События минувших дней отзывались в сердце болью, а воображение с живостью рисовало ужасающие картины кровавой расправы. Перед глазами вновь вставала комната, усланная белоснежными цветами и пропитанная тяжелым запахом чеснока. В общую картину умиротворения не вписывалось лишь распахнутое настежь окно, ставни которого отзывались глухим стуком на малейшие колебания ветра. Посреди марева отступающих сумерек бывшая хозяйка комнаты нисколько не выделялась, белоснежная маска смерти, по недоразумению бывшая лицом некогда живого человека, отражала последние минуты жизни несчастной. Столь уместная в композиции вида светлая сорочка хранила на себе следы преступления, мелкими багровыми пятнышками в районе ворота рисуя дорожку угасшей жизни.
Девушка, что до последнего боролась с неизбежным, сама распахнула путь своей судьбе. Устроившись на широком подоконнике и облокотившись на широкую раму окна, она устремила свой взор в даль, провожая взором виновника злоключений. Венок из белоснежного аллиума[1] сиротливо притаился на коленях хозяйки, порванный и помятый, уже никому не нужный.
С первыми лучами восходящей надежды в помещение вломились несколько мужчин, настроенных весьма решительно, но с каждым мгновением теряющих уверенность в своих силах. Было слишком поздно, они потратили драгоценное время на бессмысленные споры, так и не придя к единому мнению: спасать было уже некого, оставалось лишь отомстить за свершившееся. В смежной комнате обнаружилось тело миссис Вестенра, имевшее схожие отметины на шее и частично обескровленное, однако смерть, в отличие от дочери, наступила в результате остановки сердца, а не от острой кровопотери.
Следующая неделя была насыщена хлопотами, заботы об исполнении воли почивших занимали всех: слуг поместья, единственную подругу молодой мисс и джентльменов, с жаром споривших о некоем совместном предприятии, которое непременно стоит воплотить в день похорон. Дом вновь ожил, принимая стекающихся к поместью друзей и близких, знакомых и едва видимых однажды людей – всех их занимало единое дело, способное как сплотить незнакомцев, так и рассорить кровных родственников.
День прощания настал слишком скоро, и если раньше окружающим удавалось отгонять скорбные размышления, отвлекая себя делами, то сейчас пришлось набраться решимости и столкнуться с жестокой реальностью. Горе захлестывало с головой, погружая разум в пучину отчаяния, слез не смогли сдержать даже самые стойкие, впрочем, чужая слабость мало кого занимала. Самым трудным было, пожалуй, осознать смерть дорого сердцу человека, видя явственную печать вечной невесты на его лице, читая спокойствие на бескровных губах, ощущая пустоту на месте души, которую лишь усиливала щемящая боль в районе груди. Были среди провожающих и те, что сожалели больше о том, что некогда прекрасная леди, не сделала его своим избранником, предпочтя подающему надежды служащему с дворянскими корнями «безродного крестьянина из чужих краев». Впрочем, юношей со схожим суждением хватало, и все как один верили, что уж они бы сумели предотвратит случившееся, выставляя жениха мисс Люси – Артура Холмвуда в не лучшем свете. О матери же девушки помнили лишь несколько близких семье тетушек, пришедших почтить память семьи.Совместные похороны с каждой минутой все больше напоминали театр абсурда и драматические пробы в безызвестный театр одновременно,нежели трагическое событие, оставившее неизгладимый след в душе и памяти собравшихся.
Церемония длилась бесконечно долго, отпевание грозило стать непреодолимым препятствием для убитой горем сестры почившей женщины, что удерживала себя от мысли воссоединения с семейством в вечном благоденствии только осознанием, что своими руками заслужить этого не в состоянии. Однако, находясь в том возрасте «почтенной тетушки», она, вероятно, могла стать новой причиной совместного обеда для оставшейся семьи.
Несколько обезображенное лицо немолодой женщины прикрывал белый батистовый платок, скрывая выступившие гематомы, ярко говорившие о причине смерти. Белоснежные цветы окружали девушку, лишенную возможности примерить подвенечное платье при жизни, удушливый аромат наполнял семейный склеп, разгоняя затхлость и слащавые запахи начавшегося разложения. И вот крышка гроба была опущена на законное место, а гвозди отрезали последний путь к отступлению для бессмертной души, запертой в хладном теле.
Прощальный обед ничем не отличался от подобных мероприятий: безукоризненное следование традициям, постные лица присутствующих и пустые слова о том, сколь была чиста и прекрасна девушка и благодетельна мать, как будто это могло хоть как-то изменить ситуацию. Главное же действо началось ближе к полуночи.
Когда солнечные лучи скрылись за горизонтом, дверь черного хода отворилась и здание покинули четыре силуэта. Они несли с собой объемные сумки и несколько лопат, тайком продвигаясь в сторону семейного склепа. Мужчины были сильно взволнованы и явно спешили, в противном случае они заметили бы хрупкую женскую фигуру, следующую за ними от самого дома.
Вскрыть дверь склепа не было большой проблемой, также как и вытащить гвозди из крышки гроба. Но прежде, чем сделать это им пришлось изрядно постараться, дабы сдвинуть надгробный камень, возвышающийся над полом не менее чем в полуметре. Потратив более часа на вскрытие свежей могилы, присутствующие, а это были специалист по оккультной магии Абрахам Ван Хельсинг, безоговорочно доверившийся коллеге психиатр Джон Сьюворд, один из поклонников леди Люси – Квинси П. Моррис и ее жених лорд Годалминг, приступили к основному ритуалу, из-за которого и решились на столь нечестивый поступок. По словам профессора Ван Хельсинга им необходимо было вбить осиновый кол в грудь женщины, дабы предотвратить ее воскрешение в образе носферату, однако никто из них не мог решиться на озвученное. Они тихо переругивались, в свою очередь последовавшая за ними до самого кладбища мисс Мюррей с ужасом наблюдала за развернувшейся перед глазами картиной. Причина осквернения мертвых была ей неведома, мужчины не считали нужным посвящать ее в свои планы, отчего происходящее казалось просто дурным сном.
Холодный ночной ветер разогнал последние облака, скрывавшие лунный диск, и его серебряные лучи проникли сквозь маленькое окно под самым потолком, осветив изголовье гроба. Далекий звон колокола разбил тишину, пробила полночь. Дальнейшие события были слишком сложны для восприятия простого обывателя, ведь радикально меняли привычную картину мира. Мертвая еще утром девушка села в гробу, двигаясь слишком неуверенно, слишком дергано для живой. Первым отмер как не странно ее недавний жених, бросаясь к возлюбленной на встречу, пытаясь прижать к себе, согреть и успокоить, но ее руки по прежнему оставались холодны, а дыхание хриплым и прерывистым, вырывающимся из груди женщины рваными, свистящими толчками. Оцепенение спало и с самопровозглашенного философа, что начал читать молитвы, судорожно крестясь и пытаясь зажечь церковные свечи трясущимися руками. Впрочем, свечи у него отобрал доктор Сьюворд, и сам зажег, располагая их по краям гроба. После чего попытался нащупать у воскресшей пульс, отстранив лорда Годалминга плечом в сторону, это движение заставило Люси отшатнутся в сторону от мужчины, попытаться забиться в угол своей «постели», закрываясь руками. Тогда к мужчине на помощь подоспели остальные, стремясь удержать вырывающуюся девушку, пока Хельсинг доставал из сумки несколько небольших, но острых кольев и массивный молоток.
Первая попытка совершить задуманное не увенчалась успехом, мисс Вестенра отчаянно отбивалась, несмотря на недавнюю вялость.Однако уже следующий удар молотком заставил ее от боли выгнуться в дугу и закричать, ярость поглотила воскресшую, что вылилась в несколько довольно глубоких царапин на лицах ближайших к ней мужчин. Впрочем попытки вырваться не принесли ничего существенного, что могла хрупкая от природы девушка (даже в гневе) противопоставить нескольким крупным мужчинам навалившимся на нее всем своим весом, Псалмы зазвучали еще громче, а осиновая щепа, все глубже входила в сердечную мышцу, поток крови толчками выходил из тела, окрашивая белоснежное некогда платье в алый цвет. Борьба была яростной, но не долгой, с голосами первых петухов все закончилось. Никто вновь не обратил внимания на стремительно удаляющуюся фигуру вдалеке. Кровавая заря ознаменовало свершившуюся ночь расправу. В эту ночь все, кто находился в окрестностях Хайгейтского кладбища[2] поверили в нечистого, что спустился на землю дабы покарать грешных.
Мина была безутешна, воскрешение мертвеца – это не укладывалось в хрупкое мировосприятие девушки, вгоняя в состояние потерянности и подавленности. Возникало желание разреветься, как в далеком детстве, спрятавшись от всей жестокости мира под одеялом, искренне веря в нерушимость воздвигнутых стен «мягкой крепости». Это не прошло спустя сутки, не помогли даже письма любимого, спустя неделю с ней сурово поговорил профессор Хельсинг, но и его увещевания не нашли своей цели, именно тогда она решилась.
Обратиться к мрачной и суровой на первый взгляд девушке, что до последнего демонстрировала свое полное безразличие к происходящему, казалось абсурдом. Вот только со стороны было видно, как она находит теплые слова для любой истерзанной души, проявляет заботу настолько ненавязчиво, что не осознанно отпускаешь тяжкий крест страданий на чужие, пусть и хрупкие плечи. Слезы прочертили свои дорожки по ее лицу лишь однажды за все это время. Похороны не смогла перенести спокойно даже она, с виду несгибаемая и холодная. Тихие всхлипы и неразборчивые причитания, а затем она стремительно покинула помещение, желая сохранить лицо на людях. Никто не должен был знать, ее другую сторону, более открытую и человечную, отец вытравил это из нее еще в детстве.
Стучать в гостевую комнату, непременно запертую до этого, было страшно до подкашивающихся ног и заледеневших пальцев на руках, ожидание не продлилось долго, дверь практически мгновенно отворилась, пропуская посетителя внутрь. Кто же знал, что со временем это станет своеобразной традицией, где скромная стенографистка из раза в раз будет искать поддержки у более сильной подруги, буквально погружаясь в ее спокойствие, распространяемое простым дыханием.
Ее встретили холодно, с легким недоумением, зачем столь ненавистный и далекий для нее человек пришел. Короткие рубленные фразы звучали в ответ на непрекращающиеся всхлипывания, девушки углублялись в воспоминания все больше, а напряжение межу ними спадало. Несколько часов историй породнило души, общее горе связало сильнее кровных уз. Мисс Мюррей так и не посмела поведать новой подруге все, описав все злоключения в общих чертах, не распространяясь о сверхъестественной природе графа.
За беседой вечер наступил незаметно, и лишь сгущающаяся за окнами темнота заставила их прерваться. Разговор по душам продолжился уже после позднего обеда, сидеть в гостиной,любуясь игрой света от огня в камине, и слушать тихие напевы было непривычно, но это навевало Вейт воспоминания о доме.
***
Не в меру подвижная девочка с раннего детства доставляла родителям слишком много проблем: с ней с трудом удавалось сладить многочисленным нянькам и гувернанткам, приставленным к ребенку. Каким образом она умудрялась сбегать от такого числа соглядатаев оставалось загадкой. Одними прятками в обширном поместье дело обычно не ограничивалось, были и иные выходки, будь то игры с дворовыми мальчишками или попытки взобраться на старую яблоню в саду. Игры становились опаснее, недовольство родителей все более явным, а наказания все строже. Последней каплей стал кнут, что в порыве ярости использовал отец, а ведь она просто гуляла по окрестностям в сопровождении сына местного конюха, тогда девушка ушла в себя, перестала вовсе контактировать с людьми, особенно с особями противоположного пола.
По правде говоря, Вейнант Уэлсли явила собой образец полного разочарования родителей: низкий рост и от этого легкая полнота фигуры, хоть подобное искупала поистине аристократическая правильность черт лица и подобранные с особой тщательностью наряды, холодный взгляд серо-зеленых глаз, единственное, что выдавало в ней родство с сэром Роули, и полное отсутствие женского кокетства.Ей едва исполнилось одиннадцать, но родители уже устроили ее в пансион.
Девушка тяжело сходилась с людьми, виной тому были тяжелый отцовский характер и неординарное поведение, и подобный выбор был воспринят со свойственным подросткам максимализмом, однако отъезд из отчего дома был неизбежен. Порой Вейнант задавалась вопросом каким чудом ей удалось сойтись с Люси. Мисс Вестенра была живым воплощением женственности и красоты.Она разбила множество сердец, но ни разу не полюбила сама. Такой хотела видеть Вейт матушка и поэтому горячо поддержала эту внезапную дружбу дочери.Они познакомились в пансионе, где из них пытались сделать образец истинной леди: танцы, пение, вышивка, игра на музыкальных инструментах и этикет. Подобное обучение не имело ничего общего с получением знаний, но должно было помочь в выборе хорошей партии.
Выпуск из пансиона семейство Роули решило отметить грандиозно, в летней усадьбе устроили вечер, закончившийся не менее грандиозным скандалом. А ведь дочь всего лишь выказала свое желание стать врачом. Отец был в ярости, а матушка схватилась за сердце, прежде чем упасть в обморок. За глупое вольнодумство ее заперли в комнатах на неделю, а после больше месяца намеренно избегали. С родителями удалось помириться только заключив брак с Артуром Уэлсли.
Внезапное замужество сразу после выпуска, несомненно выгодное для семьи, прервало общение с Люсина несколько лет, однако оно возобновилось само собой уже в виде писем и сохранялось бы до сих пор, если бы не трагические обстоятельства. Люси в письмах часто упоминала свою новую подругу и компаньонку, описывая ее непременно как милую и очень чувствительную особу, не упоминая правда ни малейшей детали биографии. Уличив возможность вновь увидеть лучшую и, пожалуй, единственную подругу, Вейт оказалась разочарована ее выбором.Отдыхая с четой Вестенрана окраине Уитбиона была вынуждена познакомиться с, казалось бы, уже знакомой по письмам девушкой. Мина Мюррей оказалась слишком простой для подруги Люси, и несмотря на это они идеально дополняли характеры друг друга, намного лучше, чем она сама. Это предубеждение стало большим препятствием для непринужденных бесед в кругу обеих, но времени сгладить острые углы не было.
Вернувшись домой, миссис Уэлсли вновь пропала для света на два долгих года, виной тому был отъезд супруга в Индию, который отправился выполнять свой «долг перед короной», забрав жену с собой. Срок мог быть и больше, но весть о трагической смерти мисс Вестенры заставила забыть обо всех планах и приехать как можно скорее.
***
Трагические события завершились, но никто не мог и предположить, что они будут лишь началом злоключений, говорить о которых побоятся спустя десятилетия. А мистические явления в окрестностях Лондона и Гиллингема породят множество легенд.
___________________________________
1. Allium Amplectens Graceful – многолетнее луковичное холодостойкое и зимостойкое растение, декоративный сорт чеснока (лука-чеснока) отличающийся крупными белыми соцветиями и фиолетово-синими тычинками.
2. Хайгейтское кладбище – кладбище, расположенное недалеко от Лондона в деревне Хайгейт. В склепах и мавзолеях нашли свое последнее пристанище многие знаменитые люди XIX века. Хайгейт считается кладбищем лондонских аристократов, вокруг которого ходит множество легенд о населяющих его вампирах.
