По алфавиту

      Ее голос часто звучал у него в голове.       Только Шерлок об этом даже и не задумывался ровно до тех пор, пока сама Ирэн — воображаемая Ирэн, вызванная действием семипроцентного раствора, — не сказала ему. Он ещё спросил, что она вообще забыла в Лондоне, когда должна была отдыхать где-то на юге Франции.       — Нет, милый, — чуть ли не пропела женщина в ответ, — это ты что-то забыл.       Взглядом она указала на валявшийся в нескольких футах от его правой руки телефон. Шерлок неуклюже посмотрел в сторону устройства, и именно в этот момент экран загорелся из-за нового входящего сообщения. Уже седьмое, и снова от Джона.       — Не заставляй своего доктора волноваться. Уверена, у него есть куда более важные дела, — сложив губки уточкой, Ирэн выразительно посмотрела на Шерлока и снова кивнула в сторону телефона.       Холмс недовольно выдохнул, перекатился по полу, вызвав этим у себя головокружение, и подобрал мобильник. Умудрившись удачно разблокировать его и смутно поняв содержание всех сообщений, Шерлок драматично закатил глаза и попытался сфокусировать зрение на клавиатуре. В итоге у него ушла почти целая минута, чтобы написать ответное «Я на Бейкер-стрит, все в порядке», но даже это было достаточно быстро для его плачевного состояния.       Выключив телефон и отбросив его на приличное расстояние, он лег на спину. Потом, поняв, что так голова кружилась ещё сильнее, подложил под голову руку. Вскоре та затекла, и пришлось тянуться до диванной подушки, чтобы лечь на нее. И только приняв это сравнительно удобное положение, он снова вернулся взглядом к Ирэн — к воображаемой Ирэн в его синем халате и с растрепанными влажными волосами, которая сидела на краешке стола. Для этого ей пришлось приподняться на носочки, и Шерлок не удержался от того, чтобы хмыкнуть.       — Ты бы лучше благодарил меня, — недовольно нахмурились она. — Уже в который раз спасаю твою очаровательную задницу от неприятностей. Иногда я думаю, что делаю это слишком часто — поэтому ты даже не замечаешь.       Тут-то Шерлок наконец-то заметил. Конечно, сама Ирэн за все время появлялась крайне редко, но зато ее голос действительно часто вмешивался в привычный ход событий. Обычно он звучал тогда, когда он думал о ней. Хватало даже случайной мысли во время расследования — что уж говорить о намеренных воспоминаниях. К тому же, она могла не просто что-то подсказывать, а вести с ним диалоги; в общем говоря, делала то, что хотела, и тогда, когда хотела.       И это показалось ему возмутительным и в какой-то степени даже оскорбительным. Но реальная Ирэн тоже вела себя возмутительно и оскорбительно: писала в неудобные моменты, впутывалась в опасные игры и всячески игнорировала все его замечания по поводу такого безрассудного распоряжения «вторым шансом». Вполне очевидно, что воображаемая действовала точно так же. С этим просто нужно было смириться, как когда-то он смирился в реальности.       Размышляя таким образом, Шерлок пришел к подобию разрешения воображаемой Ирэн вести себя возмутительно и оскорбительно. Главным было то, что она не переходила черту дозволенного — а остальное уже не играло роли.       Сложнее ситуация сделалась тогда, когда голос начал звучать реже. Просто постепенно он перестал появляться из ниоткуда и давать лёгкие подсказки — лишь иногда мелькал на фоне сознания неуловимым эхом. Приходилось задумываться о причинах его исчезновения и, вопреки всем рассудительным мыслям, волноваться. Шерлок и без того полагал, что уделял Женщине — и реальной, и воображаемой — слишком много внимания, но тут статистика просто взлетела до небывалых высот: он думал о ней все свое свободное время на протяжении двух недель и ещё одного дня.       А потом пришел к выводу, что скучал по настоящей Ирэн.       Это был очередной неожиданный результат подсчетов, который Шерлок принял бы за какую-то клевету, если бы воображаемая Ирэн не напомнила о себе лёгким «ну наконец-то» сразу после того, как мужчина к нему пришел. Да и вообще все складывалось в полноценную картину: из-за Магнуссена они не виделись почти четыре месяца, и он думал о ней чаще, чем раньше, вспоминая при каждом удобном случае.       Так что Шерлок купил билет до Монреаля, где в тот момент жила Ирэн, и вылетел следующим же утром.       Ирэн его, конечно же, не ждала. Об этом говорили ее заспанный вид и явное недовольство на лице. Впрочем, она все ещё выглядела неплохо и даже хорошо. Он ещё подумал, что именно такую Ирэн не знает, наверное, никто — слегка помятую и неприлично недовольную ранним подъемом.       — Четыре месяца абсолютного затишья, — хмуро говорила она, пока кипятился чайник, — и ты решаешь наведаться ко мне в... шесть часов утра.       — Меня на это подтолкнули.       — На четыре месяца затишья или на визит?       И тут Шерлок понял: Ирэн была недовольна не только ранним подъемом, но и тем, что он отодвинул ее на задний план. Словно этим оскорбил ее гордость. Оставил ее одну в скучном мире мертвых на четыре месяца и даже не удосужился предупредить о причинах.       Что ж, это действительно должно быть обидным.       — На второе, — всё-таки ответил он. Хмыкнув, женщина достала две чашки.       И следующие двадцать две минуты они не говорили. Ирэн налила чай, села на плетёный стул — такой же, как тот, на котором сидел Шерлок — и молча стала рассматривать мужчину. Сам Шерлок предпочёл сделать вид, что не замечал этого взгляда и был занят увлечённым изучением узора на светло-бежевых обоях. Его хватило ровно на одну чашку: как только чай закончился, Шерлок встал, подошёл к Ирэн и резко потянул ее за локоть вверх — и все это чуть ли не в одно мгновение.       По инерции поднявшись, Ирэн тут же ощутила на губах настойчивый поцелуй. Такой резкий и внезапный, но при этом точный, выверенный — прямо как сам Шерлок. И как только она в ответе приоткрыла губы, он толкнул ее и прижал к стене, углубив поцелуй.       Ей и осталось-то только поддаться навстречу: рука тут же нашла запутанные кудри, а вторая спешными и неаккуратными движениями принялась расстёгивать пуговицы мужской рубашки.       В целом, приятное утро. Пусть даже и раннее.