Гордыня. Одиночество. Безумие.

***

      Он шёл по грязным улицам трущоб.       Шел, ощущая когда-то такое знакомое присутствие. Шел так быстро, как только позволяли его незаживающие раны: еще тысячелетия назад он слишком полагался на плоть, благодаря чему его дух больше не в силах был залечить его раны от меча или орлиных когтей.       Это был не первый раз когда он ощущал кого-то из своих, из Айнур тут, в теперь уже круглом мире.       Всякий раз, это ощущение ничего не давало: он всегда опаздывал – кто-то, из когда-то своих, всегда успевал уйти обратно, к себе, в этот несчастный Бессмертный Край.       Поэтому здесь и сейчас он шёл ни на что не надеясь: был уверен, что все произойдёт как обычно – он опоздает.       Один из предавших его когда-то друзей снова уйдет.       Так думал он, спеша по грязным, убогим кварталам для нищих...       Но ощущение присутствия не уходило: мир продолжал резонировать на нотах истинной Арды, той, чьё рождение он нарушил столько тысячелетий назад:       Тот, кто явился к Детям Эру не спешил возвращаться в Аман. Поняв это, ему оставалось только лишь ускориться.       Оставалась последняя развилка: за углом уходящего ввысь, обветшалого небоскрёба находился кто-то из Этих – ноты чужой любви к миру стали практически непереносимыми. Три шага, отделявшие его противника, скрывавшегося в тупиковом ответвлении – и все будет кончено.       В тупике лежали трое мёртвых тел: женщина-старушка, её внук и внучка. Голова последней покоилась на коленях пришельца, скрытого огромным, древним как Песнь, породившая этот мир, плащом.       Айну поднял свою голову: капюшон соскользнул назад, обнажая черты лица и волосы, что когда-то были богатого, золотисто-каштанового цвета.       Это была она – Йаванна Кементари, смотревшая на него сейчас почти невидящими глазами...       Несмотря на близость столь опасного существа, она оставалась на месте; продолжала сидеть и перебирать белыми, с прожилками чёрных, некротизированных-иссохшихся мышц и кожи, руками волосы умирающей, а может и уже мёртвой девочки. Да, проходят тысячелетия, а их привычные позы всё те же – не меняются... —А муж твой знает – где его жена? —Знает. Без его воли я бы сюда не пришла. И не подходи ближе: меня не радует твоё присутствие. —Меня тысячелетиями не радовал ваш выбор короля, но я почему-то ничего не говорю. Так зачем ты пришла в мои владения, вторая из Велиар?       Она грустно окинула взглядом все три тела: —За ними. За последними из праведных Детей Эру... —За ними могли бы прийти и майар.       Она посмотрела ему в лицо. Такие яркие, зелёные глаза, на белом, безжизненном лице: —Я пришла умереть в тот мир, который мы так безвременно оставили, устав от безумия Младших из Детей.       Он знал, что многие из его братьев и сестёр не согласились с решением своего короля. Решением умыть руки, обратиться к Отцу, и оставить этот мир без своей помощи...       Ему оставалось только усмехаться.       С одной стороны, он прекрасно знал, что она не оставляла этот мир без своей помощи: чего только стоили её посылка растения, что спасёт от моргульского проклятья, столь ловко списанного его лучшим учеником с действия яда Унголиант. Она создала и отправила противоядие – Ацелас – со своими любимыми учениками из нолдор... Противоядие, которого у неё самой когда-то не было: это стоило ей и её сестре большей части их сил и искалечило им руки, по которым когда-то тёк этот яд из Древ. Глупая попытка спасти то, что должно быть уничтожено. —Твоя смерть уже ничего не изменит. Даже Сам Эру не внесёт ни капли благодати в этот мир теперь. —Я пришла не за этим. Я пришла показать тебе то, чего ты добивался столько веков. Ты исказил все мои творения, а что не смог исказить – отравил и уничтожил. Ты знал, к кому они обращаются в молитвах, кому направляют свою боль – но ты продолжал... Ты убил меня, это бесспорно, даже если не считать Древа, и я хотела чтобы ты увидел результат своих дел. —Смелое решение. Вот только ту ли реакцию, что ты желала получить ты получила? —Не знаю. Я не желала увидеть в тебе раскаяния или еще хоть что-то; я пришла сделать то, что должна, в преддверии Битвы Битв. —Вы правда верите старому и глупому пророчеству? Меня не победить какому-то смертному мужу!       Последние слова он говорил уже не ей, а пламени. Пламени Духа, наконец освободившегося от бренной оболочки...       В этом же пламени сгорели и тела людей: последних праведных людей, чья смерть откроет врата Амана – ознаменует начало Дагор Дагорат. Иллюстрация: огонь в трущобах https://ibb.co/vLfjct3