленное блюдо, зная аппетит девушки. Все же он не мог выбить из головы мысли о странном состоянии полуночной напарницы, поэтому решил медленно дойти до интересующей его темы, начав издалека. Штейнер сам не понял, как за такое короткое время эта блондинка, кажущаяся ему простой прелестной девчушкой с красивым телом, заняла важное место в его жизни и даже поменяла ее в лучшую сторону. Теперь их мелкие словесные перебранки дополняли всю компанию друзей, а сам Вайз иной раз не мог оторвать глаз от подруги, чего не хотел признавать. — Честно говоря, выглядишь странно. Все хорошо?       — Д-да, а чего спрашиваешь? — Ребекка впивается взглядом в голую крепкую спину и широкие плечи, начиная неосознанно кусать нижнюю губу и теребить ткань пижамных штанов, дабы избавиться от накатившей в неподходящий момент паники. Ей показалось, что присутствие друга успокоило ее, и это были простые шалости расшатанных нерв, но теперь все видится куда серьезнее. Чертова неизвестность пугает больше чего-либо другого.       — Ты ходишь по ночам с оружием в руках, истекаешь потом, словно у тебя температура под сорок, а затем даже не ворчишь на меня насчет своей клички. Ребекка? — Вайз наконец оборачивается, чтобы найти ответы на свой вопрос, но его взгляд с победного незамедлительно меняется на тревожный, ведь то, как Блюгарден вжалась в спинку дивана и опустила голову, пугало его. Тяжелое дыхание девушки Штейнер мог расслышать даже на расстоянии, поэтому без вопросов подлетел к ней и опустился на коленки, стараясь разглядеть женское лицо, явно перекошенное от испуга. Ребекка не могла произнести и слова, задыхаясь в собственных чувствах и псевдо-отсутствии кислорода в легких. Все казалось блеклым и таким громким, режущим уши и, в особенности, глаза, которые блондинка сразу же зажмурилась, защищаясь от дискомфорта, который ни на секунду не оставлял ее. Девушка обхватила себя руками и даже не чувствовала прожигающего взгляда Вайза, лишь только бесконечный страх. Она умирает? Почему она слышит свое сердце и рваные вздохи лучше постороннего шума? Ей хочется спрятаться под теплое тяжелое одеяло и никогда больше не вылезать оттуда - быть в безопасности. Но почему безопасность там - никак умом не объяснялось. Тонкие пальцы сжали волнистые волосы, стараясь добраться до ушей и зажать их, но попытка провалилась из-за чужих ладоней, оттянувших ее собственные. Голубоглазая сглотнула всхлип вперемешку с криком и попыталась сопротивляться, но трясущиеся конечности отчего-то оказались настолько слабыми, что девушка безвольно упала в объятия Вайза, начиная шептать все то, что с ней происходило и происходит. В голове теплилась капля разума, подсказывая, что нельзя молчать. Она боится. Паника накрывает с головой, каждая секунда кажется последней, к каждому вздоху нет времени подготовиться, ведь он будет оборван смертью. Навеянной чувствами смертью, опасностью, которая кажется реальной. Почему? Дайте же ответ - почему?       — Тише, тише, — блондин сглатывает и крепче прижимает к себе хрупкое девичье тело, больше не сопротивляющееся его напору. Парень лежит на кухонном полу и осторожно гладит узкую спину, иногда пропуская волнистые волосы сквозь мозолистые пальцы. Нутро ему подсказывает, что это похоже на паническую атаку, о которой ему однажды читал нотации знакомый из прошлой воровской жизни, но Вайз никогда не испытывал такого, только сейчас осознавая, насколько это страшно. Нет, он не может осознать, но весь вид подруги, ее тихий голос и маленькие ладошки, цепляющиеся за фартук, подсказывают ему, что это не просто. Они лежат так еще минут пять, тишина комнаты нарушалась лишь тяжелым дыханием и парой выдавленных из-за всхлипов слов. Постепенно напряжение в каждом уголке девушки стихало, оставляя после себя неприятные ощущения глубокой пустоты и ужасной усталости. Ребекка больше не пыталась говорить - просто прижималась к Штайнеру в немой просьбе помочь, не оставлять ее наедине с самой собой, ведь боялась, что то ужасное состояние повторится вновь. Слабое женское тело не могло больше сделать ничего.       — Все хорошо, Бекки, я рядом, — мужской голос показался таким теплым и наполненым защищающим уютом, что Блюгарден не стала принимать во внимание сокращение ее имени, такое ласковое с его уст. Вайз оказался ее спасителем сейчас, ведь оружие в такой ситуации точно бы не помогло. Блондинка вздрогнула и поежилась, когда парень начал медленно подниматься, но покорно повернулась, чтобы не причинять ему больший дискомфорт. Руки Штейнер так и не убрал, мягко поддерживая девушку, чтобы та не завалилась обратно. - Посмотри на меня. Не в силах противиться, Ребекка медленно подняла голову, неуверенно поджимая губу, ведь ей было по-настоящему стыдно смотреть на лицо друга, вытерпевшего ее ужасное неконтролируемое поведение. Она ожидала хмурого взгляда, винившего ее во всем, морщинки меж бровей из-за нахмуренности лица, но никак не облегченной улыбки и мужских рук, начавших стирать ее слезы, не прекращающие течь. Вайз продолжил улыбаться замершей подруге, а затем неожиданно поднялся, чтобы подхватить блондинку и уложить на диван. Девушка молча наблюдала за ругающимся и ищущим что-то парнем, но когда он вытащил из-под мебели теплый плед, то тень удивления поселилась на ее покрасневшем лице. Хотела голубоглазая что-то возразить, как Штайнер поднял указательный палец и шикнул, укрывая подругу и укладывая на подушку слабым давлением на плечо. Она роняет голову и, смотря на блондина из-под прикрытых ресниц, произносит заветные слова, слова прежней Ребекки.       — Бекки, значит? — сон берет свое спустя несколько ночей, однако лукавые нотки в тихом голосе блондинки никуда не улетучиваются.       — Могу вернуть Двадцать Девятую, — шутливо отвечает Вайз, а в глубине души все начинает цвести неизвестно отчего.       — Не стоит, мне и так нравится, — пролепетала Ребкуув, сворачиваясь клубочком, как обычно и спала. — и еще, Вайз.       — М?       — Спасибо.       — Спи давай, дитя ночи. Послышался еле расслышанный Вайзом смешок, но его алеющие щеки не смогло скрыть даже привычное бурчание о безалаберности подруги. Сняв фартук, Штайнер повесил его на крючок, убрал пасту в холодильник и вышел из кухни со своей тарелкой, не забыв выключить свет и пожелать спокойной ночи уже уснувшей девушке.