Свидание в Версале

      Уже наступил вечер, а Анжелика все сидела в гостиной отеля дю Ботрей возле горевшего камина и не спешила ложиться спать. Постепенно затихал дневной шум. Барба уже давно увела Шарля-Анри в детскую, слуги ушли в свои комнаты.       Она думала о Франсуа Дегре. Вот так неожиданно появиться в Венсене и больше не дать о себе знать — это слишком даже для него. Правда в их последнюю встречу весной он ясно сказал ей, что больше не хочет ее видеть. Досадуя, Анжелика сказала себе, что мужчины не любят женские истерики. Утешать ту, которая льет слезы и несчастна, — чересчур тяжело для них. Мужчины предпочитают женщин легких, веселых, и Дегре такой же, как и все. Избегает ее, заставляя гадать, что стояло за его поведением в Венсенском замке.       Не успела она так подумать, как ее внимание привлек шум шагов за окном. Что за гости в этот час? Анжелике пришло в голову, что это могут быть люди австрийца. Она сжала в руке каминные щипцы для растопки и, неслышно ступая, отошла в сумрак комнаты.       Скрипнула рама, мужская фигура показалась в окне. Анжелика уже готова была позвать прислугу, но тут ночной визитер ругнулся, чуть не уронив напольную вазу из каррарского мрамора. Анжелика опустила щипцы и вышла из тени.       — Господин Дегре, давно вы по ночам из полицейского превращаетесь в грабителя?       — Это вы, мадам? Рад, что застал вас здесь и мне не нужно бродить по дому в поисках хозяйки, пугая домочадцев, — полицейский казалось вовсе не был смущен тем, что его поймали с поличным.       Он снял плащ и, не дожидаясь приглашения, расположился в кресле.       — Учитывая мою должность заместителя лейтенанта полиции с моей стороны было бы слишком смело разъезжать в одной карете с маркизой дю Плесси де Бельер и наносить ей открытые визиты.       — Но вы все-таки пришли, господин полицейский. И я хотела бы получить ответы на свои вопросы.       — Женщина на грани истерики и в сложных жизненных обстоятельствах сразу переходит к главному?       — Вы забываетесь, сударь! — спокойно, но уверенно сказала она.       — Нет, на этот раз точно нет, — ответил он тоном, который отличался от язвительной интонации только что сказанных им слов.       Они посмотрели друг на друга. Между ними возникло воспоминание о их встрече несколько месяцев назад в доме лейтенанта королевской полиции месье де Ла Рейни и о том глубоко интимном, что произошло тогда между ними. Анжелика первая смущенно отвернулась. Она испытывала неловкость от воспоминаний о своей слабости, от того, что Дегре слишком много знал о ней, так много, как не знали ни мужья, ни другие любовники.       Равнодушным голосом светской дамы она спросила:       — Как же вы убедили коменданта в моей невиновности и избавили от ареста? Вы настолько могущественны?       Дегре вздохнул и развел руками:       — Не наделяйте меня чужими возможностями, мадам. У меня был приказ, который и позволил вас освободить.       — Чей приказ?       — Короля.       Анжелика посмотрела на него широко открытыми глазами:       — Разве король сейчас не в Анжу? Как он мог отдать приказ меня отпустить?       Дегре поднял руку вверх, призывая ее этим жестом не спешить с выводами.       — Его Величество не в курсе, конечно, вашей прогулки в Венсен. Арестовали вас на самом деле люди господина Кольбера. Был его приказ хватать всех, кто сунется в этот подозрительный притон на Сент-Антуан. Месье Мозер давно вызывал подозрения. Ответьте мне честно, он вас чем-то шантажировал?       Анжелика с досадой махнула рукой.       — Мне понятно почему меня арестовали, я вас спрашиваю почему освободили?       — Очень просто, мадам. Это было сделано на основании имеющегося у меня приказа за подписью короля, который дает мне право выполнять любые действия на мое усмотрения для вашей безопасности. Правда, мой человек немного оплошал и потерял вас из виду сегодня утром. О том, что вы в беде я узнал от герцога де Вивонна. Он со скандалом ворвался в приемную месье де Ла Рейни и потребовал объяснений на каком основании задержали мадам дю Плесси! Дальше мне потребовалось не так много времени, чтобы узнать куда вас отвезли.       Анжелика не слышала его последних слов. Кровь бросила ей в лицо. Она возмущено закричала:       — Вы хотите сказать, что по приказу короля приставили ко мне соглядатаев! Что вы следили за мной и строчили королю доносы!       — Вы неверно меня поняли, мадам. Король не приказывал мне шпионить за вами, он просил, я подчеркиваю, просил присмотреть за вами и помочь в случае проблем. Я имел личную встречу с Его Величеством перед его отъездом, и он просил меня, как вашего давнего друга, защитить вас в трудную минуту. Король говорил со мной искренно, как человек, которому вы не безразличны. Ему известно, что опальный фаворит может подвергаться достаточно болезненным притеснениям от тех, кто еще вчера лебезил и заискивал перед вчерашним кумиром. А вы высоко поднялись, сударыня, и не мне вам напоминать, что недоброжелатели есть у всех. Мой человек наблюдал за вашим домом, получив приказ сообщить, если случится что-то подозрительное.       Анжелика чувствовала раздражение. Забота короля льстила, привлекала, но и пугала всемогуществом. Она боялась предаться ложным надеждам, оказаться обманутой грезами, которые так любят женщины, и стать посмешищем в своих собственных глазах. Двор приучил ее быть осторожной.       Она бросила неуверенный взгляд на Дегре, который деликатно разглядывал узор на персидском ковре под ногами.       — Зачем королю это нужно? — протянула она деланным голосом.       Дегре поднял на нее глаза.       — Его Величество не посвящал меня в тонкости движения своей души, но я полагаю, вы знаете ответ лучше меня, мадам? Вернемся к вашему освобождению. Против приказа короля выполнять все мои распоряжения относительно госпожи дю Плесси ничего бы не могли сделать ни люди господина Кольбера, ни комендант Венсена.       Анжелика приблизилась и посмотрела внимательно ему в лицо.       — А почему бы вам было не поверить в обвинения в шпионаже, или что я готовлю заговор? Может быть король не похвалит вас за ошибочное решение? Может быть он сочтет меня виновной и для меня опять распахнуться тюремные ворота?       — А это, мадам, от вас зависит, поверит вам король или нет, и встанет ли вообще такой вопрос перед ним. Я же принял решение, которое мне подсказали глаза и совесть. Люди австрийского посла давно уже пытались найти себе высокопоставленного агента при дворе. Карточные долги, адюльтеры, судебные тяжбы, семейные тайны — все было пущено в ход, чтобы поймать крупную рыбу, но им не везло. Успехи были, но по мелочи. Младший сын графа де Вилье, камеристка мадам де Шуази, все не то... Но недавно в штат посольства пришли так сказать люди с новым знанием жизни. И вот один из них рассказал как-то за кружкой пива любопытную историю, как при дворе австрийского императора Леопольда I некий иностранец королевских кровей очаровывал незамужних фрейлин и вдовых статс-дам обещаниями жениться. Ради будущего высокопоставленного мужа эти дамы было готовы на многое. А разве французский двор в этом плане сильно отличается от австрийского?       Анжелика задумалась. Еще в Венсене она поняла, что австриец пытался ее завербовать, используя как наживку князя Ракоци. Но его письмо не было фальшивым, это исключено. Значит они действовали сообща? И князь хотел сделать ее игрушкой в руках австрийских политиков? Но разве Австрия не враг Венгрии?       Последняя фраза чуть не сорвалась у Анжелики с губ, но она прикусила язык. Дегре итак слишком о многом знает. Если она сейчас свяжет венгерского князя и австрийцев в одно целое, ей придется рассказывать обо всем, и в первую очередь о Ракоци и его послании. Чужие люди будут копаться в ее жизни и постели, а на это не имел права никто, даже Дегре, даже король. Тем более король. Главное, что интрига сорвалась, а письмо она сожгла. Да, дорого ей могли обойтись тени прошлого.       — Я так понимаю, что причин, побудивших вас сегодня утром прогуляться в уютный особнячок на улице Сент-Антуан, я не узнаю? — усмехнулся Дегре.       Анжелика рассмеялась и махнула рукой:       — Скука, господин полицейский, скука. А с господином Мозером я была знакома еще при дворе.       — Ну а герцогу де Вивонну вы как объясните ваше приключение?       — А никак! Или скажу, что проигралась в карты, а когда с меня потребовали долг, испугалась и сочинила историю про арест, чтобы он меня спас.       Дегре только руками развел.       — Я думала, вы карманников ловите на Новом мосту, да тех, кто фонари бьют на улицах Парижа, а вы оказывается уже и в дипломатических вопросах сведущи.       — В нашем ведомстве приходится заниматься многим. И кому как ни мне, который знает Париж, как свои пять пальцев, выяснить где квартируют подозрительные личности.       — Зачем вам это все нужно?       — Так я смогу достичь того, что мне важнее всего. Вы мадам, должны как никто понимать меня. Помните, как долго и упорно вы стремились организовать свое шоколадное дело? Ведь не из любви к шоколаду вы делали это. Последние годы жизнь подсказала мне, что только одолев очень многое и пройдя свой Путь, человек может приблизиться к тому, что важнее всего, для чего он был рожден, для чего провидение берегло его во всех передрягах.       — Вы обо мне говорите или о себе? — усмехнулась Анжелика. — Я пока не буду вас разочаровывать и убеждать, что после того, как вы добьетесь своего, то больше всего волком завыть захотите. Дегре, вы говорите с таким внутренним пылом, вам надо было сделаться иезуитом, как мой брат.       — Вам не откажешь в проницательности, мадам, — улыбнулся Франсуа Дегре, но глаза его были серьезные. — Может быть когда-нибудь я так и сделаю...       Анжелике передернула плечами. Сегодня не получалась та пикировка, которая была свойственна ее встречам с бывшим адвокатом. Раньше она не заглядывала к нему в душу. Надо ли ей это сейчас?       — Мадам, король возвращается в Париж, и начнется новая партия на шахматной доске двора. Вы одна из фигур на ней.       Анжелика прямо посмотрела на него.       — Может быть я оставила двор, — полуутвердительно ответила она.       — А вы понимаете что такое оставить двор? Это значит разрыв с королем. Вы осознаете, к чему это приведет?       — К чему? — Анжелика рассмеялась. — Меня снова отправят в тюрьму? Так вы меня оттуда спасете.       — Пусть в ваших глазах я всего лишь фараон с грубой душой, который каждый день ловит преступников, но зато я хорошо знаю вас, и знаю какие потери вы понесли с тех пор, как мы знакомы. Ваш первый муж, ваш второй супруг... И король связан с этим. Разрыв с королем станет и разрывом с самой собой.       — Вы тоже связаны со мной.       — Я служу королю, мадам, я не самостоятельная фигура.       Что-то такое было в этих словах, что-то глубоко выстраданное. Это тронуло Анжелику до глубины души.       — Дегре, друг мой... — голос ее упал до шепота и прозвучал тихо и ласково. Она шагнула к нему, но бывший адвокат предупредительно поднял руки и проворчал:       — Мадам, с подобными порывами обратитесь к Его Величеству, там, я уверен, вы найдете полное понимание.       Анжелику не задел его притворный цинизм. Она отвернулась к окну и бросила через плечо:       — Я не любовница короля, Дегре.       — Ну так будете! — его слова прозвучали настолько уверенно, что это окончательно отрезвило ее.       Она впилась в Дегре глазами, и взгляд ее становился все тверже, будто клинок.       — Вы надеетесь, что я пойду к королю, а вы благодаря моему положению будете иметь свободу действий при дворе, потому что король приставил вас ко мне?       Дегре усмехнулся.       — Честно говоря, да, мадам.       Анжелику затрясло от возмущения.       — Как вы можете меня так использовать! Вы все! Вспомните, как я рыдала на ваших руках, как вы спасли меня от отчаяния, когда меня хотели отравить ночной сорочкой! Вы хотите, чтобы я снова вернулась туда?       — Да, — его голос прозвучал тихо, но невероятно уверенно.       Раньше она слышала такую уверенность только в голосе одного человека во Франции, и это был Людовик XIV.       Дегре сидел в кресле, опираясь руками на колени и пристально смотрел на нее.       Огни камина, пылавшие рядом, освещали его лицо.       — У каждого свой путь, Анжелика. Сворачивая с него, вы предаете сами себя.       — Может быть я заблуждалась ранее!       — Может быть то, может быть это! — передразнил ее Дегре. — Вы прошли на этом пути немало испытаний, достигли успеха, и удача сопутствовала вам, раз за разом убирая препятствия и подбрасывая средства для решения проблем. Не может такая дорога быть ложной. Если бы вы свернули не туда, то разбились бы уже очень давно. Это не длилось бы годы с того дня, когда мадам Моран дала себе обещание пройти свой Путь в Версаль.       Анжелика закрыла лицо руками. "И даже раньше... Я хотела этого еще раньше! Когда рядом с цветочницами приветствовала короля в день рождения дофина... Или когда еще в Тулузе так хотела увидеть короля? Или когда девочкой бегала любоваться замком Плесси? Неужели все началось еще тогда?"       — Вы хотите, чтобы я стала такой же, как Они? Вы хотите на моем лице увидеть черты отравителей, которых так мечтаете поймать с поличным?       — Не станете вы такой же! Путь, который вы прошли, защитит вас от этого.       — А стану, так велика ли беда? — в голосе Анжелики прозвучала горечь. — Чего стоит жизнь и душа одной женщины, когда на кону большая цель, не так ли? Можно бросить, как полено, в костер благого дела. Сгорит, да и не жалко!       При свете камина ей казалось, что Дегре улыбается. "Все мужчины одинаковы. Для них важны мужские дела: наука, война, политика или... ловить высокопоставленных отравителей!"       — Строите грандиозные планы, господин бывший адвокат! Хотите на моих костях въехать в Версаль и проворачивать там ваши дела?       — Мадам, я работаю, как раб на галерах! — Дегре был как будто задет ее словами. — Кстати, неплохая фразочка, может кому-нибудь когда-нибудь и пригодится. Не будете ли вы столь любезны, чтобы щегольнуть ею при дворе или в салонах жеманниц? Так бы выразился ваш новый знакомый комендант Венсенского замка?       — Убирайтесь прочь, чертов фараон! И гоняйтесь за своими преступниками где хотите и как хотите!       Оставшись в одиночестве, Анжелика еще долго стояла у окна и смотрела в темноту сада. Как и после разговора с Раймоном, она опять задумалась над тем, что пришла ее очередь отдавать долги тому — надо быть честной перед самой собой, — кто всегда появлялся в ее жизни в нужный час, понимал и поддерживал ее.       Она напомнила себе, что не имеет права пускать в тесный круг высшей придворной аристократии постороннего человека, живущего инородной жизнью, такого как Дегре. Она поняла это еще тогда, когда столкнулась с кознями мадам де Монтеспан, когда умерла герцогиня Орлеанская. Порочный круг строго соблюдал иерархию, был закрытым и непроницаемым для чужаков. И когда кто-то из аристократов умирал или попадал в опалу не дело полицейских совать в это свои длинные носы.       Но разве не сам король наделил бывшего адвоката, а ныне заместителя лейтенанта полиции, возможностью ради нее нарушить это неписанное правило? Анжелика чувствовала, что широкий жест короля в будущем может доставить ей неприятности. Но не преувеличивает ли Дегре?       Женская интуиция подсказывала, что он говорит то, что есть на самом деле. Перед мысленным взором Анжелики возник король в ту ночь, когда отравили Мадам, его потрясение перед лицом этого преступления было не мимолетным впечатлением, о котором он быстро забудет. Может быть он, именно он что-то сможет сделать со всей той подлостью и низостью, что гнездится в душах его подданных, и Дегре — один из лучших инструментов для решения задачи?       В тот вечер в сердце Анжелики затеплилась надежда. Та надежда, которая даже в море одиночества и отчаяния дает желание жить и быть счастливой.