Хлеб

–Галя, хлеб! - громко воскликнул Николай Петрович, после чего получил несколько ломтиков хлеба на тарелке, которую подала Галина Ивановна. Злобно взглянув на свою жену, тот тяжко вздохнул, приступив поедать борщ. Обстановка на кухне была как обычно тревожная, не смотря на солнечные лучи, что пробивались сквозь окно на кухню. Не сказать, что еда особо вкусная. С каждым разом еда становится все престнее, все более безвкусной. Эту стряпню Николай ест скорее всего по привычке, чтобы как-то заглушить пустоту в сердце. В красной жидкости беспечно плавают кусочки картофеля с капустой, а остальное, видимо, залегло на дно. Вообще, вся его жизнь в последнее время стала одним серым, бесконечным днем сурка. Утренняя морока, еда, телевизор, встреча с  сыном, что не оправдал ожиданий, снова еда, газета, еда и сон. И все вновь повторяется. Изредка бывают посиделки с друзьями в гараже, но даже это не скрашивает жизнь старого мужчины. Зачерпнув ложкой маленькую порцию борща, тот медленно вылил её братно в тарелку, наблюдая за падением красных капель. Он уже устал от такой жизни, это можно было сказать точно. На столе не было ничего лишнего, лишь еда и пара салфеток. Галина Петровна знала, как её муж не любит беспорядок на столе. Безразлично потянувшись за куском хлеба, Николай Петрович сделал небольшой укус, начав медленно все пережевывать. Всё было престным, кроме этого самого хлеба... Он как всегда был хорош. Пожалуй, хлеб– это единственное блюдо, имеющее вкус, такой выразительный и приятный. Закрыв глаза, Николай будто перенесся в более молодые годы, вспоминая некоторые моменты из своей жизни, которая ещё как-то была интересна. Странно то, что во всех этих моментах фигурировал хлеб и все его вариации... Неужто хлеб всегда был с ним? И в светлые, и в тёмные дни... Зазвонил телефон. Галина сразу же среагировала, и быстрым шагом вышла из кухни, чтобы принять неожиданный вызов. Глаза со старческими морщинами медленно открылись. Рука все ещё держала кусок надкушенного хлеба. Такого желанного, такого верного хлеба. Кажется, впервые за последние тридцать лет тот улыбнулся. Не как обычно, повседневной улыбкой, чтобы показать что все относительно в порядке, нет. Это была улыбка, полная искренней радости и любви. Врядли даже жена Николая получала что-то подобное, что уж говорить о детях. Тот наконец-то осознал, кто был истинным спутником его жизни, кто никогда не бросал его и кто никогда не терял свои краски, пусть даже весь мир остался без них. Чайник, поставленный на плиту, тихо бурчал о своём, уже готовясь засвистеть от негодования. Встав из-за стола, старый мужчина бережно взял тарелку с хлебом и осмотрел кухню. Холодильник, стол, стулья, плита, столовые приборы, посуда, шкафчики... Он видел её далеко не в первый раз, но этот взгляд, видимо, был прощальным. Николай решил, что лучшим решением будет начать новую жизнь, тихо уйдя от своей семьи, которая так тянула вниз. Тихо открыв дверь балкона, тот решил спустится по пожарной лестнице и уйти вместе с хлебом. На улице ярко светило солнце, а птицы пели свои тихие серенады. Машины время от времени проезжали по дворовой дороге, беспокоя усталых голубей. И этот уход вместе с хлебом– лучший исход событий. Николай Петрович наконец-то почувствует вкус этой жизни. Только он и хлеб.