Часть 1
24 июля 2020 г. в 14:08
Я обычно сам не замечаю, как отключаюсь от мира и ныряю в собственные мысли. Чаще всего - о ней. Что делать: три года что угодно сделают привычкой. Возвращаюсь ко дню, когда мы встретились, думаю о том, как бы все повернулось, не будь она моей учительницей. Живи она, скажем, в соседнем доме. Или что было бы, если бы мы просто столкнулись в библиотеке. Или на улице.
Если б мы влюбились...
Хорош.
Вернемся к реальности.
Кумико. Мы дружим уже два года. Наверное, так лучше - во всяком случае, на настоящий момент. Мне все же удалось просочиться в ее жизнь. После выпускного я сообщил, что собираюсь уехать, она сказала, мол, молодец-молодец, но я не смог. И остался. Остался чтобы быть с ней, смеяться с ней и утешать, когда ей (опять!) разбили сердце. Был рядом. Теперь я для нее уже не ученик и даже не бывший ученик, а такая помесь друга с младшим братом.
Ненавижу.
Но сделать ничего не могу.
Пока не могу.
Она сидит у окна, в надцатый раз изучая какие-то бумажки. Неужели всегда была такой въедливой?
Улыбается...
Что она такое читает? Опять, что ли, какой-то умник ерничает по поводу своего будущего? Хотя нет, в этом случае она начинает злиться.
- Что читаешь?
Она отрывается и смотрит на меня сквозь свои дурацкие старомодные очки. Без них ей гораздо лучше. Хотя... С ними тоже ничего. Или это просто потому, что она улыбнулась?
- Еще один решил поступать в педагогический, - с искорками в глазах отвечает она. Ностальгический вздох. - Уже третий. Неужели я такой замечательный учитель?
- Третья жертва. Бедный ребенок.
Она швыряет в меня подушкой. Я отмахиваюсь, смеюсь. Она опять утыкается в бумажки.
Красивая.
Думает.
Улыбается.
Моя классная.
Моя. И такая классная...
Эх, пропади ты пропадом, взрослая жизнь...
***
Савада все сидит. Вот и хорошо. Люблю его компанию - не нужно измудряться, рожая в муках темы для разговора, можно просто молчать и получать удовольствие.
Сколько его знаю, он всегда был таким и ничуть не изменился со школы, когда был заносчивым и молчаливым мальчишкой. Но под конец мне все же удалось выковырять его из раковины, в которую он забился.
Что-то с ним не так... Иногда мне кажется, будто он хочет что-то сказать. Что у него есть какой-то секрет...
Я не собираюсь тянуть его за язык. Придет время - сам скажет.
- Янкуми?
Мое школьное прозвище. Готова биться об заклад, он его и придумал.
- Поздно уже, я пошел.
- Давай. Завтра увидимся?
- Наверное. Спокночи.
Он поднимается, но вдруг замирает.
Опять это взгляд...
О чем же он думает?.. В точности как тогда, в школьные дни.
- Савада, ты чего? - не давлю, нет - просто спрашиваю.
- Янк... Кумико...
Опа. Это мы не проходили.
- У... тебя кто-нибудь есть?
***
Не знаю, что на меня нашло, зачем приспичило изводить себя. Наверное, я в душе мазохист.
Она опешивает.
- Чего-о?.. С чего это ты вдруг...
- Просто... А, ладно, забудь.
Я торопливо хватаю сумку, пожалуй, даже слишком торопливо, чтобы это выглядело естественным, но в ее глазах уже вспыхивает хорошо знакомое мне пламя. Она поднимается с драматическим аханьем:
- Савада!.. Неужто... - она подбирается ко мне вплотную и заглядывает прямо в глаза. На мгновение мне кажется, что все, что она догадалась, но... Куда там. Она из тех, что влюбляются в поп-идола на постере и не догадываются о чувствах парня, что живет через стенку. Нет уж, увольте меня от этой роли.
Я отвожу взгляд, когда ее лицо вспыхивает:
- ...у тебя кто-то появился?
Я молчу. Боюсь, что если открою рот, то остановиться уже не смогу. Она неправильно истолковывает мое молчание и, как всегда, начинает хихикать:
- Ага! Появился! - торжествующе хлопает меня по руке. Ай. - Ну, кто она, колись! Я ее знаю?
- Хватит. Никого у меня нет.
- Ой, врешь! Есть! Меня тебе не надуть, и не надейся!
Я не слишком старательно уворачиваюсь от ее руки, и она треплет меня по голове.
- Ну, кто, кто?
- Хватит! Я тебе не собака! Никого у меня нет, сказал же!
- Вре-ешь! Признавайся!
- Нет!
- Ар-р! Ну давай! Ну скажи!
- Я и говорю, что...
Она гоняется за мной по комнате, где вдвоем и разойтись-то непросто, не то что бегать. Приходится постоянно думать о том, как бы ненароком не задеть ее, испортив все веселье. Комната напичкана всяким барахлом - ясное дело, я все-таки спотыкаюсь и падаю ничком, чудом не разбивая нос. К моему удивлению, мгновением позже она плюхается сверху. Я замираю.
О черт.
- Ах-ха-ха! Прости, не удержалась на ногах! - веселится она. - Но ты меня удивил, ничего не скажешь! И давно ты влюбился?
Мозги буксуют, как механизм, в который засунули жвачку. Я чувствую ее тело. Особенно ее небольшие...
Спокойно, Шин. Дебил, ты все испортишь.
- Эй! - она сдвигается вверх, чтобы говорить мне в самое ухо. - Давно ли ты мне не доверяешь?
- Я доверяю. Слазь.
- Не слезу, пока не расколешься.
Мне все трудней дышать.
Приплыли.
Только этого не хватало. Дурацкое тело.
Хорошо, что я лежу на животе.
Похоже, выбора нет.
- Ладно.
***
У него мрачная физиономия - как и всегда, когда я заставляю его что-то рассказать.
- Так-то лучше. Ну, кто она?
- Она... Классная.
- Ага! Ну наконец-то! И давно это у тебя?
- Три года.
- Что?! Так долго?! А я даже не подозревала! - он фыркает. А может, горько хмыкает. Я упираюсь ему в спину, чтобы не вздумал сбежать, и он снова фыркает, словно от боли. Хотя я знаю - ему не должно быть больно. Ведь я осторожно... - Ну, расскажи про нее! Вы встречаетесь?
- Она... Я... Мы...
- Да не тяни кота за хвост, говори уже!
- Мы с ней просто друзья. Я ей что-то вроде брата...
- А ты ей признался?
- Нет. Я тебе что - самоубийца?
- Балда, - я опять хлопаю его по спине, и он стонет. - Пойди и признайся, иначе так и будешь в братьях ходить. Как тебе не стыдно плевать на свои чувства! За любовь нужно бороться!
- Шутишь, да? Она меня на сашими построгает.
- Что?! Что у тебя за девчонка-то? Бешеная, что ли?
- Ну, можно и так сказать.
- Глупости. Каждая девушка мечтает, что ей признались в любви. Знаешь, вот так - ни с того ни с сего, искренне, от всего сердца...
- Замолчи!
Он вдруг стряхивает меня и садится, пряча за волосами лицо.
Я недоумевающе сижу за его спиной.
- А если нам ничего не светит? - тихо спрашивает он. - Если между нами пропасть, которая сильней всяких чувств и желания быть вместе?..
- Са-ва-да, - шепчу я в ответ. - Сильней любви ничего нет. Запомни.
- Думаешь?
- Ага.
- Значит, считаешь, что я должен признаться.
- Ага.
- Хорошо...
Он начинает медленно приподниматься, и у меня невесть с чего екает сердце.
Я вдруг осознаю, что нахожусь в комнате с молодым и сильным мужчиной. Не с мальчишкой из подшефного класса. Он поворачивается. Смотрит на меня. От этого взгляда внутренности завязываются узлом.
Мне не нравится такой поворот.
Совсем не нравится.
- Савада?..
- Кумико... - какой низкий, хриплый голос. А может, он всегда был таким? Не помню. Голова ничего не соображает. - Ты сказала, что я должен признаться. Ты сама сказала.
- А... ага...
- А если я уже признался?
- То есть?
- Если я только что признался, когда лежал под ней? Если я сейчас на нее и смотрю?..
- Савада... - комок в горле не дает говорить. - Погоди... Хочешь сказать, что...
- Я тебя люблю, Кумико, - легко и печально говорит он. - Я люблю тебя. А теперь можешь дать мне по яйцам, и я поползу домой зализывать раны.
- Но ты - мой...
- ...ученик, я в курсе, уж не сомневайся, - он отводит взгляд. - Пусть уже два года прошло. Я потому и молчал. Ты ведь никогда не думала обо мне в этом смысле.
Язык отнимается. Я по-прежнему чувствую его тепло, словно призрак Савады еще льнет ко мне.
Все предстает в ином свете, и чем больше я вижу, тем сильней сама себе противна.
Где только были мои глаза? Как же я над ним издевалась!
Он прав. Он больше не мой ученик. Он мужчина, молодой мужчина. Не ребенок.
А я это пропустила.
Как я могла?.. Как же я только могла?..
***
Я никогда не видел у нее таких глаз. Нет, это не любовь - я знаю, с каким выражением лица она мечтает о других. Это больше похоже на... ужас.
О черт, кажется, теперь действительно приплыли. Но мне все равно не так паршиво. Сколько ни старайся, шила в мешке не утаишь. Нужно разобраться, что теперь с этим шилом делать.
- Кумико? Скажи что-нибудь.
Мычание.
Я даже думаю, что все, кранты - у нее шарики за ролики заехали, и висеть моим яйцам, оторванным ее верными слугами, на двери вместо колокольчика. Если б я сам был в здравом уме, убрался бы подобру-поздорову, но с каких пор от любви люди умнеют? Нужно что-то сделать...Что-нибудь...
- Послушай, я, в общем, ничего не жду... Но... - и тут меня осеняет: она же сама сказала про сердце и искренность. Глубокий вдох... - Я тебя люблю. Я счастлив, когда ты улыбаешься. Я хочу защищать тебя. Я... согласен быть и твоим другом, но... Если ты... Может быть... Когда-нибудь...
- Шин.
У меня перехватывает дыхание.
По имени. Она впервые назвала меня по имени. Сразу хочется подняться, коснуться, почувствовать ее... Тело опять просыпается.
Спокойно. Все под контролем. Нельзя ее пугать.
Ее взгляд темнеет.
- Шин, прости.
Твою мать. Сейчас начнется "давай останемся друзьями". Надо ее остановить, пока не...
- Я не знала. Что ж я с тобой делала-то... Прости меня.
Это ведь не "нет", правильно? Такого ответа я не ждал. Получается, у меня еще есть шанс... Дышать враз становится трудно. Я могу. Я смогу... Я двигаюсь к ней. Медленно. Словно к дикому зверю. Что не так уж далеко от правды.
Она моргает.
- Ты чего?
- Я подхожу. Нельзя?
- Нет... Можно.
- Хорошо...
Я сажусь на пятки. Мы рядом. Совсем рядом - не помню, чтобы мы когда-либо находились настолько близко друг к другу в таком качестве. Она меня рассматривает с любопытством и вниманием, от которого я внезапно ощущаю себя... взрослей? Я осторожно поднимаю руку. Глажу ее по волосам. Осторожно снимаю очки. Она не протестует. Но готов поклясться, что едва слышно ахает, когда я это делаю.
- Я так люблю твои глаза... - я кладу очки на пол рядом с нами. - Зачем ты только их прячешь....
- Вообще-то я без очков плохо вижу.
- Знаю.
Улыбаюсь.
- Знаю. Я все про тебя знаю.
Она опешивает. Губы чуть вздрагивают. Так... приглашающе, что меня хватает ровно на секунду. А потом я наклоняюсь.
***
От его бережного, мягкого поцелуя у меня начинает жужжать в ушах. Даже не подумав, что делаю, я отзываюсь.
Все так странно. Так внезапно. Так... понятно. Конечно же, он любит меня, конечно же, мы целуемся - разве не так ведут себя... влюбленные?
Странно. Удивительно.
Савада... Шин целует меня. Шин любит меня. Как...
...замечательно.
Он тяжело дышит и придвигается еще ближе. Моя рука самовольно ложится ему на грудь. Мы соприкасаемся языками, и меня будто молнией бьет.
Все верно.
Не ученик. Не мальчишка.
Друг, мужчина, возлюбленный. Точно.
Все правильно.
Мы медленно обнимаем друг друга, целуясь все более жадно и требовательно, пока у меня не сдают нервы:
- Шин... Не надо...
- Кумико, посмотри на меня...
Я смотрю.
Он улыбается, гладит меня по щеке, и с этим касанием исчезают последние сомнения.
- Я тебя люблю, - произносит он.
Я верю. С таким голосом не врут. И улыбаюсь в ответ.
Если он мне чуточку поможет, то, наверное, я наберусь смелости полюбить его в ответ.
- Ага...
Он снова наклоняется, и я уже готова забыть обо всем, как вдруг...
- Погоди! Что значит "бешеная"?!
Он огорошено морщится от подзатыльника, но тут же смеется:
- Сама ведь так сказала!
- Ах паразит! Ну, я тебе!..