Неочевидные обстоятельства

      В воздухе уже витала по-настоящему осенняя прохлада, от которой хотелось закутаться в теплый, пусть даже колючий плед, или хотя бы сесть в теплую машину. Лишь разноцветная листва и местами зеленые газоны еще лелеяли надежду на то, что теплые сентябрьские деньки скоро вернутся и промозглая вечерняя темнота наступит нескоро. Кораблев ехал по просыпающимся дорогам, изо рта у него шел пар, так как прогревать машину, как обычно, не было времени. Он мечтал выпить горячего чаю, или кофе, неспешно почитать ночные сводки и уже после погрузиться в череду запланированных встреч и бумажной работы. И он даже не был раздосадован, что это утро началось иначе – что снова труп, что снова ехать в какие-то заброшенные гаражи, и мечтал о теплом кабинете скорее так, для проформы, словно ворчал сам с собой. Ехал он так же, будто неторопливо, притормаживая на светофорах, разглядывал пешеходов, периодически грел замерзшие пальцы и думал про себя, что торопиться смысла никакого нет – труп он уже труп, а утро оно для того и утро, чтобы в полной мере насладиться неприветливостью нового дня. Тем более, такое как это – серое и тоскливое утро вторника.       Минут через 40, почти минуя неизбежные утренние пробки, его машина припарковалась рядом с машиной криминалистов. Поправив кепку, Кораблев достал из бардачка забытые с весны перчатки, и, небрежно глянув на себя в зеркало, вышел из машины. – Ну? Ну, что тут у нас? – почти зевая, и даже как-то лениво бросил он, подходя ближе к народу. Словно это был его пятый труп за день, или его десантировали сюда прямиком из теплого песка жарких островов. – Привет, Лень, – более бодро отозвался Панов. – Утро доброе и вам. Если оно может быть добрым. – А что тут у нас? А у нас, вот лежит себе лежит и никуда не убежит мужского полу субъект, на вид 40-45 лет. Без документов, без следов борьбы, но с проломленным черепом. Лежит часиков этак 5-7, а то и больше. Ночи-то холодные, так навскидку сказать точнее не могу. – Понятно…да с такими вводными эта точность может быть и не нужна никому, – с ноткой грусти ответил Кораблев, мысленно повесив на этого бедолагу табличку «глухарь». – А где следователь? – Ждем, Лень, ждем. Утро, сам понимаешь.       Послышался звук подъезжающей машины и Кораблев направился лично встретить и доложить о безызвестно лежащем теле прибывшему следователю. И серое утро вторника начинало казаться не таким уж и серым, у него появился оттенок синего пальто, пестрого платка и яркой помады. А холодный сырой воздух внезапно пропитался едва уловимым цветочным ароматом, от которого даже становилось теплее. – Привет, Лень! Давно тут? – улыбнувшись, но тут же сморщившись от ударившего в лицо ветра, спросила Маша. – Нет, к счастью. Удовольствия тут торчать особо не представляется. Здрасьте, Марь Сергеевна. – Вот черт, я же сумку дома забыла! А там и телефон, ладно хоть права в машине. Хоть возвращайся. – Да бросьте. Один день и без телефона проживете, раньше же выживали люди как-то, даже умудрялись договариваться и находить друг друга, не повод для трагедии. Если кому надо, Вас итак найдут где угодно и когда угодно. Пойдемте, я Вам покажу нашего очередного глухаря. – Вот так сразу? Без шансов? – А посудите сами – документов нет, следов борьбы нет, свидетелей нет, из-за дождей ни следов, ни протекторов толком тоже нет. А труп есть. – Негусто. – Труп кто обнаружил? – Да мужик какой-то, говорит свернул не туда, ему в соседний поворот через реку. Стал разворачиваться, а тут лежачий. Он его потормошил, покричал, ну и вызвал полицию. Подойдя ближе к лежащему на животе мужчине, Маша поздоровалась с Пановым и Димой, которые закончили свою работу и ждали только ее, чтобы поделиться скудной информацией. Выслушав их, Маша присела и внимательно всмотрелась в лицо убитого. – Смотри. Выглядит вроде нормально, не бродяга. Что он забыл здесь? Гаражи ведь заброшены? – Да вроде бы, – оглядевшись, согласился Кораблев. – Ударили один раз, сзади. И, судя по количеству крови, видимо, прямо здесь. Скорее всего, напали неожиданно. Мить, а кошелек, телефон, ключи, что-то есть? – Ничего. Абсолютно. – Да, невесело. Грабеж? – А может и убивать-то не хотели, – оживился Кораблев, – долбанули, чтобы вырубить, да не рассчитали. – Либо специально забрали все, чтобы лишить нас всех зацепок. – Да ладно Вам усложнять-то, хотели бы грохнуть, выбрали бы более простой способ, пистолет там…или еще чего. От удара по голове не всегда ведь умирают, да и мороки много. – Посмотрим, версий не так и много, попробуем отработать хотя бы их. Панов, жду заключение по вскрытию. Ах да, может татуировки у него или шрамы…как осмотришь, набери мне, кинем в сводку по пропавшим. – Само собой, Манюнь. А сейчас поехали уже, иначе я до его вскрытия сам ноги протяну. – Да все, думаю можно его забирать и поехали, у меня в 10 часов свидетель.       Сев в машину, Маша по-прежнему видела лицо того мертвого мужчины. Трупы давно не пугают ее, сколько за время работы она их пересмотрела? Нет, что-то не давало ей покоя и не отпускало. Она не могла отделаться от мысли, что именно это лицо она уже видела, и даже в мертвенно-бледном своем очертании оно было ей знакомо. Она решила пока не делиться этим странным ощущением с Кораблевым, да собственно делиться пока нечем. Надо подумать, разобраться…может, показалось? Ну, похож человек, всякое бывает…только вот на кого похож? Всю дорогу до комитета Маша пыталась то установить личность убитого, то убедить себя в том, что «показалось», однако успеха ни в том, ни в другом ожидаемо не достигла. Даже забытая сумка, отсутствие телефона и опоздание на допрос свидетеля теперь не казались ей таким уж неприятным событием, как этот неизвестный, но внезапно знакомый мертвый мужчина, нарушивший ее привычные мысли в это утро вторника.