Лицо из чужого прошлого

Он помнил, как обернулся и увидел ее. Она была... не совсем такой, какой он ее помнил. Она заметно изменилась с их последней встречи. Как, впрочем, и он сам. Странно было ожидать чего-то иного после столь долгой разлуки. Она стала другой, но все же это была она. Он знал, что это возможно. Вопреки всем законам пространства, но их встреча имела вероятность, отличную от нуля. И пусть эта встреча была результатом самого худшего, что он только мог представить, ему было известно, что она может произойти. Он знал. Но поверить в это он просто боялся, даже просто вообразить себе эту надежду. Больших усилий ему стоило признать, окончательно и бесповоротно, того, что больше он ее не увидит. И пережить это еще раз он бы просто не смог. Он помнил, как на его лице сама собой возникла улыбка. Помнил, как они бежали навстречу друг другу, не думая о том ужасе, который проходил вокруг, не думая о врагах, самых жутких из всех, какие у него когда-либо были. Все это было очень важно, но в тот конкретный момент это отошло на второй план. Он помнил до боли знакомую фигуру, которую увидел слишком поздно. Помнил выстрел, который ударил его лишь вскользь, но мощи его было более чем достаточно. Помнил еще один выстрел - который уничтожил его врага, но слишком поздно. Процесс уже начался. Который невозможно ни остановить, ни притормозить. Он помнил тяжелое чувство накапливающейся в его теле энергии. Помнил мертвенное дыхание собственной смерти, чувство, которое испытывал уже девять раз. Но это не то, к чему можно привыкнуть. Каждый раз - словно первый. И последний. В каком-то смысле именно так оно и было. Он помнил страх, помнил боль. Помнил острое разочарование, от которого выть хотелось. Она ведь только вернулась. Это просто несправедливо. Почему именно сейчас, почему именно в эту самую минуту? Этот вопрос бился в его умирающем, затуманивающемся сознании. Это не смерть, конечно. Но очень близкое к ней состояние. Он и так прошел через это уже девять раз, хотя ему нет еще и тысячи лет. Но все это неважно. С его-то образом жизни это было неизбежно. Но сейчас, именно сейчас, когда он только что снова встретил ее... он должен был измениться. Неизвестно, как он будет выглядеть, неизвестно, что он будет чувствовать. Он помнил, как вопреки логике и здравому смыслу боролся, пытался сдержать то, что сдержать невозможно. Но это не могло длиться долго. Он мог продолжать сдерживаться, мог не позволить процессу произойти, и остаться тем, кем и был. Ненадолго, на несколько секунд, возможно - минут. И после этого он бы умер. Он помнил мысль, пришедшую к нему уже тогда, когда его уже нельзя было назвать в полном смысле слова живым. Это была слабая, на грани бреда, но все же надежда. Шанс, пусть и микроскопический. Вероятность, пусть и столь малая, что в обычном состоянии он бы условно приравнял ее к нулю. Сама возможность была вполне реальной, но воспользоваться ей в том состоянии, в каком он находился... Будь ситуация иной, он бы ни за что не стал делать подобного. Но задумываться уже не было времени. И желания - тоже. И он рискнул. Он помнил, как в следующую секунду все резко переменилось. Он не знал, где находится. Не чувствовал собственного тела. Не имел ни малейшего представления о том, что и как произошло после того, как он направил энергию регенерации в собственную отрезанную руку. Насколько он понимал физиологию этого процесса, произойти могли два события. И то, что с ним происходило, не было ни одним из них. Но было два факта, в которых он был уверен полностью. Первый - он жив, и это все еще то самое сознание, тот самый тип мышления, что был у него раньше. А значит, регенерация не завершилась. И второй - где и когда бы он не находился в данный момент своего субъективного времени, здесь происходило - или вот-вот должно было произойти - событие, зафиксированное во времени. И пусть в своем странном состоянии он ничего не мог сделать, чтобы как-то повлиять на окружающий его мир, это серьезно его тревожило. И вызывало желание бежать отсюда как можно дальше. Инстинкты Повелителя Времени, ничего не поделаешь. Он помнил, что, хоть и не чувствовал своего тела, сознание его было совершенно ясным. Как будто тела не было вовсе, а сам он болтался в эфире как чистая информация. И где-то на задворках этого сознания существовало два... массива информации. Памяти и чувств. Ни один из которых ему не принадлежал, это было больше похоже на два отдельных разума, поставленных на паузу. Но каким-то непостижимым образом оба этих массива-разума были частью его самого, его сознания. Он помнил, как пригляделся - за неимением лучшего слова можно назвать это так, хотя глаз у него в доступе не было - к этим "разумам". Один из них сиял - опять же, за неимением лучшего слова. В нем ярко пылали три чувства - любовь, ненависть и чувство вины. Они были в каждой мысли, в каждом воспоминании, пронизывали его полностью. И были так переплетены между собой, что трудно было понять, где что начинается и что к чему - или кому - относится. Владелец этого разума, кем бы он ни был... и если он вообще существовал, а не был странным плодом воображения Повелителя Времени... чувствовал все это одновременно. По меньшей мере, в тот момент, когда был... поставлен на паузу. Но, вероятнее всего, не только. Эмоции эти были мало похожи на нечто мимолетное. Ничего удивительного, что в этом разуме зрело безумие. Пока, наверное, незаметное для... владельца разума. Но лишь пока. Лишь пока он не сошел с ума. Если ничего не изменится, вскоре он это сделает. Как бы странно ни было применять "он" для части собственного сознания, но Повелитель Времени почти видел, как этот "он" постепенно и незаметно для себя теряет способность здраво мыслить. Он помнил, как изучил второй разум. В этом эмоции тоже были. Но не столь яркие и не столь сумбурно перемешанные. Он не сиял так, как предыдущий. Но у него были и свои особенности. Первое, что было заметно - неуверенность. Сомнение. Во всем - начиная от собственного восприятия. Владелец этого разума - при условии его наличия, в чем Повелитель Времени вовсе не был так уверен - хотел чего-то, боялся и не понимал этого одновременно. Вторая отличительная особенность этой мысленной аномалии - этот "разум" был расколот и нестабилен. Своего рода трещина в нем была почти осязаемой, а если всмотреться подробнее, то он почти целиком был покрыт такими. Если подбирать материальные аналогии, то это походило на бомбу в момент самого начала взрыва, в первую микросекунду, когда внутреннее напряжение уже повредило внешнюю оболочку, но еще не успело разорвать на части. Разум этот распадался, но что-то его искусственно сдерживало. И это, конечно, не могло длиться вечно. Он помнил, как попробовал подробнее рассмотреть эти странные разумы. Не просто оценить их общее состояние, что он уже сделал, а заглянуть внутрь, рассмотреть воспоминания и мысли, которые они содержат. Он думал - хотя, скорее надеялся - что это поможет ему понять, что это такое и откуда оно взялось. А может, и даст какое-то объяснение тому факту, что у него нет никакого материального тела, и почему это не мешает сознанию оставаться совершенно ясным. Он помнил, как коснулся воспоминаний, которые были частью его, но не принадлежали ему. Помнил, как увидел свое собственное лицо и одновременно с этим - лицо какой-то молодой девушки, которое показалось ему смутно знакомым. А потом он очнулся. Возвращаться от полноценного восприятия Повелителя Времени к затуманенному человеческими генами варианту было... странно. Почти так же, как в первый раз, в первые секунды жизни, когда он пришел в себя в отключенной ТАРДИС, сгорающей в ядре Круссибла, в компании шокированной Донны и вдобавок совершенно голым. Пришел в себя и осознал, что Доктором не является, несмотря на то, что память и собственный внешний облик утверждали обратное. Осознание себя как побочного продукта отчаянного риска Повелителя Времени, результата странного и доселе невиданного метакризиса... это не то, что ему хотелось переживать вновь. Джон открыл глаза и отметил для себя сразу несколько вещей. Первая - он лежал на полу и глядел в потолок. Вторая - потолок, располагавшийся над ним, был украшен сетью трещин, и кое-где в нем не хватало фрагментов серьезных размеров. Сквозь этот потолок была видна почти полная темнота этажом выше. Третья - тревожный красный свет пропал. Помещение было освещено обыкновенным белым светом, который каждые несколько секунд слегка мигал или пульсировал. И четвертая, которую он заметил, скосив взгляд в сторону - он лежит среди обломков потолка возле массивного голопроектора, который был придавлен и заметно деформирован куском металлического каркаса, тоже, очевидно, рухнувшего сверху. Повезло - если бы он упал метром левее, Джон бы сейчас не рассуждал о происходящем. Ухватившись за ближайший бетонный обломок, Смит кое-как принял сидячее положение. Краем глаза он уловил движение - это Клара рядом с ним сделала то же самое. Бомбардировка, судя по состоянию командного центра, определенно удалась. Трещины украшали не только потолок, но и стены. По всему помещению валялись разного размера куски бетона и обломки металлического каркаса. Странно, что весь потолок все еще не рухнул им на головы, странно, что здесь еще функционирует хотя бы свет. Все-таки план сработал. Им удалось усилить свое восприятие, пусть и немного не так, как ожидалось. Два их сознания, объединившись, против их собственной воли образовали... Доктора. Или же что-то, что считало себя Доктором. Воспоминания этого "чего-то", столь четко сиявшие в мыслях Джона, когда он только осознал себя как результат метакризиса, слабели и растворялись по мере того, как он приходил в себя. Но одну вещь он помнил отчетливо. Здесь и сейчас, на этой базе, а может быть - именно в этом командном центре, происходят или вот-вот будут происходить события, в которые нельзя вмешиваться ни при каких обстоятельствах. Он повернулся к Кларе и встретился со взглядом, идентичным собственному. Все равно, что заглянуть в зеркало. Без сомнения, она пережила то же самое, что и он. Вернее, не совсем. В тот момент вообще не было ни его, ни ее, если не считать тех смутных образов поставленных на паузу разумов, которые тоже постепенно улетучивались из памяти Джона. Он догадывался, что именно произошло. Как Око Гармонии является вечной неслучившейся сверхновой, так и он, Джон Смит, является вечной неслучившейся регенерацией. Он, как результат метакризиса, стабилен, но некая незавершенность в нем присутствует. Это не было бы проблемой в любой иной ситуации, ведь даже если бы Доктор в том же самом облике прошел через еще один метакризис, результат его был бы несколько иным. Его генетическая структура - теоретически, конечно, прецедентов никогда не было - отличалась бы от генетической структуры Джона, и память Доктора в нем была бы пусть немного, но другой. Но Клара - это уникальный случай. От Доктора у нее те же гены, и совершенно, с точностью до секунды, та же память. Они с Джоном есть одна и та же вечная неслучившаяся регенерация. И, когда они соединили свои разумы, процесс попытался завершиться и образовать Доктора - что у него, в общем-то, почти получилось. Если бы Джон подумал о такой возможности чуть раньше - а о ней стоило подумать - то ни за что не стал бы этого делать. Потому что были реальные шансы, что процесс действительно завершится. И что взяты для этого процесса будут не только их сознания, чтобы образовать сознание Доктора, но и его тело - используя их тела и остаточную энергию регенерации. Лучше это не повторять, подумалось Джону. Никогда. Из потока мыслей его вырвал голос, раздавшийся с другой стороны придавленного куском металла голопроектора. Голос этот Джон сразу узнал, хотя Доктор слышал его в последний раз, наверное, лет шестьсот-семьсот назад. Наверное, потому, что после встречи с Дэвидом размышлял о спутниках Доктора в первом его воплощении. -Бен, не делай этого. - Это был голос Стивена. Смит с трудом поборол желание выглянуть из-за голопроектора и посмотреть на то, что происходит. Вместо этого они с Кларой, не сговариваясь, осторожно подползли поближе к проектору. По информации от леди Доктор - Стивен погиб, и она считает виновными в этом именно Джона и Клару. А значит, погибнуть ему предстоит именно сейчас. Как твердо помнил Джон памятью Доктора, его Стивен до этого момента с ним не задержался, а покинул его еще до посещения Земли в момент атаки Мондаса. И с Беном тоже не пересекался. -Назови мне для этого хотя бы одну разумную причину. - Если тон Стивена наводил на мысли о попытке отговорить кого-то отойти от края крыши или моста, или, быть может, не спускать курок, то голос Бена под категорию "отговариваемого" никак не подходил. Никаких признаков истерики или чего-то подобного. В его тоне была злость, но эта злость была разумной и осознанной. Фиксированная точка во времени. Ей, вероятнее всего, является действие Бена. Или же бездействие. Значит, он делает что-то значительное. А это - командный центр секретного земного бункера. Может произойти что угодно. К примеру, самоуничтожение. Земля, как известно, устоит. Но вовсе не обязательно, чтобы ее население оставалось земным и под земным управлением. И вообще, не обязательно это будет Земля. Кто спустя тысячу-другую лет вспомнит, как раньше называлась какая-то планета, пусть даже столица Империи или одна из столиц Федерации? А для Великой и Процветающей Человеческой Империи - для всех этих Империй - вообще нет разницы, как называется столица. На Мондасе тоже живет человечество. -Сегодня погибло уже достаточно людей, - произнес Стивен. - Это достаточно разумная причина? -Достаточно. - Тон Бена ничуть не изменился. - И не только сегодня. Вся эта война длится уже достаточно долго, Стивен. А я собираюсь ее закончить. Либо помоги мне, либо отойди и не мешай. И - прошу, прекрати этот фарс и опусти оружие. В меня ты стрелять все равно не станешь. А вот это уже было странно. При Докторе, которым себя помнил Джон, его спутники друг другу оружием не угрожали. Но тут и ситуация несколько иная. Мондас просуществовал не так долго, чтобы Земля успела провести полную мобилизацию - а здесь война явно идет не первый год. Нет, так не пойдет. Нужно понять, что делает Бен. Осторожно, чтобы случайно не издать какой-нибудь звук, Джон выглянул из-за голопроектора. Рядом с ним, так же беззвучно, то же самое проделала Клара. Большая часть всей электроники в командном центре была либо отключена, либо повреждена, либо разрушена вовсе. Не работал ни один из гигантских экранов, что красовались на стенах, два из них были разбиты. Но один из компьютеров, представляющий из себя почти полуметровую сенсорную панель на металлической стойке, работал. На экране была планета - то ли Земля, то ли Мондас - и множество различных символов и элементов управления. На этой панели работал Бен, торопливо перебирая пальцами по экрану. Трудно было понять, что именно он делает - такого интерфейса и таких компьютеров Смит раньше не видел - но больше всего это походило на наведение какого-то оружия. И, в довершение этой картины, Бен был в лейтенантской форме ЮНИТ. Стивен же, который стоял чуть в стороне, был, несмотря на опасения Джона, одет в обычную гражданскую одежду. В отличие от Бена, который стоял к гибридам спиной и выражение лица которого невозможно было рассмотреть, Стивен был явно напряжен. В руке он держал небольшой бластер, в котором Смит не без удивления узнал силурианский лазерный излучатель. И направлен это излучатель был прямо на Бена. Который, судя по его тону, не проявлял никакого беспокойства по поводу оружия, готового в любую секунду его убить. -Тебе это не кажется слишком высокой ценой? - Излучатель в руке Стивена едва заметно дрогнул. - Чтобы закончить войну, ты собираешься забрать во много раз больше жизней, чем уже унесла война за все эти годы. -Не кажется. Посмотри вон туда, - левая рука лейтенанта ЮНИТ указала куда-то в сторону, - и поймешь, почему. Мне все равно, сколько из них погибнет. Они - наши враги. Джон проследил, на что именно указывал Бен. И замер, не в силах пошевельнуться. Еле слышный вздох раздался от Клары, к счастью, не замеченный ни Стивеном, ни Беном. Там, куда указывала рука Бена, лежала Полли. Мертвая, вне всяких сомнений. На лице у нее была рваная рана, в светлых волосах особенно выделялась почерневшая, запекшаяся кровь. Ее перенесли, аккуратно положили и закрыли ей глаза. Но зрелище от этого менее жутким не становилось, скорее наоборот. "Эта не та Полли, которую ты знал", - мысленно проговорил Джон, стараясь успокоить волну эмоций, поднимавшуюся в нем. - "И не имеет к ней никакого отношения". Это не помогало. Как никогда отчетливо он сейчас понял Розу, пожелавшую когда-то встретиться с Питером Тайлером в параллельной вселенной. Разумом он понимал, что это совершенно другой человек. Но объяснить этот простой факт возникающим чувствам просто невозможно. Когда он видел смерть Дэвида, было проще. Тогда он даже не помнил, кто это, да и не был никогда Дэвид его... то есть Доктора, мысленно поправился он, спутником. Даже отчеты из женевского архива читать было легче. Буквы, слова и фотографии, не более. А Полли, что лежала здесь, была совершенно и убийственно настоящей. Абсолютно, до последней черточки, идентичной той, что он помнил, что была когда-то его другом. Что была рядом, когда он впервые в жизни прошел через процесс регенерации. -Если ты думаешь, что ее смерть волнует меня меньше, чем тебя, Бен, ты ошибаешься. - Голос Стивена вывел Джона из потока воспоминаний. - Но так нельзя. Это целая планета. Чье население вовсе не виновато в действиях своего правительства. -Плевать, - коротко отозвался Бен, не оборачиваясь. - Это закончится. Сегодня. Сейчас. -В любом случае, это не тебе решать. - Оружие в руке Стивена снова дрогнуло. Он убеждал себя выстрелить - и не мог этого сделать. Бен был прав. Выстрела излучателя он мог не опасаться. -В том-то и дело, что мне. - Компьютер, насколько понял Джон, запросил какой-то пароль, Бен торопливым движением ввел его и продолжил работу. - Возможно, еще Дэвиду - если он жив. В конце концов, это он герой Земли, уничтоживший далеков. Но явно не тебе. Ты из далекого будущего, которое будет у Земли именно благодаря тому, что я делаю сейчас. -А как же Доктор? - тихо спросил Стивен. -Доктор. - Бен еле слышно усмехнулся. - Наша очаровательная юная предводительница. Конечно, кому, как не ей, решать судьбу Земли и Мондаса. Ты ведь не хуже меня знаешь, что она инопланетянка и не имеет никакого отношения ни к Земле, ни к Мондасу. И это из-за нее мы оказались здесь, и это из-за нее погибла Полли. Возможно, она уже мертва, а если и нет - ее мнение по этому вопросу меня мало интересует. Сейчас я - высший офицер этой базы, и это я владею кодами запуска. И я уже все решил. Мондас сгорит. Нравится тебе это или нет.