Перо, Чернильница и Бумага

Часы пробили полдень. Мы сидели на кухне, ели, пили вино и преимущественно молчали… Я заставил себя подняться, взял тарелки и бросил их в таз с водой. Надо помыть. Неизвестно, сколько это протянется. А то мхом ведь все зарастём… Воля Богов грязной посуды не отменяет. - Говорят, что Они… - начал слегка захмелевший виконт, и я закатил глаза. За последний час он несколько раз порывался поговорить, но каждая беседа сводилась к Тем, Кто-Вы-Поняли-Да?, и я затыкал ему рот. Заглавные буквы получались в исполнении Сэ не просто большими. Они получались огромными. Примерно так – метр на полтора. И напоминали тяжелые могильные плиты. Меня это злило невероятно. Я поставил бокал мимо стола. Зазвенели осколки. - Извини… - Окончательно скис мой герой. – Я боюсь… Понятно. Еще один недоумок... Слова имеют особую Силу. И Страх наслаждается ими, как мясом, и растет на них, как на дрожжах. Все эмоции питаются ими. Меня всегда это раздражало. Если уж людям непременно надо кого-то кормить, то почему бы не побаловать деликатесом вечно сидящую на диете Любовь. Или не бросить жалкую подачку до неприличия исхудавшей Надежде. Нет, им обязательно нужно вталкивать пищу в того, кто и так занимает весь не занятый человеком объем – в какую-нибудь дрянь. В скота. В паразита … Я открыл оконце и впустил в кухню морозный, искрящийся снегом воздух. Так-то лучше. - Их Четверо… Их всегда Четверо… - Вновь забубнил виконт. Создатель, да что же ты будешь делать!.. – Альфа, Бета, Гамма и Ридер… Бету еще иногда называют Оставленная… Говорят, что они должны Творить только все вместе, и если кого-то из Них не хватает, то получается совсем откровенный кошмар… Говорят, говорят, говорят… Поменьше бы они говорили. И этот – тоже. Все-таки он меня доконал. - Знаешь, - проникновенно сказал я ему, - совсем откровенный кошмар получается, если не хватает не букв или запятых, а Жалости, Логики, Юмора и Здравого Смысла. Впрочем, без Логики в принципе можно жить. - Как?.. - Так. Ведь живем же. Я перевел дыхание, Сэ растерянно заморгал. Зря я так о Богах, конечно. Они мстительны и злопамятны. И всемогущи. Отыграются когда-нибудь. Хорошо, если на мне… - Ты раньше уже «пропадал»? - Бывало… - кивнул он, вяло обрадовавшись смене запретной темы на чуть менее ужасную. – Целых шестнадцать раз. Но всегда ненадолго. И умирал только раз… нет, пожалуй, что два. Я теперь уже плохо помню… Шестнадцать раз. Целых шестнадцать. Потрясающе… Я вздохнул. Свои «прогулки» я считать перестал после третьей сотни. Не из гордости, нет. Просто надоело. Бессмысленное занятие. И утомительное донельзя. - Убивал? – Я вытер тарелки насухо и убрал их в посудный шкаф. - Приходилось. Ну, что ж, и мне – приходилось… Тем не менее, война вносит во взгляд на этот вопрос свои коррективы. Да и судя по тону, которым он это произнес, ничего там, скорее всего, не было. Особенного. Дуэли, наверное. Или бои. - А твоих – убивали? Твои же, например? Или ты сам? Виконт издал невнятный горловой звук и втянул голову в плечи. Я случайно бросил взгляд на искаженное гримасой лицо и опять мысленно обругал себя за неосторожность. Нельзя, нельзя смотреть «этим» в глаза… Однако… Надо же как… - Везунчик. Очевидно, эта простая, но интересная мысль впервые пришла в белокурую голову. Как же так… Как же так… Невозможно… Нет, только не это… Ничего, у парня еще всё впереди. Мать, друзья и два брата. Один к тому же – женат. Нет, упаси меня Создатель, я ему этого не желаю. Просто рано или поздно – придется. Чудес не бывает. Пусть уж будет готовым. Хотя бы вот так. Мне легче, у меня меньше осталось. Всех тех, кем я истинно дорожу. И слава Богам – их еще не трогали, им везло… А между тем, пока Савиньяк переваривал свинину и неизбежное, моё шальное богатство с гиканьем и воплями скатилось по лестнице и сунуло в ставшую уютной нагретую кухню носы. - Доброе утро, Ва… – поприветствовал нас с виконтом первый. И осекся, заметив в комнате чужака. Сэ вздрогнул, вымученно улыбнулся и принялся старательно изучать интерьер. Надо же, вспомнил, что он теперь такое – и решил детей не пугать. Похвально. - А где Марк? И Брайан? И Дэнни? – не выдержав, затрещал второй. – А это, в одеяле тут кто сидит? Ну вот, теперь придется им как-то всё объяснять… Они пока что еще сами не «пропадали». Обычно «пропадал» я. Возвращался с «прогулок», закрывался и пил, отлеживался в глубокой холодной ванне, до изнеможения бегал в лесу, загонял лошадей… И выходил к ним через несколько дней – с привычной слабой улыбкой на привычно бледном лице. К нам до сегодняшнего утра «пропаданцы» не забредали. Нам - до сегодняшнего утра - невероятно везло. В общих чертах я давно рассказал им, что в стране происходит, почему нельзя разговаривать с незнакомыми, и какова предельная дистанция, на которую разрешено удаляться от замка. Я никуда их не отпускал. Собственно, поэтому мы, когда это все только что началось, и сбежали из города, заперлись дома. Меньше народа – меньше безумия. Так я логически рассудил… Но безумие – такая приставучая вещь. Если ты не идешь к кошмарам – они идут к тебе. Обязательно. Всенепременно… - Здравствуйте… мальчики. Я Арно. – «Это в одеяле», наконец, вспомнило об элементарной вежливости и даже ухитрилось подстроиться под беспардонную манеру общения моих сорванцов. Я совершенно их не воспитывал и, наверное, у меня они всё-таки подраспустились. Но, во-первых, я считал, что этот мир рухнет в Закат гораздо раньше, чем они по-настоящему повзрослеют. Во-вторых, полагал, что чем меньше у них в голове будет всякой общепринятой чуши, тем легче вживутся они в творящийся повсеместно бардак – впрочем, органично вписаться в мир, где в любую секунду брат поднимет руку на брата, всё равно, по-моему, невозможно. И в-третьих, я не хотел становиться для них еще одним маленьким богом. Так приятно, когда никто свысока не бдит и не судит. Не указывает… Да, и не п и ш е т… Хотя бы для разнообразия, иногда. - А вы, позвольте полюбопытствовать, кто? – Сэ, избегая смотреть детям в глаза, героически поддерживал начатую беседу. - Одного я зову Наглый, а другого – Хитрый, - стряхнув с себя какое-то сонное оцепенение, вмешался я. – Они мои братья. Питер и Клаус одобрительно закивали. Некий повышенный уровень инфантилизма – неизбежное следствие такой изоляции. Но лучше инфантилизм, чем излишняя осведомленность в некоторых вопросах. - Мы есть хотим, - просветил меня Наглый, выражая коллективное мнение – как всегда. - Мясо, хлеб, лук, соль – и вода. – Я деловито огласил меню на день и начал собирать им корзинку. – К вечеру будет что-нибудь более аппетитное. А Дэнни и Марк… - «Пропали», да? – будничным тоном поинтересовался Клаус. - Вроде того… - Какая, в конце концов, разница. Почти не соврал. - Ну… ладно. Мы побежали. – Корзинка исчезла за дверью прежде, чем я успел бросить в неё заявленный ранее лук. – Вы куда? Эй!.. В библиотеку?! - Неет!.. Мы на речку! – донеслось до меня. - Плащи теплые не забудьте! И на лед выходить не смейте – он еще тонкий!.. – В который раз за последние годы я цитировал собственную мать? Сэ хмыкнул и поправил сползшее с плеча одеяло. - Я, пожалуй, тоже пойду. Хочу отдохнуть, привести себя в порядок… Где это можно сделать? – Он повернулся к свету и, закрыв глаза, медленно провел по лицу руками. Я пристально вгляделся в него и увидел, что он действительно очень устал. Невероятно устал. Нечеловечески просто. С «пропаданцами» всегда так – по себе это знаю. Их долго держит на ногах какая-то непонятная, необъяснимая сила. Гораздо дольше, чем обыкновенных людей – обыкновенная сила воли. Но в конечном итоге, не железные же они, право слово... Тем не менее, когда он встал со своего стула, я нервно дернулся и сказал ему: - Подожди. Ничего такого определенного. Но почему-то я не хотел вот так сразу терять его из виду, утрачивать иллюзорный контроль. Глупости. Все знают, что «пропаданцы» нам, окружающим, неподвластны. Как бы там ни было, я не хотел, чтобы он уходил так внезапно, практически вслед за детьми. - Подожди, - повторил я с нажимом. Пожав плечами, он сел. – Останься. Надо поговорить.