disintegrating trees (the artificial way the sunlight bounces off the waxy leaves)

Они ничего не помнят и называют это судьбой. Кадуцей, вероятно, испытал бы полноценную паническую атаку, если бы не коллективное чувство жути, охватившее Девятку, и кошмар этих последних недель (вода, Форд, Форд, драконья черепаха, снова вода). Он перестал что-либо чувствовать, даже когда перед ним разбитое зеркало, и он не мог перестать смотреть в него, задавая вопросы, которые он раньше так ненавидел. К счастью, остальные, кажется, ничего не заметили, занятые своими проблемами: имперская парочка — выяснением научных и магических деталей, Джестер — своим культом, Форд — разговорами о моряках, потерпевших кораблекрушение (о нет, это было бы плохо), а Яша — тем, что отравило её пару минут назад. И он хотел настоять на том, чтобы они покинули это место, хотел спросить Мелору, что здесь происходит, и, возможно, ему не стоит спрашивать Мелору, ведь именно слепая вера стала причиной всего, что сейчас перед ними, но ведь это не так, и вера Кадуцея не такая, и она всегда была с ним. Они не знали, сколько времени прошло, пока они здесь. Он знал своё имя. Он знал, откуда он, кто его семья, с кем он, и он пытался узнать, кто он, и… Он в ужасе от всего этого. Два оборотня, которым плевать на мир за пределами своего дома, без желания покинуть его, так похожи на него самого. Он расправил плечи и поколдовал над глазами так, чтобы видела только Яша. Она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Он наклонился и подобрал камень. Он вздохнул. Тяжёлый будет ТревелерКон.