Ни минуты покоя

Воскресное утро. Стрелки часов показывают, что через пятнадцать минут будет уже восемь часов. Мало, кто в свой выходной будет вставать в такую рань, но Северус Снейп — опекун двух одиннадцатилетних мальчишек, Гарри и Дадли, всегда следил за соблюдением режима дня. Почему же Снейп, суровый профессор зельеварения, который до жути пугал всех младшекурсников и особо впечатлительных старшаков, сейчас стоит на кухне в розовом фартуке и готовит завтрак двум детям, которых вроде как ненавидит (он зачем-то себе это внушал)? Дело в том, что несколько месяцев назад Мистер и миссис Дурсль, родители Дадли, попали в автокатастрофу, последствия которой пережить не смогли. Их родной сын и племянник по решению Дамблдора остались на попечение Снейпа. Поначалу он отказывался, но аргумент, что это ребенок Лили, той самой, что до сих пор ранила сердце зельевара, и что Дурсли позаботились о нём, теперь настал черед Снейпа заботиться и о их сыне, сработал. Ага, заботились. Ребенок дистрофик, весь в обносках был, а другой капризный жирдяй, считающий себя королем вселенной. Ничего, я ещё перевоспитаю их! Снейповское воспитание дало плоды. Гарри уже не такой худой и одежду нормальную ему купили, а для Дадли нашли диетолога. Мальчик даже вроде немного похудел, только каких усилий это стоило? Избалованный мальчишка постоянно капризничал и требовал магловский фаст фуд. За каждую свою истерику он получал крепкую порку по голому заду жёсткой рукой зельевара, ремень снимать он не решался, хотя руки чесались. Гарри вел себя более прилично, хотя порой ему доставляло невероятное удовольствие издеваться над своим кузеном. Обычно это заканчивалось дракой, и в этом случае доставалось обоим. — Доброе утро, Северус, — поздоровался Гарри. Они называли опекуна по имени, потому что Снейп не мог даже думать о том, что его будут называть папой. — Доброе, Дадли ещё спит? Гарри кивнул, доставая из гарнитура пару тарелок и столовые приборы и раскладывая посуду на столе. — Почему ты достал посуду только на двоих? — Жирн… Дадли мог бы и сам себе всё приготовить. Я ему не раб. И так при Дурслях прислуживал этому ублюдку. — Такой маленький, а злости на трёх взрослых волшебников хватит. Может тебе не давать завтрак, пока хорошенько свой рот не вымоешь? — Снейп опасно сощурил глаза. — Кстати, умывался? — Да… И зубы даже чистил, — Гарри продемонстрировал два почти полных ряда зубов. — Прости, Северус. Я больше не буду называть Дадли жирным ублюдком. — Забудь это слово совсем, Поттер. Ещё раз услышу… — угроза не была закончена, потому что с оглушительным топотом в столовую ворвался ещё один житель дома. — Доброе утро, что на завтрак? — Сначала, переоденься, умойся и почисти зубы, потом только завтрак. — В воскресенье мне мама разрешала оставаться в постели до полудня, — насупился мальчик. — Я тебе не мама, — тихо зарычал Северус, заставив Дадли быстро отправиться на утренние процедуры. Гарри захихикал, но под строгим взглядом опекуна смолк и принялся есть кашу, которая только что появилась в его тарелке. Минут через десять, когда Гарри уже пил чай с остатками вчерашнего десерта, на кухню зашёл Дурсль и по-царски уселся за стол. — Где моя еда? — В кастрюле. Дадли тихо застонал, но встал и открыл крышку кастрюли. — Я не хочу кашу, тем более овсянку. Я хочу пончики или тосты хотя бы. — Ешь кашу, десерт после, но только при условии, если нытье немедленно прекратится, иначе ничего, кроме болящего зада, ты не получишь. Дадли обиделся и громко топнул ногой. Тарелка Снейпа взлетела в воздух и, попарив на ним несколько секунд, перевернулась и опустилась на голову зельевара. Гарри от шока выронил чашку из рук. Чай стекал коричневой струйкой по столу, а каша по волосам опекуна. В этом момент на лице Северуса выразилось столько гнева, что испугался даже Гарри. — В угол! На полчаса! — рявкнул опекун. — Я знаю, что ты это специально, паршивец. Нормальные дети уже контролируют магию в таком возрасте. Дурсль только сложил руки на груди и отвернулся, всем своим видом показывая, что не собирается никуда идти. В следующий момент он почувствовал, как кухонная лопатка звонко шлёпнула его по заднице. — Ай, ай, ай, ай! — закричал мальчик, закрываю пятую точку руками, но лопатка стала бить ниже. Гарри и Северус наблюдали за этим с нескрываемым удовольствием. После дюжины шлепков, Снейп сжалился, отменил заклинание, а сам ушёл отмываться. Дадли послушно встал в угол. В комнате было два звука: всхлипывания и ехидные насмешки.

***

— Северус, Даддли сломал мои очки! — Репаро, — одним взмахом палочки исправил поломку опекун, который был занят исследовательской работой, в данный момент исследовал свои записи на предмет ошибок. — Всё? Проблема устранена? — Да, но… — Что но? Не видишь, я занят? — Северус, Гарри превратил мой калькулятор в жабу, — в кабинет ворвался ещё один мальчик. — Это лягушка, а не жаба, — поправил Гарри. — Зачем тебе калькулятор? Считай в уме. Все проблемы решены, а теперь проваливайте. — Но он списал у меня всю домашку и сдал, а мне поставили «Е» из-за того, что у меня такая же работа, — пожаловался Гарри. — Подай на аппеляцию, помни о презумпции невиновности, — отмахнулся Снейп. — У меня действительно важный проект. — Ты всё врешь, тупой очкарик! — заорал Дадли. — И ты больной, со змеями разговариваешь, засунул мне их в комод. А если бы она меня укусила?! Северус закатил глаза и опустил голову на стол, прикрывая руками. За что мне эти исчадия ада? Тем временем между мальчиками начиналась война, точнее она не прекращалась, только вынужденно прерывалась под властью более могучей стороны, раз за разом заставляющей подписывать обе стороны пакт о ненападении, но одна из сторон вечно его нарушает. — У тебя такой слой жира, что яд не сможет попасть в кровь. — Северус, он опять обзывается. Ты fattist. Ненавидишь людей с избыточным весом, потому что тебя никто не любит и ты выплескиваешь свою злость на наиболее уязвленную группу людей. — Я тебя ненавижу, потому что ты тупая свинья и ведёшь себя соответственно. — Ах ты так. Я тебя сейчас проучу… — Дадли начал закатывать рукава для поединка. — ХВАТИТ! — закричал опекун, у которого от ругани успела разболеться голова. — Вы оба друг друга стоите. Вы оба наказаны. Сейчас же разойдитесь по комнатам и напишите эссе, почему я уважаю своего кузена. — Я уже закончил. Там нечего писать, — съязвил Гарри. — Я считаю до трёх и снимаю ремень. Мальчики в ту же секунду исчезли, и в комнате повисла долгожданная тишина.

***

— Палочка сама выбирает волшебника, мистер Дурсль. — А я хочу эту, — ныл мальчик, указывая пальцем на длинную боярышниковую палочку с красивыми узорами. — Прекрати истерику, — прикрикнул Снейп. — Сколько раз можно повторять, что нельзя пользоваться не своей палочкой? Гарри мы уже давно купили палочку. — Ладно, давайте свою палочку-в-жопе-ковырялочку. Моментально в поддержку рифмоплета прилетел неслабый подзатыльник. Голова пошатнулась вперёд. — Чтобы я больше такого не слышал, — погрозил пальцем зельевар. Забрав покупку они вышли из магазина, с грустью обнаружив, что Гарри, который должен был их ожидать возле лавки, отсутствует. Поттер обнаружился в Сладком Королевстве, это было первым местом, куда направился Снейп, и он не прогадал. — Поттер, — позвал опекун. — Немедленно ко мне. Даже не надейся, что я куплю тебе конфет. Ты наказан на три недели, и наказание ещё не закончилось. Гарри с понуро опущенной головой поплёлся к Снейпу. Дадли в это время с восхищением осматривал витрины. — Северус, ну пожалуйста, купи хоть что-нибудь в честь того, что мы едем в Хогвартс. — И не надейся, что за своё отвратительное поведение ты получишь сладости. — Можно хотя бы посмотреть? Северус закатил глаза, но согласился не заметив подвоха. Дадли потащил Гарри к витрине. — Да видел я уже всё. Что толку смотреть, если не купят? — Балда ты Поттер, — Даддли перевёл взгляд сначала на опекуна, потом на продавщицу и, убедившись, что каждый из них занят своими делами, взял горсть конфет с открытого контейнера и засунул в карман. У Гарри округлились глаза: — Но так нельзя! Если нас поймают… — тихо зашипел Гарри. — Северус заплатит штраф и тогда поймет, что нельзя детям запрещать сладости, — так же тихо ответил Дурсль. — Но он нас убьёт! — Не дрейфи, и никто ничего не заметит. Гарри с замиранием сердца тоже сыпанул немного леденцов в карман. Вместе с опекуном они докупили оставшиеся вещи и аппарировали домой. У Поттера с аппарацией всегда было плохо и вот теперь он свалился на пол, а из кармана высыпались немного конфет. Конечно, от глаз зельевара это не укрылось. — Что у тебя в карманах? — зарычал мужчина. — Ничего. Это мои старые конфеты, которые я забыл в мантии, — начал судорожно оправдываться Гарри. — Выверни карманы. Поттер не смел ослушаться прямого приказа и сделал то, что от него требовалось. Естественно, на пол посыпалось ещё больше леденцов — Ах, ты не только вор, но ещё и врун! — Снейп поднял паршивца за шкирку. А потом посмотрел на бледного, как мел Дадли. — Ты тоже выворачивай. Решив, что деваться всё равно некуда, он тоже освободил конфеты из плена своего кармана. — Так-так. Что у нас тут? Двое мальчишек соскучившихся по порке? — с этими словами опекун перехватил Гарри поперёк талии, сел в кресло и уложил подопечного на колени. Линейка оказалась в руках опекуна также быстро, как с мальчишечьей задницы слезли штаны и трусы. Линейка очень звонко хлестала зарозовевшие ягодицы. К десятому шлепку Гарри расплакался, а Снейп и не думал останавливаться, раз за разом опуская линейку на непослушную попу вертящегося на коленях пацана. Не слабее деревяшки хлестали и слова опекуна, выговаривающего за воровство и ложь. Снейп решил остановиться, когда попа приобрела насыщенно малиновый цвет, а сам мальчик задыхался рыданиями. Минуту-две он утешал подопечного, поглаживая по спине, а после отправил в комнату. Такая же участь ждала и Дадли, ему досталось разве что на чуть-чуть меньше. По ощущениям казалось, Снейп его раскаленной сковородкой избивает, но в реальности у мальчишек даже синяков не осталось. — Вопрос, конечно, исчерпан, но мне всё же хотелось бы знать причины вашего воровства, — сказал Снейп, собрав перед сном детей в гостиной. — Ты нам всё запрещаешь, — пробормотал Даддли. — Неправда, вы оба были наказаны. Гарри за полеты на метле, а Дадли за свою истерику в лавке Оливандера. А теперь я лишаю вас сладостей ещё на три недели. Мальчики застонали. — И домашний арест до конца лета, будете дома учиться. А конфеты вы так и быть один день на праздничном ужине можете съесть, но немного. А теперь идите обниму, паршивцы. Как же нам повезло с опекуном.