Тень моей души 2 часть

Внимание! Время в аду и в раю течёт более эфемерно, нежели на Земле. Первый день после нападения.       Агония по всему периметру сознания, будто лавовая жидкость проедает изнутри каждый миллиметр моего истерзанного сознания. Кричать бесполезно, всё тело онемело словно парализуя каждый участок плоти. И тьма. Такая непроглядная тьма. Жжение в подсознании удваивается с новой силой, и я кричу в пустоту. Кричу от неистовой боли. Кто-то насильно разжигает мою плоть, и я чувствую скудный поток горя, тщетно терзающий мой разум. Коматозное состояние моего рассудка проваливается в бездну. Бездна из непроглядной тьмы и сгустков огненного пламени. Такое пробивающее до боли знакомое жжение, орудует на поверхности кожи и волной нещадно пробивает каждый орган. Я терплю. День второй. «Это никогда не закончится» Сквозь поток боли вдалбливаю себе я. «Это не смерть. Это хуже. Кто-то насильно держит меня на волоске от неминуемой гибели и причиняет боль, на которую, будь я высшим существом, даже не обратил бы внимания» В неясной тьме рассудка под давлением горячего потока, я неосознанно начинаю вспоминать пламя в аду. Этот жар был неподвластен моему телу, но сейчас он беспощадно разрывает меня на части. Я выдерживаю этот свирепый рок судьбы и смиренно терплю безжалостный пожар по венам уже долгое время. Секунды оборачиваются часами, и, кажется, я проваливаюсь в эту бездну уже целую вечность. День третий. Терзающая и беспощадная пустота уже стала мне привычной средой. Никогда бы не подумал, что так легко приму варварское обречение судьбы. «Судьба. Какая чертовски несправедливая вещь» Взаимоотношение с этой лютой непроглядной пустошью зверски лишило всех сил и окончательно сделало меня подвластным тьме. Наверное, именно так выглядело небытие. Терзал один лишь вопрос, откуда столько боли? Почему горящая, как смесь лава, продолжает беспощадно изжигать мои оголённые нервы? Почему боль терзает мою плоть, и где я нахожусь, если не в аду? День четвертый. Есть только я и тьма. Пожирающая своим садистским пламенем тьма. Все мысли только о ней. О маме. Я вижу её образ и стараюсь отвлечься. Утро. Она будит меня. Я неспешно открываю глаза и вдыхаю запах сырости погребений ада. На краю моей детской кроватки сидит она и нежно гладит по волосам.        — Милый, тебе пора вставать. — Звучит её бархатистый голос в моём подсознании. Я прижимаюсь к ней и прошу остаться. Но мама была непоколебима. Какой бы суровой она мне не казалась, с отцом её сравнить было невозможно. Властительница ада, но такая чуткая женщина, которую не смогли сломить даже заблудшие души, горящие в кандалах день ото дня. Она верила. Верила в лучшие миры и верила в меня. В мою силу. Порой мне так её не хватает, но боль давно затупилась, окончательно и бесповоротно обернулась ненавистью к отцу. День пятый. Жжение. Оно горит, не переставая испепелять каждый участок моего истерзанного сознания. Остаётся ждать, когда эти муки обретут завершение. Смиренно ждать, когда же тьма наконец-то рассеется. Этим мучениям, казалось, нет конца. Весь поток горящего пламени так нагло гуляет по моему телу. Ощущения такие, будто я лежу на дне горящего котла и не могу пошевелиться. Делать нечего, и остаётся лишь переживать секунды терзающего наказания в ожидании неминуемой смерти. «За мою долгую жизнь я поведал столько мук, но эта несравнима ни с одной из них» Надежда превратилась в пыль. В такую гремучую и липкую пыль. Никого нет рядом, я один. Один против злосчастной боли из сотканных тьмой смятений и тоски по непризнанной. Я проживаю эту боль в одиночку, и удел мой вот-вот разрушит последние крупицы здравого сознания. Эти чёртовы муки и тьма кружат вокруг меня, словно насмехаясь. Насмехаются и злорадствуют. Величайший демон, сын властителя ада, находится в истязании тьмы и, разжигающих плоть, невидимых бесов. А всё из-за чёртовой любви. Я соткан из пороков и зла, но так низко пал из-за окрылённых чувств к ней. Судьбой предрешена моя участь уже давно, и как же я ошибался, что могу властвовать над своей участью самостоятельно. Расплата оказалась неисправимо болезненной. День шестой. Я уже давно потерял счёт времени. Здесь невозможно мыслить рационально, в таком коматозном состоянии, сплетённом из боли и отчаяния, кажется выдерживать эту участь я уже не в силах. Если бы я мог разорвать грудь на части и прекратить эти страдания, я бы так и сделал. «А как же она?» Выдало моё сознание сквозь мглу крупиц болезненных ударов. «Ей сейчас не сладко, я уверен» Мысли о Вики давали сил на смирение и в то же время разжигали чувство самобичевания внутри меня. «Не смог, не выдержал» В груди всё обрывалось. Обрывалось от осознания потери этой непризнанной. Потери шанса на нормальную жизнь. Потери самого себя. Боль. Её не заглушить даже на долю секунды. Вопли и крики, но тьма не даёт мне даже шанса, чтобы открыть рот. Мной будто управляют неведомые силы и чёрная, как мгла, пустота, затягивает с новой силой. День седьмой. Принятие. Участь моя неисправима. Прочь все ощущения и ненужные мысли, сил сражаться больше нет. Я принимаю боль. Принимаю утрату. В конце концов, принимаю смерть. Чувствую, как тьма затягивает и растворяется во мне одновременно. Ещё немного и небывалые страдания сломят меня и мой рассудок окончательно. Я больше не противлюсь. Чувство медленной неизбежной смерти дышит мне в затылок. Вижу сквозь тьму её размытый образ и мысленно опускаю веки. Неистовое пламя поглотило меня окончательно. Я растворяюсь в нём и смиренно жду. Жду, когда этот поток наконец-то перестанет терзать задворки моего сознания.        — Не смей сдаваться, Люцифер. — Доносится голос мамы из тьмы. Смутно разглядываю её образ. Сил выдавить из себя хоть слово почти нет, также нет, как и смысла бороться. Её ладони скользят по моему лицу, и дышать становится легче. Боль притупляется и тело цепенеет. Я повис во тьме в её объятиях и жжение ненадолго прекратилось.        — Ты справишься, я знаю. — Процедила мама и резко отпрянула от меня.        — Борись! — Громко добавила она, и тьму размыл багровый свет. Под ногами показались языки пламени. Дно бездны пробито криком мамы, и вот, я стремительно лечу в лавовый капкан, чем-то схожий с пристанищем моего отца. День восьмой. Ломота в теле пронзает колющим ударом каждый участок кожи. Боль из тьмы резко рассеялась, словно никогда и не начиналась вовсе. Но чувство тревоги неустанно продолжает терзать рассудок. Сквозь тягостное ощущение я поднимаю веки и замираю от увиденного. Руки и ноги закованы в цепях. Конечности расположены вдоль углов горящей плиты за спиной. Я лежу на огромной каменной глыбе. Вокруг адской ловушки бурлит лавовый поток, переходящий в неистовое пламя. Жар и гул огня вокруг словно трепещут злорадным смехом в ожидании новых терзаний надо мной. Скалистые стены ущелья уходят в непроглядную тьму, из которой доносятся знакомые с рождения хлопки крыльев. Такие тугие и ровные удары за чьей-то спиной и вот мой каратель, собственной персоной предстаёт передо мной. Лицо отца непоколебимо, и, кажется, он наслаждается, предстоящей перед ним картиной.        — Вот мы и встретились. — Со злорадной ухмылкой бросил отец, и оковы разом ожили. Одной силой мысли отца они натянулись, прогибая моё тело сильнее и разрывая кожу до крови. Я человек, а значит бороться с ними бессмысленно.        — Чего ты добиваешься в этот раз, отец? — Выдав это, я бесстрашно взглянул ему прямо в глаза. Сатана, и по совместительству - мой отец, приблизился и навис надо мной с привычной для него дьявольской ухмылкой.        — Жажду преподать тебе урок, сын мой. — Зловещим тоном процедил отец, и глаза его загорелись красным пламенем. Одним движением он разорвал рубашку на моей груди и вынул из-за спины клинок. Острие резко вошло в грудную клетку, прорывая её новым потоком жжения. Истошный крик, и отец вдавливает орудие глубже.        — Ты думал, я не настигну тебя?! — Прошипел он сквозь зубы, не вынимая кинжал из моей плоти. Ярость обуяла рассудок, и сквозь боль, набрав горящего воздуха полной грудью, я заговорил:        — Надеялся, что больше не застану твоего гнилого общества. После сказанных мной слов, губы отца скривились в отвратительной форме, он резко вынул кинжал и провёл им вдоль моей шеи. Кровавая жидкость хлынула по оголённым участкам кожи. Воздух перестал поступать в лёгкие, и я скривился от боли. Рана горела адским пламенем, и я всеми силами стерпел всё жжение до последней капли. Когда боль прекратилась, я открыл веки и обомлел. Моё тело регенерирует, и порезы медленно, но уверенно продолжают зарастать.        — Где я? — Выдал я, глядя прямо на отца. Он выпрямился и прошёлся вдоль каменного утёса. Стоя ко мне спиной, он промолвил:        — На грани смерти, Люцифер. — С этими словами он снова повернулся ко мне лицом и с показательным отвращением вытер с рук мою кровь о своё одеяние, словно для него это вовсе ничего не значило. Впрочем, так оно и было. — Но мы это исправим. — Добавил отец и одним взмахом крыльев взмыл во тьму. Теперь я осознал, эти муки только начало моего конца. День девятый. Отец уже несколько часов истязал моё тело, вдалбливая неминуемое принятие смерти. Грудь разрывало от неистовой боли, а разум был полностью покрыт пеленой ярости на этого ублюдка.        — Твоё пребывание на Земле, взгляни, чего оно стоило. — Бросил гневно отец, и кинжал сменился на длинное копьё. Удар, и конец оружия едва коснулся моего сердца. Я молча выдерживал боль, и только мускулы на лице дёрнулись, выдавая отвратительное чувство от неизбежных мук. Вытерпев болезненное ощущение, разрывающее мою плоть, я рассмеялся из последних сил и заговорил:        — Боль - это иллюзия. Боль - тренажёр силы воли и характера, так ты говорил? — Сказав это, я сплюнул на каменную глыбу и взглянул прямо в лицо отца. — Засунь свой тренажёр себе в задницу! Тебе не сломить меня! Отец усмехнулся и надавил на рукоятку сильнее. В глаза ударил поток режущей тьмы, и яростная волна боли окатила меня с новой силой.        — У меня не было в планах сломить тебя, Люцифер. — Сказал он как данность, и, вынув оружие, равнодушно отбросил его в сторону.        — Тогда чего ты добиваешься?! — Сквозь рычание выдал я, когда рассудок окончательно вышел из помутнения. В ту же секунду, отец приблизился ко мне и, схватив за шею, сжал шейные позвонки вполсилы и снова навис надо мной.        — Я хочу, чтобы ты принял свою участь. Твоё место быть здесь, а ты держишься за жалкое существование смертных, и ради чего? Ради убогой непризнанной?! — Зловещим шёпотом твердил отец, глядя мне прямо в глаза. Воздуха критически не хватало, и пусть это пристанище было лишь в призрачном помутнении рассудка моего полумёртвого сознания, я чувствовал и видел всё будто наяву.        — Ради себя. — Хрипло выдал я, и рука отца дрогнула. Он размял пальцы и оглядел меня с ошарашенным видом. День десятый. Прошло немало времени, пока отец снова не заговорил:        — Ты глуп. — Процедил он, глядя на бурлящие лавовые сгустки вокруг нас. — Ты был удостоен чести иметь родственную связь со мной, ты был бессмертным, одним из самых сильных существ во всём мире, ты мог стать властителем ада и править после меня, но ты всё просрал. — Продолжал с отвращением в голосе отец не глядя в мою сторону.        — Теперь ты смеешь бороться против меня? Бороться против судьбы?! — Выдав это, он взглянул на меня исподлобья. Гнев отца перерос в испепеляющий взгляд алого оттенка.        — Я властен сам выбирать свою судьбу! Ни ты! Ни Шепфа! Никто либо другой не сломит меня! — Твердил я, и коварная улыбка сама собой образовалась на моём лице. Впервые я видел в глазах отца отчаяние. Все эти муки были лишь провокацией вернуть меня в верховный мир, а значит, у меня был шанс выжить среди людей. Этот склеп был обилием пыток и насилия надо мной, и вся эта боль была лишь иллюзией. Иллюзией моего отца. Он надеялся вернуть меня из мира живых, чтобы я вдоволь поплатился за все проступки по его правилам. Ярость терзала сознание из-за того, что мой собственный отец не мог не превратить мою жизнь в ад даже в мире живых. День одиннадцатый. Дьявол скривился от злобы и взмыл в пустоту. Сатана разорвал человеческий облик и обернулся в свой привычный вид, подобный истинному отродью демона. Рассерженный отец взвыл громким рыком и приблизился ко мне. Голова существа с рогами качалась из стороны в сторону, и, нависнув надо мной всем телом, он безжалостно вонзил свои когти в мою грудь.        — Глупец! Я не позволю тебе остаться среди смертных! Ты должен быть благодарен мне! — Звенящим воем, гремел голос отца. Сквозь поток злости и ярости, обуздавший всё моё сознание, я уже не ощущал боли от его ударов.        — Мне не за что быть тебе благодарным! Вся твоя сущность - быть злом, каким ты и являешься даже по отношению ко мне! И пусть мой удел сдохнуть от рук отца, но ты не изменишь того, что я чувствую к ней! — Кричал я в ответ, под давлением рук отца, жадно впивающихся в мою грудь. — Я не жалею о содеянном! Эти несколько недель были даром! Даром судьбы, за всё это время я наконец-то был самим собой! Я был счастлив! — Громко твердил я, и пелена гнева перекрыла мой разум окончательно. Гнев вперемешку с яростью толчком отозвались в груди, и я ощутил слабый поток энергии. Той самой неземной энергии, что томилась во мне с рождения. Глаза отца залились гневом. Последнее, что я помнил в тот миг, то, как из груди хлынула горячая, липкая кровь, омывшая всё вокруг, выплеснувшая адскую боль наружу. Тьма. Густая непроглядная тьма.

***

       — Это всё моя вина! Только моя! Прости меня! — Послышался звенящий отчаянием голосок непризнанной. Я встрепенулся и вдруг отчётливо ощутил её энергию. «Она рядом! Она совсем близко!» Боль ушла, но тьма безжалостно оставалась нависать над моим рассудком. Её плач и голос дали новый поток сил и каких-то ранее необъяснимых ощущений. Представляя её образ, в груди загорелась надежда. Её присутствие так чётко ощущалось, словно где-то томясь снаружи этого неприглядного ада. Казалось, она стоит совсем близко и держит меня за руку. В её энергии бурлит гнев и отчаяние, одни из самых сильных эмоций, которые явно дают преимущество её энергии. Я сконцентрировался и постарался полностью отдаться чувствам.        — Я потеряла тебя... Они отнимут тебя у меня! И я... Я так виновата! Ты спас меня, ты защитил меня, а я? — Сквозь всхлипы причитала она, и грудь окатило чувство отчаяния.        — Я не оставлю тебя! Слышишь?! Не оставлю! — Кричал я сквозь тьму, но всё было бестолку. Собрав все силы воедино, я распахнул веки, и образ разгневанного отца снова навис надо мной. Сгусток энергии, такой сильный и яростный разросся по всему телу. Прилив моей истинной мощи ударом прошёлся по всему телу. Кандалы больше не казались препятствием, и я с лёгкостью вырвался из заточения. Ошарашенный вид отца говорил сам за себя. Он явно не ожидал проявления моей мощи. Эта сила шла от моей энергии вперемешку с истинным чувством горя Вики. Теперь я знал, она мой смысл жизни. Без неё всё в моей жизни меркнет и погибает. Наша связь дала мне прилив сил, и огромный потенциал внутри, который дремал всё это время, разросся одним потоком по всем частям тела. Упав на колени, я ощутил небывалую мощь в спине. Она одним рывком вытеснила из меня всю мощь наружу. Раскинув багровые крылья, я усмехнулся и встал на ноги. Глаза накрыла алая пелена, и я с гордым видом огляделся на отца.        — Никто не встанет у меня на пути, даже ты! — Выдав это, я прямиком взмыл во тьму. Привычное ощущение полёта окатило моё тело новой волной адреналина. Я летел вверх, осознавая весь растущий поток мощи внутри меня. Только сейчас я осознал, как сильно мне не хватало этих ощущений. Никто во всём мире не мог выбить из меня истинную сущность, и теперь я был в этом уверен. Я сын властителя ада. Я Люцифер.

***

Слёзы не переставали катиться по щекам, и я, то и дело сильнее вжималась в Люцифера. Принятие его неминуемой смерти, было невозможно. Чувство отчаяния не переставало убивать во мне всё живое. Сквозь непроглядную тьму в палате, я прижалась к его щеке губами и взмолилась лишь об одном:        — Не оставляй меня. Грудь разрывало от боли, и я всеми силами старалась мысленно убить себя. Убить из-за чувства вины. Вжимаясь в его тело последний раз, я сжала его пальцы в своей руке и шёпотом заговорила:        — Я люблю тебя, Люцифер. Касание. Такое чёткое касание, и вот, его рука шелохнулась. В груди всё замерло, и я ощутила невообразимый поток энергии между нами. Такой заоблачной, но такой сильной, что ощущала когда-то во снах. По коже пробежалась дрожь. Я закрыла глаза и двинулась навстречу этой мощной энергии. Внутри всё покрылось сильным ознобом и одновременно необъятной волной жара. Удар. Такой мощный удар в моё подсознание. Чёрный минивэн, авария, обрыв. Облака, прыжок в пустоту, мужчина и женщина с крыльями. Огромный дракон и парень. « — Это сложно принять, но ты действительно умерла. » До дрожи знакомый голос. Одна картинка сменялась другой, и я словно разом окунулась в чужую жизнь, но теперь точно знала, это была моя жизнь. « — Добро пожаловать в школу ангелов и демонов. » Огромный замок в облаках, фрески, крылья за спиной и она: « — Ты моя новая соседка? Я Мими, дочь демона Мамона. » Словно кинолента крутилась в моей голове, и различные образы менялись со скоростью света. « — Вики, твоя мать Серафим. А среди Серафимов никогда не было непризнанных. » — Раздался голос Мисселины, и вот я уже мысленно стою во дворе с Дино. Высокий мужчина, брюнет и их перепалка с ангелом. Люцифер. В груди всё замерло, и меня окатила новая волна воспоминаний. Ранение в шею, особняк в лесу, поцелуи, необъятная страсть и наша связь. Школа, бой, тьма. « — Я люблю тебя! Я так тебя люблю! » — Раздался голос Люцифера в моей голове. Я вспомнила. Я вспомнила всё.