countless colors

Удар ногой в рёбра заставил Луче запнуться на чтении. — Что случилось? — спросил Реборн, мгновенно насторожившись. По крайней мере, его рука не взлетела к оружию, как случилось несколько недель назад, когда их нерождённая дочь пнулась впервые. Луче улыбнулась и протянула Реборну книгу, которую до этого читала вслух. — Думаю, наша принцесса сейчас хочет услышать голос своего папы. Как будто соглашаясь с ней, в животе вновь ощутился лёгкий толчок. Если бы кто-то сказал ей, что мысль о чтении книги сказок вслух заставит величайшего в мире киллера почувствовать себя настолько неловко, Луче, вероятно, поверила бы, но она никогда бы не подумала, что действительно увидит это на его лице, как сейчас. — Я не любитель сказок, Луче. Она чуть наклонила голову: — Да? Но ты сам будто из сказки, Реборн. При этих словах он скептически посмотрел на неё. — Возможно, в роли антагониста. Так как мысль о нём как о драконе, охраняющем башню с принцессой, которая довольно подозрительно напоминала их ещё не родившуюся дочь и была надёжно убаюкана, со всей свирепостью отца, глубоко одержимого защитой своего ребёнка, казалась весьма забавной, Луче была очень склонна не согласиться. — Хочешь послушать сказку про своего папу? — спросила она у живота, взяв Реборна за руку и приложив её к тому месту, куда последний раз пришёлся удар. Реборн уже открыл рот, но замолчал, когда ребёнок пнул его. Поскольку дочь была согласна, а отец не собирался возражать, Луче начала. — Хорошо. Давным-давно жила-была принцесса по имени Луче. Реборн слегка ухмыльнулся, когда она так себя назвала, но как кто-то, кто в основном и был принцессой — из мафиозной семьи, конечно, но всё же — принцесса Луче не была полностью неправа в этом титуле. — И она, как и все женщины в её семье, унаследовала Взор. Это было нечто, что позволяло ей, её матери и бабушке видеть будущее — то, что мог делать не каждый. Не разрывая контакта с животом, Реборн тихо сел рядом. — Это был и дар, и проклятие, — прошептала Луче. Потому что так оно и было. Этот Взор позволял Джилио Неро защищать себя, но он также сводил их с ума. Как можно назвать такую женщину, как она, как каждую женщину семьи Джилио Неро, если не сумасшедшей? — Итак, принцесса не была в башне, но ей всегда казалось, что она заперта в одной из них — далеко от всех, так высоко, что она постоянно чувствовала себя одинокой. Она видела не всё, но гораздо больше, чем обычный человек. Некоторые говорили, что страх перед неизвестным присущ всем. Но в тех, кто обладал душой искателя приключений, неизвестность была вызовом, порождающим возбуждение и страсть. — Для тех, кто знал, она всегда была либо чудовищем, либо принцессой. Чёрное или белое, и больше ничего. Этот Взор погасил все шансы на возбуждение и страсть в Луче, точно так же, как и во всех женщинах Джилио Неро до неё. Он изолировал их так, что, даже находясь в толпе людей, они оставались на расстоянии. — Однако всё изменилось, когда принцесса увидела ужасное видение. В отличие от шести других из семи избранных, Луче была встречена видениями гибели Джилио Неро. Под угрозой окровавленных залов замка, в котором она выросла, и мёртвых тел тех, о ком она заботилась, у Луче не было выбора, кроме как выбрать единственный путь, который, как та видела, не приведёт к результату, которому она не могла позволить появиться — и это было согласие следовать указаниям человека в железной шляпе. — Она встретила ещё шестерых — гордые, сильные души, все талантливые в своём деле. Фонг, спокойный сердцем, хотя его кулаки и могли вызвать ураган. Верде, чей интеллект был столь же ярким, сколько вспышка молнии в темноте ночи. Скалл, чья сила принесла ему титул Бессмертного в мире, где только смерть была неизбежна. Лар, твёрдая, непоколебимая и гордая. Вайпер, мастер магии. И Реборн. Встретила бы она когда-нибудь такого мужчину в своей башне? Встретила бы она кого-нибудь из них, стала бы ближе к ним, как это случилось в конце концов в её башне, которую так тщательно охраняла Джилио Неро? Нет. — И тот, у кого душа, как солнце, — тихо сказала Луче, потому что он и правда был для неё как солнце, а не только из-за пламени. Потому что она не могла его не заметить, потому что его присутствие нельзя было игнорировать, потому что он освещал её взгляд. — Сказал ей в самый неподходящий момент, что если и существует такая вещь, как судьба, то его судьба — разрушить любой предначертанный путь, который ему не нравится. Когда она стала заботиться о них, когда рассказала им о том, почему она, следующая глава Джилио Неро, оказалась здесь, вместо того, чтобы вернуться к своей семье, когда она наконец сорвалась и выпалила то, что доверила только нынешнему боссу Джилио Неро, то, что над её головой нависла тень и она боится, что, избегая предопределённого пути, за ней наблюдают, как за кроликом, на которого охотятся, Реборн просто снял куртку и накинул ей на плечи, прежде чем сказать всё это. Такими элементарными словами, которые можно было истолковать как высокомерие, он каким-то образом разрушил проклятие, нависшее над головой Луче, страх, что она была всего лишь принцессой или монстром, марионеткой судьбы, отчаявшейся на пути, по которому её тащили. Реборн научил Луче надеяться, тогда как с самого рождения Взор научил её сдаваться, не желать, обходиться. Он научил её желать. — И точно так же солнечный рыцарь вытащил принцессу из башни, показав ей радугу вместо той однотонности, которую она знала. Реборн фыркнул. Луче улыбнулась тому, каким милым он был, и погладила живот. — И я полагаю, они жили долго и счастливо? — спросил он хриплым от смущения голосом. — Мы работаем над этим, — ответила она. — Но прямо сейчас, думаю, делаем очень хороший прогресс.

***

Дождь был сильным, будто сами небеса оплакивали потерю Луче. — Я же говорил тебе, Луче — сказал он, обращаясь к мраморному надгробию. Его голос звучал по-детски, благодаря проклятию, которое подействовало на них и в итоге забрало её. — Я же говорил тебе, что не люблю сказки. В конце концов он ничего не смог сделать с проклятием и гробница перед ним была доказательством его беспомощности.