Кукольник из Джампи

      Его домик стоял на вершине невысокого густо-зеленого холма, пестрящего желтыми весенними цветами. Деревья не подступали к нему близко, как будто не желая погружать его стены, раскрашенные яркими цветами и сложными узорами, в свою сумрачную тень. Только одна старая кривая яблоня доверчиво прижималась к стене дома. Кому принадлежала эта хижина до того, как он ее занял? Невозможно уже было вспомнить: так сильно он ее изменил! В единственной комнате было несколько промасленных непривычно-больших окон из бычьих пузырей, и солнце проводило в ней целый день, играя на свежих красках новых игрушек, подсвечивая мелкую деревянную пыль, кружащуюся в воздухе, скользя по ярким стеганым коврикам на полу и по рисункам цветов и трав на белых стенах, обнимая корзины и ящички с лоскутками и пряжей, насыщая светом его золотистые легкие волосы.       Как бы рано она не пришла – он уже не спал. Она заставала его в мастерской за работой, или на крыльце, встречающего рассвет с чашкой травяного чая в тонких руках, или, в неудачные дни, он уходил еще до ее прихода и гулял по лесам, собирая валежник, коряги, шишки и травы для своей работы. Если она заставала его на крыльце, она кивала ему, проходила в дом, наливала себе чашку из изящного глиняного чайничка и садилась на крыльцо рядом с ним, стараясь не коснуться его ноги своим широким бедром. Умиротворение и удовольствие от их молчаливого чаепития на крыльце Джофрон не могла сравнить для себя ни с чем другим. Если он сидел за работой, она устраивалась на набитой душистой соломой подушке возле камина, брала цветные мотки шерсти и вязала веселые шарфики, шапочки или накидки для его кукол. К такой работе ее руки привыкли с детства. Иногда он давал ей особенно хороший, начерно выструганный кусок дерева и принимался объяснять, как орудовать резцом, чтобы древесный узор на будущей игрушке в полной мере дополнил изделие. Ее непонимание порой забавляло его. Казалось, что это знание не пришло к нему с опытом, а родилось когда-то вместе с ним.       В этот день она застала его за работой. Он сидел на высоком стуле с резной спинкой, поджав под себя одну из своих длинных ног, и все его внимание было сосредоточено на новом изделии. Легкие, как золотая паутина, волосы выбились из заколки и мягко парили вокруг его лица, приподнимаясь от малейшего дуновения. Тонкие пальцы были в разноцветной краске, как и тряпка, о которую он их вытирал. Он был так увлечен, что поднял глаза, только когда Джофрон дошла до стола и встала рядом с его левым плечом. - Ты не ложился, святой человек? – спросила она, представив, сколько времени может занять такое сложное изделие. Он скривил губы в легкой усмешке, как делал всегда, когда она называла его так. - Как-то не смог, так хотелось поскорее закончить, что это казалось очень важным! - он беспомощно развел руками и вдруг светло улыбнулся, посмотрев в ее лицо. Потом с хрустом потянулся, сильно прогнувшись назад и вытянув вверх обе руки. – Уже утро... - сказал он скорее себе, чем ей. - Как быстро проходят ночи, когда мысли затягивают в пучину воспоминаний и сожалений, а руки берутся за увлекательную работу! Он протянул ей новую игрушку, держа ее за витую красную нить. Это было дозволение посмотреть, значит работа была практически завершена. - Краска еще не высохла, - предупредил он.       Джофрон бережно взяла нить из рук мастера и осмотрела фигурку со всех сторон, близоруко поднеся к лицу так близко, что от запаха свежей краски заслезились глаза. Это был юноша, сидящий верхом крылатом чудовище, больше всего похожем на змеевидного дракона с длинной гордой шеей и свирепым оскалом пасти. Ветер откинул волосы юноши назад, одна его рука обнимает шею создания, другая - придерживает сумку на бедре, напряженный взгляд устремлен далеко вперед. Говорить насколько изящно и подробно она была вырезана, как сверкает золотистая краска на мелких чешуйках дракона и как естественно складки деревянной синей туники облегают стройную фигуру юноши – не имело смысла. По исполнению игрушка была великолепна, как и всегда! Однако, оба они, и юноша и дракон, были так сосредоточены на своих мыслях и текущих делах, что казались очень далекими. От этого становилось немного грустно, словно в их жизни не было места для кого-то еще… - Эта игрушка ммм... не очень веселая, - осторожно подбирая слова, описала она свои чувства. - Это скорее подвес, - уточнил он мягко, не оспаривая ее мнение и глядя на изделие с огромной нежностью. - Пока я просто привязал его для просушки, а позже сделаю кольцо, вот здесь, между крыльями Элдерлинга. Его можно будет повесить над порогом, над печкой или над люлькой…       Джофрон представила этого Элдерлинга, такого прекрасного, такого искусного, почти что живого, висящего над печкой в одной из местных хат, и почувствовала сильную тоску по чему-то, чего она никогда не видела и объяснить не могла. Этим игрушкам место во дворцах, о которых рассказывали приходящие в Джампи странники. Во дворцах, с витражными стеклами, мебелью из ткани, тяжелыми занавесями на высоких окнах, огороженных коваными решетками в виде роз. В пухлых ручках принцев и принцесс, а никак не в прокопченных от дровяных печей, едва пропускающих свет сквозь мутные окна, домах в Джампи. Он не там, где должен быть и делает не то, что должен! Это знание пришло к ней так внезапно и заполнило всю ее отчаянным предчувствием – когда-нибудь он уйдет! И только одно место здесь могло бы подойти этим игрушкам – вот этот аккуратный светлый домик с цветными половичками и нарисованными цветами на стенах. Домик-игрушка, который стал воплощением и отражением его самого. Но он так не считал. Игрушка будет подарена или продана за символическую плату или даже за еду. Она бережно протянула ее обратно. Молча. Ему не требовалось ее восхищение, он видел его в ее глазах и том, насколько трепетно она высвободила пальцы из красной нити. - Этот парень тот же, что и с волком, - тихонько проронила она, решив заняться чаем. Доставая банки с цветами и сушеными листьями для заварки, она не заметила, как он вздрогнул, словно кто-то схватил его за плечи ледяными руками. - Что ты сказала, с волком? – быстро переспросил он. - Да, тот парень, - пропыхтела Джофрон, затаскивая полный чайник на крючок в камине, - ты делаешь его чаще всего. Была фигурка с волком, что ты отдал больной Эммет, вот этот, с мечом в руках, вот тут он держит бутылочки и травы, вон та маленькая фигурка у домика в лесу, как будто, тоже он, еще была когда-то изящная статуэтка на траве с девушкой в красной юбке, а еще у той марионетки очень похожее лицо... Она перечисляла, оглядывая его стеллажи с куклами и загибая пальцы. Заметив это сходство уже давно, она как-то не решалась спросить. А он быстро вращал головой вслед за ее указаниями и янтарные глаза на его тонком лице становились все больше и все растерянней. - Джофрон, милая моя, - взволнованно прошептал он, - какой же внимательный у тебя взгляд и как же я мог настолько ослепнуть от горя! Моя несчастная голова признала, что надежды уже нет, а глупые руки все продолжают ваять его тело и его лицо…       Он уронил голову на ладони и его хрупкую фигуру потрясла слабая судорога. Джофрон растерялась, застыв у камина с банкой в руках. Так редко она заставала его в таком состоянии! Она хотела бы прикоснуться к его плечу или ласково погладить его невесомые волосы, но, опустив взгляд на свою большую рабочую руку, поняла, что ей не хватит на это смелости. - Я не хотела тебя расстроить, мастер, здесь есть и другие лица - пробормотала Джофрон, не зная, что значили ее слова и как ей вернуть обратно его хорошее настроение. Он поднял голову, и она увидела слезы в его улыбающихся, кошачье-желтых глазах. - Ты не расстроила меня, Джофрон, что ты! Ты сделала меня немного счастливее! Теперь я буду делать эти игрушки с еще большей любовью и радостью и буду внимательнее смотреть в их лица. Если я подарю людям его частичку – быть может, это будет моим последним даром этому миру, даром из самой глубины сердца! Это последнее доказательство того, что он был, он жил. И, боги, как же он был красив…       Последние слова он почти прошептал и Джофрон не была уверена, что правильно их расслышала. Мастер провел пальцем по лицу юноши, сидящем на драконе с такой нежностью, что девушка отвернулась. Гремя чашками она, почему-то, сердилась на себя за то, что сделала. Ей казалось, что она разворошила своей рукой пепел и обожглась о тлеющий в глубине уголек. - Этот юноша твой друг? – осторожно выдавила она, разливая чай по глиняным чашечкам, на каждой из которых легким росчерком его руки был изображен цветок на стебельке или одно из горных растений. Джофрон протянула ему чашку. Мастер вытер рукавом сияющие глаза и отпил глоток, прежде чем ответить. А когда он ответил, его голос был спокойным и твердым, а взгляд, направленный на лицо юноши на Элдерлинге, очень ясным: - Он для меня гораздо больше, чем можно себе представить. Он - моя жизнь. Все, что у меня было и все, о чем я мечтал. И да, он был моим другом… На такое необычное откровение было сложно придумать простой ответ и даже понять – стоит ли что-то говорить. Тогда Джофрон спросила единственное, что показалось ей уместным: - Был? - Был, - слегка кивнул Пророк, как ответил бы человек с трудом переживший утрату, но уже смирившийся с неизбежным. – Был, но умер. Он помолчал и добавил едва слышно: - И я умер вместе с ним…       «ИЗМЕНЯЮЩИЙ, - с ужасом от своего откровения вдруг осознала Джофрон. И, сама того не заметив, осталась стоять с широко раскрытыми глазами, глядя на Белого Пророка. – Его Изменяющий умер! И мир будет обречен…» Она прислушалась к себе, пытаясь понять, насколько эта новость пошатнула ее мир, но, все-таки, не смогла вполне прочувствовать весь ужас этого события. За окном по-прежнему было лето, где-то вдалеке раздавался детский смех и крики, пели птицы на старой яблоне, а ОН все так же сидел рядом с ней. Тогда она внимательнее всмотрелась в лицо фигурки. Совсем юный, мальчишка! Но характер уже виден в остром взгляде глубоких темных глаз, в слегка сдвинутых черных бровях, в упрямом подбородке, в пластике здорового сильного тела. Красивые черты лица: дышащие смелостью, юностью, целеустремленностью. Он был поглощен своей задачей, не замечая ничего вокруг. Так тщательно воссоздан, почти что живой… С такой любовью… «Изменяющий, - подумала она снова, пытаясь прочувствовать то, что чувствовал Пророк, создавая его этой ночью." Или любимый?

***

      Снежная зима уже вовсю развернулась в Джампи, перекрыв многие торговые пути и отрезав от города множество мелких племен. Запасы были сделаны, дрова заготовлены, мясо засолено, люди готовы были замереть у каминов за починкой одежды и за ткацкими станками в ожидании весны. Обильные снегопады и мороз не были чем-то непривычным или пугающим для горцев, в отличие от войны, полномасштабно развернувшейся возле их границ и грозящей прийти в их дома. Здесь, в Джампи, люди еще чувствовали себя в безопасности, но многие мужчины уже покинули город и вступили в освободительную армию короля Эйода. Каждый горец готов был до последнего вздоха защищать свой народ.       Белый Пророк все еще жил среди них. Прошел уже практически год с тех пор, как он появился в Джампи в начале ранней весны. Слухи о его появлении продолжали распространяться и все больше паломников появлялось в городе с единственной целью – прикоснуться к мудрости пророка, услышать его слова. Он принимал их по одному, никогда не позволяя ей присутствовать при этом. Он никому не отказывал и с каждым проводил не меньше нескольких часов, а выходящие из его маленького домика никогда не выглядели ошарашенными или расстроенными. И, пожалуй, только Джофрон замечала, как непросто даются ему эти визиты, как тает бренди в бутылке на полке, как отчаяние и пустота все чаще мелькают в его взгляде. Говорят, что время лечит, его же время убивало! Это даже нельзя было назвать скорбью, только – медленной смертью. Каждый день уносил с собой по кусочку от этого легкого, золотистого человека, превращая его в тень прежнего себя. Он совсем перестал смеяться, даже улыбался, будто, через силу, только извиняющейся или рассеянной улыбкой. Это разрывало ей сердце. Что он говорил этим людям? Она терялась в догадках. Она подозревала, что была единственной кто знал правду о его Изменяющем и боялась поднимать эту тему. Этот мертвый юноша был еще одной стеной из десятков стен, стоящих между ними. - Как бы мне хотелось навсегда остаться лишь Белым кукольником, и не быть никаким Пророком! - вырвалось у него однажды. Это все, что он позволил себе сказать при ней и больше к этой теме не возвращался.       Между тем мастерство Джофрон по части кукол росло с каждым месяцем. К ее сожалению, ей все меньше времени требовалось проводить возле него, слушая его пояснения и наставления. Она собиралась открыть свою мастерскую уже к весне. Игрушки Джофрон были не так искусны, как делал их Святой человек, но она и не мечтала приблизиться к его природному мастерству. Зато она нашла свое призвание: делая аккуратные, гладкие и яркие игрушки для малышей. Это были неваляшки, погремушки, поделки в виде зверей, раскрашенные яркими натуральными красками. Порой даже сам Пророк восхищался простоте и естественности ее изделий, и это было ее высшей наградой!       В тот поздний вечер, отвезя заказ в соседний поселок и поставив свою маленькую мохнатую лошадку Ирвин в стойло, Джофрон поспешила к Кукольнику в дом, поделиться радостной новостью о новых клиентах. Сбив на пороге снег с мягких сапог, отряхнув плечи и меховой капюшон плаща, она бодро вошла в домик с сияющей улыбкой от хороших новостей, и замерла на пороге. Он оказался не один. - Ты могла бы постучать, - сказал он с шутливой строгостью. - Даже у такого как я, иногда бывают ночные гости!       То, что предстало взгляду Джофрон, сложно было назвать «гостем». Человек в грязной мокрой одежде лежал на животе на половике у камина и дыхание с ужасным хрипом вырывалось из его рта. На полу и цветных ковриках растекались разводы мокрого снега и грязи. В хижине стоял непривычно-тяжелый запах. Мужчина явно был сильно болен! Черные свалявшиеся волосы закрыли его лицо. Рядом с ним на полу лежал неестественной формы, застывший, промерзший насквозь плащ грязно-бурого цвета. Она осторожно опустилась рядом с больным на пол и откинула волосы с видимой половины его лица. Этого человека она не знала, он был не из Джампи. Темный глаз его был приоткрыт и, когда она освободила ему обзор, мужчина попытался им осмотреться. Больше всего он походил на некоторых солдат, осаждавших сейчас Горное королевство по приказу короля Регала. - Кто это, Святой человек? - спросила она. - Святой человек? - на его лице промелькнула горькая усмешка. - Если хочешь говорить о святых, говори о нем, не обо мне! Вот, посмотри на его спину. - Он понизил голос. - У меня нет ни малейшего представления о том, кто это может быть! Джорфон взглянула на свои руки, коснувшиеся кончиков мокрых волос, на них были бледно-бурые разводы. Она перевела взгляд на спину человека и вдруг осознала, что огромное грязное пятно, расплывшееся почти по всей его рубашке - это кровь. - Все это кровь?! – вскричала она. Это открытие, почему-то, сразу собрало ее и заставило действовать. Она видела раненных не единожды в своей жизни и этому человеку нужна была срочная помощь. Она осторожно начала стягивать с его рук промерзшие рукавицы. - Как же он жив до сих пор? Что ж, нам надо согреть его и смыть всю эту кровь. О, его бедные руки! Пальцы на концах совсем почернели! — воскликнула она в ужасе. Человек издал странный всхлип, и глаза его закрылись. Он потерял сознание. - Я должен отмочить рубашку и отделить ее от тела, руками займемся позже, - решительно скомандовал мастер. Он стремительно двигался по хижине, достал из сундучка и разорвал на тряпки старую рубашку, потом повесил над огнем котелок с водой. Джофрон кивала, стаскивая с раненного сапоги. - Если он потерял столько крови – мы не знаем, сколько он еще протянет. Беги за целительницей так быстро, как только сможешь, Джофрон! У этого человека почти не осталось времени!       К тому моменту, когда раненный снова пришел в себя, был уже конец следующего дня. Джофрон разыскала целительницу, оторвав ее от визита к пожилой женщине и отчаянными мольбами затащив в хижину к Пророку. Судя по скептическому виду целительницы, она также приняла раненного за солдата армии Шести Герцогств, да и сильно сомневалась в возможности исцелить этого больного. Когда они смогли-таки разрезать размокшую рубашку на его спине и увидели отвратительного вида рану, сочащуюся кровью и гноем, даже Джофрон почувствовала нехорошее брожение в желудке, а Кукольник побледнел и машинально отшатнулся. Одна лишь пожилая целительница сохранила невозмутимый вид и принялась омывать спину больного. Только ее поджатые губы говорили о том, насколько плоха была такая рана. Мужчина оказался совсем молодым, некогда, похоже, он и правда был воином, что было видно по многочисленным шрамам на его коже, обтянувшей остаток мышц. Но ни грамма жира не осталось в этом теле. Пока целительница колдовала над листьями для вытягивания гноя, смешивая их с маслом и кипятком, Пророк сделал крепкий чай и силой влил его в рот незнакомца, как делал уже много часов. Тот сделал машинальное глотательное движение, закашлялся и застонал он сотрясения своего тела. - Такой тощий! Если бы он был потолще, у него было бы больше шансов, - сказала целительница то, что пришло на ум им всем. - Он потеряет пальцы на руках и ногах? - спросила Джофрон. Хотя следовало бы спросить – «он выживет?». Целительница взяла его пальцы и начала ощупывать кончики. Человек попытался отнять у нее руку, наверное, почувствовал боль. - Если он выживет, то сохранит пальцы, - сказала она не грубо, а просто констатируя факт. - Они будут нежными, потому что отмороженная часть отвалится. Во всяком случае, они не очень плохи. Инфекция в спине, вот что может убить его. В ране что-то есть. Похоже на наконечник стрелы и обломок древка. - Вы можете его вытащить? - спросил мастер. Джофрон вскинула на него свои синие глаза: лицо еще бледнее обычного, тонкие губы поджаты так, что превратились в щелку, сосредоточенный взгляд. Он не попросил прислать кого-то и забрать неожиданного гостя в больничные палаты. На его обычно чистенькое уютное жилище страшно было смотреть, а запах болезни и гниения не перебивал даже аромат всех заваренных трав. Тем не менее, Пророк решительно оставлял этого человека своей заботой. «Святой человек, - благоговейно вздохнула Джофрон.» - Легко, - ответила целительница. - Но рана, конечно же, будет кровоточить, а у него и без того осталось не много крови. Кроме того, свежая кровь может разнести инфекцию по всему телу. - Она вздохнула. - Если бы Джонки была жива! Она очень хорошо разбиралась в таких вещах. Это она вытаскивала стрелу, застрявшую в груди принца Руриска. Рана пузырилась при каждом вздохе, но Джонки все равно не дала ему умереть. Я не такая умелая целительница, как она, но сделаю что смогу. Я пришлю ученика с мазью для его рук, ступней и лица. Хорошенько втирайте ее в обмороженные места каждый день и не бойтесь повредить кожу. А на спину будем ставить припарки, чтобы вытянуть из раны как можно больше дряни. Давайте ему есть и пить, сколько он захочет. Пусть отдохнет. А через неделю мы вытащим стрелу и будем надеяться, что он к тому времени наберется достаточно сил, чтобы пережить это. Джофрон, ты знаешь какую-нибудь хорошую оттягивающую припарку? - Знаю парочку. Хорошо помогают отруби и гусиный лук, - машинально ответила Джофрон. - Отлично. Я не могу остаться здесь - у меня много других пациентов. Прошлой ночью было нападение на Цедар-Нолл. Они прислали птицу с сообщением, что многие пострадали, прежде чем солдаты были отброшены. Я не могу ухаживать за одним, оставляя без внимания многих. Мне придется оставить его в ваших руках. - И в моей постели, - не удержавшись, скорбно добавил Пророк, подытоживая ее выводы. Целительница кивнула, как ни в чем не бывало, и быстро пошла к выходу. Здесь она сделала все, что могла и не хотела терять времени. У нее всегда было полно работы, а с началом войны оказалось, что целителей в Горном королевстве гораздо меньше, чем было необходимо. Раненный сделал глубокий хриплый вдох и слегка приоткрыл глаза, едва блеснувшие из-под ресниц. - Мне кажется, он очнулся, - тихо сказала Джофрон. Белый Пророк возился с чаем, в котором было так много бодрящих и обезболивающих трав, что никому, не находящемуся при смерти, его бы не следовало принимать. Сильнее всего пахло валерианой. Он подошел к незнакомцу, протягивая Джофрон теплую кружку. Пациент дернул головой, как будто попытался кивнуть или убрать волосы, вновь упавшие на его лицо. - Тогда попробуй дать ему это, - предложил Кукольник. - А потом пусть отдыхает. Я вернусь с отрубями и гусиным луком для припарок. И с постелью для меня, потому что он, я полагаю, останется здесь.       Он не смог скрыть некоторого раздражения, просквозившего в его голосе. Джофрон подумала, что, все-таки, ему непросто, такому чистюле, видеть свой уютный домик в разводах крови и грязного растаявшего снега. Кровавый след растекался по простыне, в крови были яркие половички на полу. Плащ, перчатки и грязная разрезанная рубашка тихонько оттаивали бурыми лужами. Тазы с водой для промывания и мокрыми тряпками стояли на табуретках. «Нужно будет немного убраться, пока его не будет, - решила Джофрон.»       Она присела на корточки возле больного, дуя на ложку с отваром и пытаясь осторожно влить его незнакомцу в рот. Он посмотрел на нее темным глазом и пригубил лекарство. Белый Пророк кивнул своим мыслям, накинул теплый плащ и вышел в сумеречную метель. Джофрон подула на следующую ложку. Лицо раненого было такое бледное и худое, словно вырезанное из камня. По щеке пролегал некрасивый шрам, нос был свернут на сторону: сломан в драке. Кожа смуглая, а надо лбом росла одна белая седая прядь. Несмотря на то, что она точно никогда прежде его не встречала, он был на кого-то отчаянно похож. На кого-то, чье лицо она видела не единожды. Чей-то сын? - Где? - внезапно прошептал незнакомец, резко выдохнув это слово сухими потрескавшимися губами. - Что? - спросила она, наклоняясь ниже. Она повернула свою голову набок, чтобы лучше видеть его лицо. - Ты что-то сказал?       Он посмотрел ей прямо в глаза, с видимым усилием сосредотачивая расфокусированный взгляд и слегка хмуря брови. И вдруг она увидела его, увидела глазами кукольного-мастера! Увидела именно так, как ОН его изображал: сосредоточенным, с нахмуренными бровями! Этот сломанный нос определенно раньше был тем самым носом, а эти потресканные губы, были теми упрямыми губами, вытянутыми в прямую линию. Это несомненно был он! «Изменяющий, - то ли прошептала, то ли подумала она. – Изменяющий жив, и он вернулся… А мастер его не узнал!»       В этот момент раненный закрыл глаза и снова погрузился в болезненный сон, а она осталась сидеть на корточках возле него, внимательно глядя в черты лица, так бережно хранимые ее Пророком. Даже себе она не смела признаться, какие чувства испытывала в это мгновение. Она желала счастья своему другу и представляла, как потрясет и осчастливит его возвращение всего его смысла жизни! Но, в то же время, ей было по-человечески больно. Больно за себя. Она не лелеяла пустые надежды на то, что ОН примет ее. Примет так, как она бы того хотела. Такая пропасть лежала между простой девушкой из Джампи и Белым Пророком, что лишь насмешка судьбы дала их путям на время пересечься. Но просто быть рядом с ним, иметь возможность видеть его, говорить с ним – это уже составляло большую часть ее счастья! Она так и сидела возле лежащей на кровати в болезненном сне ожившей легенды – «Изменяющего» своего времени, и держала в руках его остывающий отвар. "А может он умрет? - промелькнула в ее голове отчаянная злая мысль, от которой ей сразу стало стыдно." Она смотрела в лицо больного и чувствовала, как что-то происходит вокруг, словно в завывании ветра снаружи звучали чьи-то голоса, словно какие-то неведомые ей силы начали свой танец. Может – это было лишь в ее воображении? В эти минуты она ощущала себя совсем маленькой и очень опустошенной.       Пророк вернулся довольно быстро, впустив в дом вихрь снежинок. Он отряхнул плащ на пороге, повесил его на крючок. Потом на мгновение замер у двери, ладонями потерев лицо, словно сгоняя тревоги и усталость. Джофрон, все так же сидя на полу, подняла на него глаза, стараясь не выдать взглядом всю тоску, которая поселилась в ее душе за это время. - Он просыпался, пока меня не было? - Только когда ты уходил, - ответила она, продолжая пристально смотреть в лицо мастера. Он поймал ее серьезный взгляд и удивился, слегка нахмурил светлые брови, а потом устало улыбнулся извиняющейся улыбкой: - Прости, что оставил на тебя все это, – он махнул рукой в сторону больного. - Ты что-то хочешь мне сказать?       Она не знала. Неопределенно мотнув головой в замешательстве, она опустила глаза и начала складывать поднос и собирать тряпки с пола. «Так и не прибралась в доме, – мелькнула довольно равнодушная мысль». Она забрала у него мешочек с гусиным луком и отрубями и сделала первую слабую припарку, бОльшую часть заварив и оставив под крышкой до завтра. Работали молча и споро. Она чувствовала по редким вздохам и некоторым неловким движениям, что Мастер держится из последних сил. Но, все-таки, припарку еще нужно было приложить. Опустив со спины незнакомца тонкую простыню, Пророк сам прижал теплый мешочек к его ране. Больной тяжело простонал, но не проснулся. Боже, как же он худ, худее самого Пророка! Джофрон опасливо поглядывала на своего друга, каждую минуту ожидая, что он внезапно изменится в лице. В какой-то момент она заметила задумчивое выражение в его глазах, когда он прикоснулся длинным пальцем к старому шраму похожему на человеческий укус между плечом и шеей незнакомца. Но потом он слегка тряхнул головой и обвел взглядом грязь и беспорядок, привнесенный гостем. - Это был очень длинный день, Джофрон, - вздохнул Пророк. - Я не спал со вчерашнего вечера. Сейчас у меня уже ни на что не хватит сил, я сделаю все завтра. Тебе тоже стоит пойти и немного отдохнуть. Он достал из мешка постель из одеяла и пары простыней и соорудил себе лежанку возле камина. Потом скатал особенно кровавый коврик и оставил его возле порога. - Завтра, все завтра, - он вымученно улыбнулся Джофрон и обессиленно растянулся на своей импровизированной постели, сразу закрыв глаза. – Прости меня, мы поговорим обо всем завтра, - пробормотал он в полудреме.       Джофрон осторожно поставила поднос с миской и ложкой на стол, тихо, чтобы не звякнуть. Сняла с крючка свой плащ и двинулась к выходу. У двери она обернулась и кинула взгляд на всю комнату. Всполохи затухающего камина играли на длинной стройной фигуре и светло-медовых волосах Пророка. Он свернулся как кошка в своем гнезде из одеяла, положив голову на вытянутую руку вместо подушки. Его лицо расслабилось, став похожим на изящно-вырезанную маску. Изменяющий лежал на животе и тяжело дышал. С мешочка по его спине на простыню стекали тонкие водяные дорожки. Темные глаза дергались в беспокойном сне, вдруг он простонал и приоткрыл их. Джофрон, увидела, как его ищущий взгляд уткнулся в фигуру мастера и глаза открылись шире. Она вышла. Все завтра! А будет ли у нее это завтра? Уже закрывая дверь, она услышала хриплый шепот незнакомца: - Шут… Шут, что они с тобой сделали?