Incurable

12-16 февраля. День 139-135. 12-15 февраля. День 139-136. Удивительно, как человеку может быть больно без всяких физических на то причин. Боль имеет чудное свойство - разрастаться и разбредаться по всему телу. И ты чувствуешь это. В эти моменты кажется, что это конец. Гребанная точка пересечения жизни и смерти. А потом таблетки, капельницы, разные медикаменты, позволяющие тебе вернуться к нормальному существованию. Но ты уже никогда не сможешь забыть эти моменты, когда тебе было так плохо. И они возвратятся когда-нибудь, когда ты не сможешь ничего сделать с этим, даже с помощью капельниц и таблеток. Это будет уже старость, когда все тумбочки, столы и полки пропахнут кровололом. И это чувство, нескончаемая боль, преследовала меня на протяжении этих дней. Совершенное недомогание. Кажется, сейчас, я действительно умираю. Я чувствую это. Я вижу по себе. Как вообще...как вообще можно так жить? Почему я еще живу? Мне этого не понять. Самое страшное, что я осознала, что умираю. Сирена приехала, обняла меня. Сказала, что соскучилась. Но я не поверила. Смешно. Просто смешно было бы верить в эту чушь. Я уже никому не верю. Потому что не могу. А может и не хочу. Одно из двух. Пятьдесят на пятьдесят. Как два понятия: жизнь и смерть. Что из них мне ближе сейчас? Это тоже смешно, если хоть кто-то не догадывается, судя по моему разбитому виду. Перемены в настроении, это пустяки. Если сравнивать эту мелочь с появившейся рвотой, то второе побеждает в своей атаке надо мной. Именно поэтому я морально убита. И внутри, и снаружи. Все мое тело сопротивляется принимать новый удар типа этого. Потому что это не правильно. Я не могу это вытерпеть. Слишком маленькая. Людям старше меня, с большим опытом жизни, справиться проще. Они хотя бы прожили что-то. А теперь посмотрите на меня: обезвозженную, заплывшую синяками под глазами, уставшую...и лысую. Да, мои волосы начали выпадать достаточно недавно, что повергло меня в шок. К такому я тоже была не готова. Можно подумать, что я ни к чему не готова. А так и есть. Мне уже ничего не нужно. Только покой. Я уже два дня хожу в своей бейсболке, чтобы прикрыть лохмотья на голове. Ведь волосы выпали еще не полностью. Как мне все надоело. И Найл... Его я не вижу четыре дня. У него лечение, все такое. Но если оно поможет ему, пусть делает. Прошли слухи, что ему хотят назначить операцию, и я намереваюсь его отговорить от этого безумия. Если он, конечно, еще твердо не решил. Химиотерапия помогает ему выкраивать немного времени. И еще, и еще, и еще немного, и еще совсем капельку... Пока это не доведет его самого до изнеможения. Прошло две недели, а он выглядит сумасшедше ужасно. Только спит. Даже не ест ничего. Мне этого не понять, потому что у него раньше был прекрасный аппетит. А тут... Ему сложнее, чем мне. И я собираюсь напроситься на сеансы химиотерапии. Зачем я это делаю? Чтобы подольше быть рядом с ним. *** 16 февраля. День 135. Мы сидели у Найла в палате. Это его первый заслуженный выходной после лечения. Правда, он выглядит истрепавшимся, как старый бабушкин диван. Он обнимал меня за плечо, пока мы вот так непринужденно лежали на кровати, и шептал какую-то белиберду мне на ухо. -Расскажи мне про химиотерапию, - я подняла голову, смотря на него. -Ого, почему тебя это интересует? - он поднял брови, а на лбу образовались крошечные морщинки. -Я хочу начать ее, Найл. Он удивленно открыл глаза и рот. Он не пытался что-то сказать, просто удивился. -Я буду в порядке, если ты волнуешься, - я опустила голову, потеревшись щекой о его руку. -Мне так не кажется. Это слишком сложно, ты правда готова к этому? - он уткнулся носом мне в макушку. -Именно поэтому я делаю это. Но это не так, ты же знаешь, милый. -Хорошо. А знаешь, что это такое, мм? - я помотала головой, - А это когда в тебя втыкают всякие иголки с проводками, куда идет разная гадость. Не передумала еще? -Мне это только нравится, продолжай, - я хихикнула. -А еще это слишком больно. Нет, ты почти не чувствуешь ничего во время процедуры. Но ты сидишь на кресле с этими трубками у тебя в руках, и так почти два часа. Зависит от размера и злокачественности опухоли. И, знаешь, мне проще других, наверное. Если ты решишься начать ее, то...тебе придется сидеть на этом кресле большее время, чем мне. Около четырех часов. Ты готова? - я сначала немного задумалась и, выждав маленькую паузу, качнула головой, - И это не все, - мои глаза расширились. Я хотела что-то сказать, но в горле все пересохло, будто парализовало, - Каждое утро будет для тебя самым ужасным. И не просто ужасным, а ужаснее с каждым разом, с каждым сеансом. Ты еще не знаешь про рвоту? Так вот, это тебе тоже предстоит, как и постоянные головные боли. Можешь не расставаться с "белым троном" по утрам, потому что рвота будет наступать довольно часто. И я это прохожу, и ты пройдешь, так? - он поцеловал меня в лоб и прижал крепче к себе, как только мог. Со всей своей силой и энтузиазмом. А я готова была расплыться прямо здесь. Стать лужей. Я вздохнула. -Так, - я перекинула свою левую руку через его талию и прижалась. Казалось, крепче, чем он ко мне, - Я не хочу...знаешь... - я не могла сформулировать предложение, все слова застряли в глотке с нежеланием воспроизводиться, - Чтобы... Фак... -Милая, - он глубоко и медленно вдохнул и так же медленно выдохнул. - Я понял. -Не ври мне-е, - я засмеялась, - И что ты там понял? - я подняла глаза на него, с какой-то поистине милой улыбкой. -Ты не хочешь, чтобы я отпускал тебя, - он снова выходнул, - Потому, что я сам не хочу этого. Мои глаза расширились, а я сама спряталась головой в его теплую кофту. Она была такая теплая, будто готовая согреть от всех холодных напастей в этом мире. Или укрыть от не хороших мыслей. -Ты удивительный, - я сказала это в кофту. Найл потянулся рукой, чтобы расстегнуть ее. Я приподнялась, тем самым давая Найлу оттопырить кофту в сторону, а потом накрыть меня ей. В палате было холодно. Но эта кофта согревала нас обоих, защищая от наружнего и совсем ненужного нам мира.