Не одни

      Она хотела быть стойкой и никому не показывать свою слабость. Но слёзы всё равно стояли в глазах, тушью пачкая щëки.       Они понимали, но ничего не говорили, зная: от слов легче не будет. И почему-то эта безмолвная поддержка лишь сильнее давила, почти заставляя плечи опуститься под напором.       Но Мари выпрямляла спину и выше поднимала голову, упрямо заставляя идти не желающие двигаться ноги.       Совсем недавно казалось, что вот оно, счастье. Так близко, что хотелось смеяться, чтобы все слышали.       И спустя несколько часов она смотрела в глаза Штейна, пытаясь найти там ответы на несуществующие вопросы. Ведь ей нечего было у него спрашивать. Мари уже всё решила для себя. И глядя ему в глаза — вряд ли его когда-нибудь видели таким потерянным — лишь убеждалась в правильности своего выбора.       Всегда одинокий. Лишь по своей ли воле?       Больше не одинокий. Она не оставит его, не позволит сломаться под натиском безумия. Мари покинет Шибусен, чтобы вскоре стоять, рыдая, уткнувшись в грудь потенциальному убийце своего потенциального... Парня? Любовника? Будущего мужа?       Мари горько усмехнулась сквозь слëзы.       В невиновности Штейна она не сомневалась ни на мгновение. Даже когда его глаза пылали безумием, губы тянула дурная улыбка, пальцы нервно подрагивали. Он сам мог сомневаться в себе, но не она. Не они.       Доктор Франкен Штейн не тот человек, что способен любить или испытывать простые человеческие эмоции. Так считали все. Так считала и она.       Но только сейчас, рядом с ним, Мари ощутила, что давление на плечи ослабло. Отчаяние, боль и жгучая без причины вина сползали, в испуге отступая перед его жестоким безумием, распространяющимся от мягко касающихся её волос пальцев.       Рядом с ним Мари больше не чувствовала себя одинокой.       Штейн любил пробираться в самую суть людей. Он знал, что был подвержен безумию, боролся с этим, страдая и наслаждаясь одновременно.       Сильный. Поэтому не боялся её силы, в отличие от многих других.       Штейн ни разу не причинил Мари вред, не сделал больно неосторожным движением.       У него их и не было — каждое прикосновение, каждое нажатие пальцев были чëткие и уверенные. Руки Штейна бывали холодными от морозных вечеров, горячими от бегущей по телу крови, влажными от пота под лучами скалящегося солнца, сухими от сурового ветра. Губы его были неизменно искусанными, чуть потрескавшимися, бесконечно мягкими и невозможно нежными. В такую его сторону не верилось. Он не мог быть понимающим, осторожным, нежным. Но глаза пристально смотрели в самую душу, руки едва ощутимо сжимали её ладони, а губы раз за разом доказывали: не показалось, он действительно способен на всё. Способен сдерживать безумие и не поддаваться внутренним жестоким порывам, способен целовать женщину так, чтобы она забывала всё на свете и думала только о нём.       Мари хотела как можно скорее оказаться подальше от Штейна, подальше от академии. Выйти замуж, родить детей и зажить спокойной жизнью обычного человека — не грозной косы смерти.       Мари чувствовала на своём теле горячие руки того, от кого хотела сбежать, но в итоге подпустила ближе, чем в самых смелых мыслях.       Она хотела счастья с любимым и любящим человеком.       Она горела от страсти с тем, кто имел репутацию опасного и бездушного человека.       Мари входила с Штейном в резонанс душ и тянулась к нему чуть сильнее, чем раньше, желала его понять чуть лучше, чем кто-либо когда-либо.       Она хотела знать, что эта связь значит для неё: просто попытка забыться или разгорающаяся с новой силой старая любовь? Хотела понять, что это для него: эксперимент, одолжение или что-то большее?       А Штейн позволял ей касаться самых потаëнных уголков своей души, позволял себе касаться самых интимных частей её тела.       И Мари чувствовала в его прикосновениях почти нежность, видела в его взгляде едва уловимое влечение.       Она решила остаться там, откуда хотела сбежать, с тем, от кого не хотелось отдаляться больше ни на миг.       Мари всегда мечтала обрести счастье, но никогда не думала, в какой необычной форме оно к ней придёт.