Залп самодельного оружия просчитать невозможно

Мне часто снились особые сны, в которых змеелицый дядька медленно, с нарочитой величавой походкой, переступает порог моей детской комнаты. Я смотрю из-за спины моей мамы. Ее лица я не вижу, но копна ее длинных до попы рыжих волос вдруг начинает беспорядочно трястись. Она что-то мне невнятно кричит, упоминая мое детское имя Гарри, а бесноватый дядька громко и зычно смеется. Потом мама падает на колени и я наконец могу ясно разглядеть жуткую, искаженную гримасой превосходства физиономию дядьки. Он мельком отклоняет взор своих налитых кровью глаз, чтобы удостовериться, что я тут стою, в доступной ему близости, незащищенный никем, кроме отчаявшейся и беспомощной девушки. Его рука резко вкидывается вперед и я вижу ядовитый светлячок на конце его палочки. – Авада Кедавра! - кричит дядька. Миг и с кончика палки срывается тонкий, но очень яркий зеленый луч, который тонет в теле мамы. Она падает вперед, ее лоб с глухим стуком ударяется об пол, а копна волос красным покровом накрывает ее согнутое пополам тело. Непреодолимая тоска захлестывает меня с головой. Я пытаюсь дышать, но почему-то это простое и обычное действие становится невозможным. На кончике направленной на меня палочки вновь зажигается зелененький свет и меня накрывает ужас. Ко мне приходит глубинное осознание, что вот-вот я умру. Отчаянное примирение захлестывает мое маленькое детское сердечко и вдруг в легкие врывается поток воздуха. Я надрываюсь от крика, а дядька напротив моей кроватки демонически хохочет. Я снова слышу непонятные слова: – Авада Кедавра, - которые огненным клеймом выжигаются в моем сознании и тьма закрывает все перед глазами. *** Тьма кажется мне живой занавесью, которую колышет потусторонний ветер. Откуда-то в мою голову врывается поток впечатлений, знаний, некий чужой-не-чужой опыт. Я это все не понимаю и моя голова раскалывается от жуткой боли. Тихий шепот отклоняет мое внимание от боли и я поворачиваюсь к источнику звука. Бледная, тощая рука всплывает из темноты и перышком поглаживает мой лоб. Резкую боль как метлой сметает и я могу уже лучше видеть. - Ну, здравствуй, Наследничек! – говорит хозяин костлявой руки и сквозь туман под капюшоном на меня смотрит пара зеленых огоньков. - Пли-вет, - мямлю я. Все-таки, я маленький, полутора годовалый ребенок. – Ты кто? - Гхм, как тебе сказать? – в зычном голосе я слышу смущение. – Я твой предок, вроде... Или хозяин?... – Острый подбородок выступает сквозь туман там, где следовало ему быть на лице человека. Гость чешет в задумчивости подбородок тонким пальцем и хмыкает. – Короче, я Смерть. А ты мой Наследник. Я пялюсь на загадочного посетителя и не знаю, ни что ответить, ни что спрашивать. Застало меня врасплох его имя. В голове я чувствую кручение шестеренок, но придумать, что сказать, не могу. - Сейчас я тебя верну обратно в мир живых. Ты о нашей встрече до поры, до времени забудешь, - говорит Смерть, но заметив мое готовое расплакаться лицо, спешит успокоить. – Но я о тебе никогда не забуду, малыш, слышишь? Никогда. Я буду наблюдать за тобой и однажды я дам знать о нашей с тобой связи. Мне не хочется с ней расставаться. Я вдруг вспомнил, что маме помощь нужна. Хочу кричать и молить гостью, но она, не мешкая, дотрагивается до того места на моем лбу, куда скрылся зеленый луч из палочки злого дядьки. Извлекает оттуда норовящий вернуться обратно темный, извивающийся дымок и поглощает его. Другой рукой, светящейся красным, она машет в сторону черной кучи, которая раньше была телом дядьки и она превращается в небольшой холмик сажи. И ее не стало. Меня возвращает обратно в мою кроватку. Я голодный, мокрый, мне одиноко. Когда я осознаю, что нахожусь один на один с беспробудно спящей на полу мамой, начинаю всхлипывать очень тихо, надеясь, что она не рассердится за то, что бужу ее не вовремя. Время проходит, но мама спит да спит. Папа тоже не приходит, чтобы убаюкать меня на ночь. Мне становится холодно и я укутываюсь насколько могу в детское одеяльце и засыпаю. Ночью мне снится Смерть, которая тихо рассказывает мне сказку о трех братьях.