Здравствуй (Ложь), старый друг...

Девушка тихо зашла в квартиру. Без стука, без звонка, и даже не закрыла за собой двери. На самом деле их просто не было. Вместо них — огромная бесформенная дыра около двух метров в диаметре, открывающая почти полный обзор на квартиру. Хотя и квартирой это больше не назовешь. Обугленные, покрытые вмятинами стены, которые, казалось, только чудом удерживают конструкцию, прожженный белый ковер, выбитые окна, когда-то очень дорогая, а теперь очень дырявая мебель, разбитая посуда… Она сделала несколько, бесшумных — словно не шла, а плыла в воздухе — шагов вперед, и оказалась в том, что раньше можно было назвать гостиной. Девушка помнила эту комнату и от увиденного на её лице пробежала тень печали. Здесь и правда было красиво и даже уютно. Но она тут не за этим. На исполосованном, когда-то белоснежном, теперь же измазанным то ли коричневым, то ли красным, диване сидел парень, держа в руках зеленое пальто и зашивая дыру на плече. Он делал это столь аккуратно и ловко, будто пользуясь одному ему известной магией — следов швов вообще не оставалось. — И к этому ты стремился? — голос девушки был полон презрения. Она ещё раз окинула взглядом квартиру, дёрнув губой и брезгливо поморщив нос. — Матушка Фригг! — парень вскочил, резко обернувшись. Пальто с нитью и иглой упали на пол. — Всего лишь История, но спасибо. — она съязвила, насмешливо скривив улыбку. — И после такого существования… — девушка небольшим жестом головы и руки показала на апартаменты. — … совесть не мучает? Его секундный испуг сменился в тот же миг, стоило ему увидеть, кто именно к нему подкрался. Так бесшумно могут подходить лишь немногие: беда, кошки и Она. Парень раздраженно выдохнул и, не обращая внимания на гостью, поднял пальто: — И тебе доброй ночи. А вообще, я тебя написал, поимей уважение к создателю и не пугай хотя бы. — он поднял валяющуюся на полу вешалку и повесил на неё пальто. — Имела я тебя и уважение к тебе. — из слов девушки можно было выжимать, фасовать по баночкам и продавать яд чистой ненависти. За это время она не сдвинулась с места, но взгляд непрерывно следил за ним. — Не ты написал меня, а он. — она сделала сильное ударение на последнем слове. Парень вздохнул. На этот раз не с облегчением или злостью, а с печалью: — Старая песня… Девушка внезапно достала меч, будто из воздуха и направила на парня. Казалось, это действие было неожиданностью не только для него, но и для неё. Оружие было черным, двигалось и полыхало словно огонь, хотя и не давало тепла. Одного взгляда ведающего хватило бы, чтобы сказать: — Тень сумеречного меча Суртура? И что ты собралась с ним делать? Сунуть мне это перо под ребро? Лучше сядь и допиши себе совесть. — парень фыркнул и убрал в карман нить с иглой. Взгляд девушки стал серьезнее и меч она не опустила. Даже не смотря на его тяжесть, её рука не тряслась. — Ладно! — он вскинул руки в резком жесте. В его взгляде так же читалось раздражение. По правде говоря, единственное что он хотел, это убраться из этой, некогда любимой, квартиры, теперь больше похожей на наркопритон, и отдохнуть. По-настоящему отдохнуть. Ему не было дела ни до этой девушки, что непонятно откуда взялась, хотя в прошлую их встречу он был уверен, что они всё решили, ни до меча, который она тоже, одному Одину ведомо, откуда раздобыла — он считался сгинувшим навечно. Саднящие ноги, раны, что только затягивались, и общая усталость давили на него и без помощи этой девушки. — Каюсь! Забыл написать продолжение. Мне извиниться? — Ты знаешь — извинения принимаю только от стоящего на коленях. — она невозмутимо повела бровью, будто это само собой разумеющееся, как одно из правил этикета, вроде улыбки при встрече. Парень насмешливо фыркнул. Перед кем, но перед Ней на колени он никогда не встанет. Тем более, что, как она сказала, не он написал её историю, значит и извиняться должен не он: — Как по-царски. Кровь Хэлы заиграла, или по мелкому соскучилась? — Не смей упоминать его! — холодный тон в миг сменился раскаленной злостью. Она сделала шаг, сократив расстояние между мечем и его шеей. — Его это кого? Себя? — он с вызовом вскинул подбородок. — Мы оба часть одной истории. — И ты — худшая часть. Именно ты не должен был остаться. Не должен был занимать его место. — девушка говорила сквозь зубы, изо всех сил сдерживая порыв убить его на этом самом месте. — Оставался бы сорокой, никто бы ничего против не имел. Заметив нерешимость девушки, он ухмыльнулся про себя. «Значит нужен ей. Не убьет. Снова не сможет.» — Как сложилось, так сложилось. Это была не моя вина. Я просто должен был это сделать. Ранее бледное лицо, с которым она вошла в квартиру, начало краснеть от приливающей крови. Наглец! Должен был?! Обычный убийца! — У тебя цель такая — лишить всех хороших людей и богов жизни? Кого дальше убьешь? Бальдра? — она сделала ещё один шаг, приставив ледяное лезвие к его шее, но вопреки ожиданиям, он не сдвинулся, раздражая её ещё больше. С приставленным к горлу лезвием меча, парень вёл себя так, будто они просто разговаривали. Его голос не превышал тона обычной беседы. — А может тебя для начала? Для моей же истории, ты причиняешь мне слишком много беспокойства и неудобств. Девушка кратко посмеялась над его словами отведя взгляд и облизав пересохшие губы: — Ну конечно! Легче убить чем принести свои извинения. — Ты хочешь, чтобы я извинился? За что? — А ты будто сам не знаешь. За то, что убил моего лучшего друга и украл его жизнь! — её глаза заблестели, а голос предательски дрогнул, как и рука с мечем, чуть не порезав его кожу. В черных глазах злость смешалась с печалью, а взгляд на миг открыл крайнее одиночество. Встретившись с ним, парень растерял свою гордость. Он понимал, но… — Мои извинения вернут его тебе? Что будет если я скажу, что сожалею? Что это изменит?! — он вдруг рвано выдохнул, но голос его не дрогнул. Она прищурила глаза, снова грозно и требовательно на него посмотрев: — А кто сказал, что извинения должны быть только словами? — она выгнула бровь. — Ты думаешь, я не знаю, что ты умеешь? Думаешь, я не захочу этим воспользоваться? Парень глубоко вдохнул и посмотрел вверх, надеясь увидеть небо, но получил лишь потолок, да и тот в саже. «Когда же кончится это кошмар…» — Ты думаешь, я сам не живу, представляя каждый день, что делал бы он, не укради я его жизнь? Я не могу это исправить! Никто не сможет, как ты ни старайся… Повисла тяжелая тишина. Она давила на них обоих, заставляя чувствовать себя ничтожными, ничем и никем в этом мире, а ведь они оба таковыми не были. «Не исправить». Фраза нависла над каждым из них, с единой лишь разницей, что у девушки ещё была надежда. Она первой опустила взгляд, синхронно с мечем. Резкое движение заставило волосы парня колыхнуться от потока воздуха, как и её длинное зеленое платье. Парень грустно посмотрел на свою гостью. Он знает, что виноват. Знает, что это был худший поступок в его жизни. И так же знает, что не мог иначе. Но малыша не воскресить. Никогда. Он поднял руку, чтобы положить её на плече девушке, но та резко дернулась, развернув меч и протянув ему, чуть ли не воткнув рукоятью в грудь. Парень непонимающе посмотрел на клинок, затем на девушку. Вряд ли она проделала такой путь, чтобы вручить такое опасное оружие ему: — Что ты… — Напиши его историю. Рядом с моей. — хотя голос и звучал твердо, делая фразу больше похожей на приказ, глаза выражали мольбу. Последние крупицы её надежды держались на этом мече, способном написать любую историю, и на единственном, кто мог написать её, к сожалению, на том, кто является убийцей её лучшего и единственного друга. — Сделай это, и я от тебя отстану. Парень на время потерял дар речи. До чего же упрямая! — Ты же понимаешь, что не все так просто, да? Я не могу создать ещё одного Локи, просто потому что тебе так хочется! — он прикрикнул, желая разбудить в ней разум. Тщетно. Она твердо смотрела ему в глаза, не желая отступать и сильнее ткнула его рукояткой, чуть не загнав её между ребер. — Ты вроде как бог историй! Придумай что-нибудь! Ведь этим ты и занимаешься. Постоянно строишь стратегию чтобы выжить… — она говорила быстро, будто старалась успеть высказать всё это до того, как он оттолкнет её и перестанет слушать, но Локи слушал. — Сейчас у тебя появился способ искупить свою вину, так воспользуйся им! Или ты хочешь, чтобы я всю жизнь тебя преследовала, как и он? «Преследовала, как он.» Парня окатило холодом, а по спине пробежали мурашки. Перед глазами снова появился образ кричащего десятилетнего мальчика. «Я то зло, что никогда не будет прощено!» С этой ужасной ночи прошли годы. Он давно стёр все плохие воспоминания о старом Короле Локи, заменив их новыми, хорошими. Всеотец, да парень построил целую новую личность, чтобы похоронить это прошлое. Вот только бог обмана навсегда останется богом обмана, сколько правды не говори, а прошлое останется прошлым, какое светлое будущее ты не строй поверх. Парень усилием воли поборол дрожь в руках, что появилась после внезапных воспоминаний. Давно ему так плохо не было. Возможно это из-за усталости, а может… он снова вспомнил как это — надеяться. Локи вздохнул и всё-таки взял сумеречник из рук девушки. Его голос был спокойным и печальным. Это похоже было на чувство, когда объясняешь близким погибшего о его смерти, а они не верят, думают, что это розыгрыш, но ты ведь знаешь, что это не так, потому что сам видел, однако их надежда заразна, и ты сам невольно проникаешься ею, а затем ночью на душе скребут тигры, заново разрывая твою душу на части, заставляя вновь переживать горечь утраты. — Это убьёт меня, Леах. А его не вернёт. Никто никогда не сможет написать самого себя. Таковы правила. Я уже говорил тебе — я единственное, что от него осталось. Или это, или ничего. — Локи с надеждой посмотрел на девушку. Ему самому до смерти надоела эта ситуация. Иногда хочется всё вернуть назад или спрыгнуть с радужного моста, но первый вариант нереален, а во втором получится, что малыш умер зря. И в итоге единственным верным путем остается идти прямо. — Ты можешь перестать меня «преследовать» и просто остаться. Леах долго всматривалась в глаза Локи, пытаясь в них найти хоть каплю лжи. Лжи, что для неё станет надеждой на возвращение старого, слишком старого прошлого. Прошёл не один год с тех пор как она нашла способ вернуться назад, идя к цели гонимая лишь этими воспоминаниями, надеждой и вопросами. Почему? Зачем? За что? Она несколько раз моргнула и только сейчас поняла, что плачет. «Нельзя», «Не вернуть». Весь путь её был проделан зря. С таким же успехом можно было остаться там, до начала времен, и умереть. Результат один и тот же. Пустота и осколки вместо души. Вся усталость, что скопилась за эти века, разом навалилась на девушку. «Никто никогда не вернёт». Леах медленно села на пол, закрыв лицо ладонями: — Я… Я не верю. Не хочу. Локи положил меч на диван и присел рядом, обняв её за плечи. Он не был уверен, что не получит за это в морду, но в любом случае это меньшее, что он мог сделать для Леах. Тот Локи, как и его убийца, давно прошли, стали частью истории, будь она тысячу раз проклята, но боль, боль и чувство утраты чего-то важного остались до сих пор, как старый шрам, слишком глубокий, чтобы когда-нибудь зажить до конца. Откуда бы не сбежала Леах, после того как малыш попросил Хэлу уберечь её, она чувствовала то же самое. Возможно даже сильнее, потому что Локи смирился, а она нет. Он погладил плечи девушки: — Прости, что у меня нет для тебя другой правды… Девушка дрожала ни то от усталости и горя, ни то от глубокого отчаяния, внезапно заполнившего почти всю её, оставляя место лишь для ненависти. Ненависти к миру за то, что она проделала такой путь и многим пожертвовала, но в итоге не получила взамен того, к чему шла, к судьбе за то, что та с ней так обошлась, к себе самой за детскую наивность, к тому Локи, за то, что он её оставил и ушёл не попрощавшись и так ничего не объяснив… Девушка тихо всхлипнула и зажала рот рукой, посмотрев в глаза обнявшего её Локи. Они были те же, ярко зелёные, что и у её Локи, но всё равно другие. Он весь был одновременно и им, и не им. Это было сравни просмотру старого альбома с его фотографиями, которого у неё никогда не было. Это ещё сильнее разбивало её на части, и она согнулась пополам, молча заливаясь слезами, и лишь подёргивание плеч выдавало это. Он всё, что у неё осталось от старого друга. Ничего больше нет, кроме её собственной недописанной истории и воспоминаний. Может и стоило идти дальше, найти свою следующую историю, но от чего-то ей казалось, что эта ещё не кончена. Да и Леах этого совсем не хотела. Пусть это не он, но они все часть одного рассказа. А если рассказывать его кусками, несвязно, в разброс, это будет не история. Она потеряла счет времени, когда поглубже вдохнув, наконец-то выпрямилась. Дыхание всё ещё было неровным, а слезы на щеках не высохли, но она заставила себя слабо улыбнуться. — А ведь соври ты мне, у тебя бы этих правд было бы несколько. Парень посмотрел в ответ в глаза Леах, в которых увидел отражение своей боли, что, как он был уверен, давно удалось похоронить. Он задумался о том, что она увидела в его глазах и, не подозревая этого, прокрутил в голове те же мысли, что пронеслись в голове девушки. Локи обнял Леах покрепче, не встретив сопротивления и прикрыл глаза. Успокаивать словами было глупо, так что он просто разделил с Леах свое смирение, лишь на то время, что обнимал её, пока они были одним целым в своей скорби, чтобы помочь ей побороть бурю её чувств. Но вышло так, что эта буря всколыхнула старый грунт, под которым было погребено прошлое самого Локи. Что-то внутри истошно завопило от тоски и отчаяния, разбивая вдребезги хрупкое спокойствие бога, и Локи зажмурился, зарывшись в её черные волосы и стараясь прогнать наваждение. Когда Леах выпрямилась и отдалилась, он смотрел на неё растерянно и печально: — У тебя их было бы несколько. А у меня всё равно только одна. Улыбка девушки спала. Она потупила взгляд и отвела его вниз, на свои ладони, высматривая что-то на пальцах, которыми нервно и беспрерывно двигала. Как бы глупо не звучало, но ей это помогало успокоиться. — И в этом есть твоё проклятие… Думаю, ты достаточно наказан. — Локи тоже опустил глаза. Да, он наказан. Сурово, но, видимо, такова была цена. Чек выдан не тому, да особого значения это не имеет, ведь именно он совершил чужую ошибку. Он, а не кто-то другой. Другой Локи, другая история, прошлое, будущее, оно никогда его не отпустит. История Локи не меняется, меняется только оболочка, а не он сам. Он тонет во тьме собственных поступков и чем дальше, тем сложнее сделать вдох. И он лицом к лицу с этой тьмой совершенно один. Девушка тянула паузу, обдумывая следующую фразу. Она понимала, что какая-то её часть никогда с этим не смирится. Эта часть будет ненавидеть его, вопить и кричать в худшие дни её жизни. Но не сейчас. — Однако тебе не нужно нести его одному. Локи поднял глаза на девушку, сидящую перед ним. Девушку, которая регулярно изводила его в кошмарах, как и эхо того последнего крика. Она не простила его и никогда не простит, но готова позволить ему простить самого себя.