Ты сошёл с ума, Спикер...

Теперь, когда бешеная скачка сквозь многоцветье Островов сменилась почти прогулочным шагом, Люсьен смог осмотреться внимательнее. И чем больше он вглядывался в Деменцию, тем глубже она пробиралась в его душу, осыпаясь яркой пыльцой поверх выжженного сожалениями рассудка. Сошёл с ума? Нет, однозначно нет! Просто он утомился и ему чудится… разное. — Как в лесу болотистом Тёмный Я-ащер сидит… и в гнездо родимое с горечью гля-адит, — донеслось до него негромкое пение, и Лашанс вскинул голову, пытаясь найти взглядом ту, что пела эту песню много лет назад. — Что не так? — поинтересовался Терес, глядя на то, как оживился Люсьен. — Это Очива, ты слышишь? Она поёт, — выдохнул Лашанс, продолжая напряжённо вглядываться в сумрак, расцвеченный яркими огоньками растущих на деревьях грибов. — Я ничего не слышу, брат, — покачал головой Терес, отводя взгляд от лица Люсьена. — Что она поёт тебе? — Она поёт о Тёмном Ящере, который так хотел, чтобы его дети пошли по его стопам, что охлаждал заклинаниями кладку, чтобы они вылупились в нужное время. Знаешь, когда они с Тейнавой были ещё совсем молодыми ящерками, мы объездили весь Сиродил. Я тренировал их, давал им простые задания, проверял их выучку. Они не закончили своё обучение, их наставник в Чернотопье умер во время выполнения контракта, так что мне пришлось взять эту роль на себя, — Люсьен задумчиво улыбнулся, падая в яркие и тёплые воспоминания, как иные падают в пропасть. — Мы останавливались в пещерах, разбивали лагерь в укромных лесных полянах, и обязательно кто-то из нас оставался дежурить у костра. Очива когда-то спросила… … — Чем тебе так нравятся длинные волосы, Спикер? Разве это удобно? — Костёр отбрасывал блики на её лицо, подсвечивая светлые чешуйки и смазывая в ночном мраке тёмные, выделяя резкие черты. — Это привычка, ящерка моя, не более, — улыбнулся ей Лашанс, не открывая глаза. — Если собирать их, то никаких неудобств. А когда я был младше, то мог долго любоваться на длинные волосы своего наставника и мечтать, что однажды у меня тоже такие будут. Моя юность прошла вместе с этими мечтами, а привычка осталась. Тейнава насмешливо хмыкнул, укрывшись с головой плащом, служившим ему одеялом, а Очива подсела ближе к Люсьену и, осмелев, потянула из его волос чёрную ленту с говорящими инициалами «VV». — В нашей общине вос-спитывали заплутавшее мерийс-ское дитя, и я видела, как кормилицы заплетали ему волосы. Позволь мне, С-спикер? Люсьен не возражал, утомлённый долгим дневным переходом и изматывающими тренировками. Очива провела по его волосам гребнем, разделила их на пряди и принялась заплетать мудрёную косу. Через несколько минут в треск костра вплёлся её голос, дополняя звуки ночного леса несложной мелодией. — Как в лесу болотистом Тёмный Я-ащер сидит… и в гнездо родимое с горечью гля-адит. Пусть Секунда с Массером сменятся поско-орей, чтобы стали ящерки слугами те-еней. Холодом, морозом ли време-ечко продлить, чтоб смогли родимые Ситису слу-ужить. А когда закатится месяц в Пусто-оте…вылупятся ящерки во Втором Зерне… … Люсьен умолк, слишком глубоко погрузившись в воспоминания, ладонь его бессознательно потянулась к волосам, и с изумлением он ощутил под пальцами туго заплетённую мелкую косичку, уходящую в собранный хвост. — Вырастут, потя-янутся, поклонятся Тьме. Ну, а ты, наставник мой, помни обо мне, — вполне отчётливо прозвучало окончание песни с ближайшего поваленного дерева, густо заросшего светящимися грибами. — Насколько ж глубоко твоё безумие, Спикер, что порождает такие живые мороки, — пробормотал Терес, наблюдая за Очивой, которая поднялась с древесного ствола и, не приминая травы, подошла к Тенегриву. Люсьен молча спешился, протянул ладонь, чтобы коснуться аргонианки, и магия Островов, питаясь его силами, его рассудком, сделала эту иллюзию почти реальной. — Нам пора, Спикер. Я покажу тебе наш новый дом, он тебе понравитс-ся, — ласково произнесла она, и Лашанс, не глядя больше на Тереса, пошёл следом за ней к воротам Крусибла.