In the dark

- Ты выглядишь грустной сегодня, - говорит она. - Вы с папой опять поругались? Анак Захард вздрагивает, но быстро возвращает улыбку на лицо, тянется обнять её, и девочке в этих объятиях так спокойно и тепло, что она почти растекается в руках матери. Анак баюкает её, как будто она совсем-совсем малышка, гладит по волосам. От мамы пахнет чем-то свежим, будто от студёной воды в жаркий день, и ещё домашней едой, которую она никогда не готовила. Девочка проваливается в приятную полудрёму, обняв мать и положив голову ей на плечо. Неизвестно через сколько, но тепло сменяется настоящим жаром, а вокруг громко трещит дерево. "Пожар", - понимает девочка и испуганно вскидывает голову. Их дом горит, почему-то чувствуется мерзкий запах горелого мяса, но Анак не выпускает её из рук, и у девочки проскальзывает мысль: они убегут отсюда, вместе. Только нужно найти папу, и всё будет хорошо. - Я не ругалась с папой, - среди треска огня голос матери слышен неожиданно чётко. - Папа уже умер, а с мёртвыми нельзя поругаться даже если очень хочется. Слышишь, моя маленькая принцесса? Девочка вздрагивает, как от удара, но Анак всё ещё нежно обнимает её. Нежно, но сильно, понимает девочка. Не вырваться. - Мама? - растерянно тянет она, но Анак всё так же баюкает её. Огонь подбирается к ним всё ближе, и ещё слышны чьи-то медленные шаги за спиной. Девочка чувствует, что против воли погружается в полудрёму. - Тише, моя принцесса, тише, - почти мурлычет Анак. - Я ведь уже умерла, как и папа. Осталась только ты. - Мама? В голосе девочки непонимание, по её телу пробегает дрожь, когда она осознаёт происходящее. Пытаясь вырваться из объятий матери, она случайно заглядывает ей в лицо, и застывает. Куски кожи слезли, оголяя обугленные мышцы, кое-где проглядывалась кость. - Неужели моя принцесса испугалась? - тянет Анак так же ласково, как и прежде, и от этого в глазах девочки встают слёзы. - Скоро всё закончится, милая. Просто прими свою судьбу. Покорись воле нашего короля. Извернувшись в руках матери, она так и застывает, крепко вцепившись в чужие плечи. Этот ублюдок, который пришёл их убить... Ло По Биа Рен тоже был здесь - без идиотского костюма барана, в своём настоящем теле. И он не спеша подходил к ним, издевательски громко рассуждая, какому из его многочисленных шинхео понравится маленькая ящерка. - Мама, - поворачивается девочка, уже не видя изуродованного лица из-за слёз, - отпусти меня, пожалуйста. Я... я не хочу умирать. - Я тоже не хотела, - ласково говорит Анак. Рен останавливается у неё за спиной. - Ты меня ненавидишь? - тихо спрашивает девочка. - Конечно, она тебя любит, - влезает Ло По Биа Рен в знакомой издевательской манере. - Любит настолько сильно, что не в силах отпустить, даже умерев. Спину прошибает резкой болью, и когда девочка скашивает глаза вниз, она замечает торчащий из её живота огромный коготь. По приказу Рена шинхео проворачивает коготь, разрывая всё, что было внутри маленького тела. Она запоздало пытается закричать, но из горла вырывается только сипение. Из уголка рта заструилась кровь, быстро набирающаяся в горле, и скоро девочка выхаркивает её прямо на ханбок матери. Треск пожара, тихая колыбельная, издевательский смех и собственное предсмертное сипение сводили с ума. Анак резко села в постели, тяжело дыша. Рот был раскрыт от недавнего крика - она звала мать, пока не проснулась. В глазах стояли слёзы, и Избранная зло утёрла их кулаком, что совсем не помогло от них избавиться. Анак уткнулась лицом в колени, обняв их, и тихонько заскулила. Она всё ещё ужасно тосковала по матери, как бы ни храбрилась на людях, никак не в силах отпустить воспоминания ни о счастливых и беззаботных днях, ни о том дне, когда от пепла фальшивое небо стало серым, ни о дне подводной рыбалки, где она встретилась лицом к лицу с убийцей матери и позорно проиграла. Он сломал ей несколько рёбер и пробил насквозь лёгкое, и выжила она только благодаря чуду по имени Ха Юри Захард. Выжила, чтобы потерять последнее материальное напоминание о матери - Зелёный Апрель. Погрузившись в воспоминания, Анак не сразу отреагировала на стук в дверь - аккуратный и даже какой-то робкий. Избранная вспомнила, что проснулась с криком, и невольно повела плечами, разгоняя мурашки. Она не хотела никому мешать - и, тем более, позориться, показывая слабость. Кошмары преследовали её и раньше, но сначала она справлялась с ними сама, часто жертвуя часами сна, потом, когда начала вверять команде свою жизнь, с ней нередко сидел Ли Су, и рядом с ним было странно тепло и уютно, а призраки прошлого не тревожили вплоть до нескольких дней. Именно поэтому сейчас показалось логичным, что лидер её команды, руководствуясь каким-то шестым чувством ("Материнским", - издевательски бросала Андросси), поспешил к ней после криков, ставших почти привычными. Его комната была довольно близко - скауту услышать не составит труда даже сквозь пелену сна. Именно поэтому Анак открыла дверь сразу, без задней мысли, даже не подняв виноватого взгляда от пола и сразу забормотав: - Знаю, давно их не было... Не хотела мешать отдыху, Ли Су. Лидер её команды необычно долго для себя хранил молчание и совсем не шевелился, только дышал странно поверхностно, и Анак наконец подняла глаза, чтобы столкнуться взглядами с чужими синими, блестящими даже без света. Избранная замерла, напрягшись, торопливо, на одних инстинктах укрепляя тело шинсу. - Я услышал крик, - пояснил Кун Ран, но в его голосе была странная для такого самоуверенного засранца робость. - Пусть открывать дверь вот так - глупость... Анак почувствовала, как растерянность быстро уступает место гневу, и была этому рада. Как будто она сама не поняла, что сглупила, - вот только весь этаж гостиницы для Избранных принадлежал их командам, и никого из посторонних здесь быть просто не могло - лидеры не скупились, когда дело касалось безопасности. Только когда она раскрыла рот, чтобы высказать всё что думает о несносном мальчишке, из горла вышел только полузадушенный всхлип, а ярость исчезла так же быстро, как и появилась, погребённая волной тоски и одиночества. Вот ведь позор. И перед кем? Кун Ран сделал шаг к ней, выглядя странно обеспокоенно для самодовольного мальчишки с завышенным эго, каким его запомнила Анак с их неразрешившихся драк ещё во времена далёкой Битвы при Мастерской. Сама Избранная отступила на шаг, в спасительную темноту комнаты, но дверь не захлопнула, перестав накапливать шинсу в теле. Ран остановился в нерешительности. - Извини, я... Я пришёл не затем, чтобы поучать тебя, - сказал он, и что-то в его голосе дало Анак понять, что он искренен. - Ты... в порядке? - Да, - глухо ответила она, с силой утерев предательскую слезу с щеки. - Конечно. Что со мной может быть не в порядке? - Я серьёзно, - нахмурился Ран. - Ты ведь видишь кошмары? Мне... тоже они снились. Раньше. Они прошли, когда старший братец Баам оставался со мной, пока я не засыпал. Анак выгнула бровь, только сейчас отметив, что она сжимала ручку двери так сильно, что костяшки побелели. Чудо, что не раздавила её. Она отпустила ту, вместо этого с силой обняв себя за плечи. - Это ведь... очень личное, - резко начала она, проглотив и всхлип, и колкость. - Зачем ты мне это рассказываешь? - Я... хочу помочь, - едва слышно и после долгой паузы произнёс Кун, отведя взгляд в пол. Анак почувствовала, как у неё непроизвольно распахнулись глаза, а брови поползли вверх. Конечно, она уже почти не таила зла за те две нелепые ничьи, и их команды давно объединились, чтобы вместе покорять Башню, но это заявление всё равно было слишком неожиданным и даже быстрым. Пары лет сотрудничества и негласного соперничества при полном отсутствии личных бесед было недостаточно, чтобы Анак слепо доверилась одному из семьи Кун. Видимо, Ран, наконец поднявший глаза, различил сомнение на её лице. - Это выглядит странно, я знаю, но меня научили, что нужно заботиться о своих товаришах. Я не такой манипулятор, как мой брат, да и мы ведь сейчас союзники. У меня правда нет других целей, ящерка. Анак сама не поняла, что заставило её поверить: решительное выражение лица, голос, в котором была только всё та же странная робость пополам с решимостью или последнее обращение, но она выдохнула и медленно, будто неохотно, раскрыла дверь шире, пропустив ночного гостя в комнату. - У меня имя есть, - запоздало огрызнулась она, но больше по привычке, без обычного запала. - Ты теперь собираешься сидеть со мной, пока я не засну? Ран выглядел почти смущёным и определённо растерянным. Анак, прикрыв дверь, склонила голову на бок, с подозрением щурясь. - Честно говоря, я не думал, что ты действительно позволишь себе помочь, - всё же признался он, когда Избранная, проходя мимо него к кровати, слабо поддела его локтём. Анак удивилась тому, что он даже не попытался защититься. Кажется, в таком случае говорят, что человек ей доверяет. - Но я действительно могу сделать так. И уйду, когда ты заснёшь. Пойдёт? - Ага, - на автомате согласилась Анак, приглашающе похлопав по месту рядом с собой, после чего нахмурилась, замявшись, и с протяжным вздохом упала спиной на кровать. Ран, подошедший к кровати, навис над ней с немым вопросом, но Избранная упорно смотрела в потолок. - Наверное о таком просить будет слишком, особенно тебя... - Что значит "особенно меня"? - вполголоса возмутился Кун, наконец забравшись на кровать. Анак повернулась на бок, что-то неразборчиво пробубнив в подушку. Ран подполз ближе. - Я тебя не понял. - Я пожалею об этом, - сказала она раздражённо, но не на Рана - на себя. Анак вздохнула, будто готовясь совершить самую большую глупость в этом мире. - Ты... - начала она, но осеклась, отведя взгляд. Только через минуту, которую Ран ждал терпеливо и молча, она резко села и выпалила на одном дыхании, впившись в него взглядом, - Ты можешь меня обнимать, пока я не засну? Кун заторможенно моргнул. Пока он собирался с мыслями, непростительно медленно, Избранная уже отвернулась от него и поджала колени к груди. Для Рана это было слишком быстро. Слишком искренне. Слишком беззащитно для самоуверенной и язвительной полукровки Захард. Он был готов отреагировать на любую мелочь в бою, но совершенно не ожидал, что кто-то раскроется ему так просто. В голове промелькнуло: "Сколько же она страдала в одиночестве?" - Я же говорила, что это слишком, - пробубнила Анак - Забудь. Просто посиди рядом. Хотя, знаешь, можешь даже уйти. Я буду в порядке. Что со мной вообще может быть не так. Подумаешь, сна испугалась. Ещё скажешь, что я совсем избалованная... Чёрт, просто забудь. Я спать. Анак переползла на подушку, так и не повернувшись к затихшему собеседнику, подтянула колени к груди и честно постаралась сдержать слёзы. Плечи дрожали. Не из-за того, что было обидно, хотя и это сыграло свою роль, но и из-за так и не вырвашегося "избалованная, как принцесса", что снова напомнило сначала о матери, потом об обезображенном лице из сна. Давно она не чувствовала себя настолько открытой и искренней, давно не реагировала на сны так остро. Ничего, она сейчас прорыдается и завтра будет ворчать, как и всегда. Всё в порядке. Конечно, с ней всегда всё в порядке. От необычно долгих и тяжёлых размышлений её отвлекло ощущение прогнувшейся под чужим весом кровати в непосредственной близости от неё. "А, - запоздало сообразила Избранная, - он же не ушёл". Она сжалась в клубок, будто пытаясь защититься, поэтому не оказалась готова ни к тому, что Ран ляжет совсем близко, почти отдавив ей хвост, ни к тому что он действительно перекинет через неё руку, неуверенно обняв. Это не было похоже на объятия Ли Су, но всё равно стало немного легче дышать. К щекам почему-то прилила кровь. - Ты сама попросила, - совершенно не кстати прошептал Ран куда-то в её затылок, повысив градус неловкости. - Я знаю, - раздражённо прошипела Анак в ответ, позволив себе расслабиться. Кун, почувствовав это, обнял её чуть крепче, практически прижав к себе. Так они и лежали, Анак не знала сколько, но дыхание Рана довольно быстро выровнялось, оповещая, что тот заснул. За окном всё ещё светились звёзды-лампы, но небо определённо становилось светлее. Избранная расфокусированно смотрела на них, пока по телу разливалось приятное тепло. - И кто это собирался сидеть со мной, пока я не засну? - прошептала она в пустоту без тени обычного раздражения. Дышалось почти легко. Губы растянулись в слабой улыбке. Анак аккуратно, стараясь не потревожить спящего, повернулась к нему. Ран только нахмурился на несколько секунд, но вскоре вновь безмятежно засопел. В груди Анак разливалось тепло и что-то странно похожее на нежность. "Ночь странно на меня влияет, - рассеянно подумала Избранная. - И кошмары. Кошмары ещё хуже". Расфокусированно рассматривая лицо Рана, Анак аккуратно обняла его в ответ, готовясь в случае чего отдёрнуть руки. Но Кун только выдохнул чуть тяжелее, чем должен был, и крепко сжал её в объятиях. Никакого дискомфорта не было - всё происходщее казалось до странного правильным. Анак чувствовала, что была именно там, где должна быть. Проваливаясь в спокойный и лёгкий сон, она не думала о том, что утром старший из Кунов потеряет своего братца, а Ли Су будет обеспокоен её поздним подъёмом настолько, что не побоится ввалиться в её комнату с взовлнованными воплями, и что нужно будет ещё в полусне объяснять, почему она спала в обнимку с Раном. О том, что между ними что-то изменится уже на следующий день, она тоже не подозревала.