Часть 1
5 июля 2020 г. в 14:41
Непальский храм приветствует гостей с распростертыми объятиями умиротворения. Именно здесь, под мягким покрывалом тишины, сбитые с пути находят то, что давно потеряли в осколках своего прошлого.
Цель Дзенъятты – помочь беднягам в их нелёгком путешествии.
– Это бесполезно, мастер, – досадно вздыхает Гэндзи и закатывает глаза, – я ничего не чувствую.
– Терпение, Гэндзи. Тебе предстоит долгий путь.
Дзенъятта склоняет голову вбок и награждает своего ученика проницательным взглядом. Тот, поведя плечами, возвращается к медитации.
Часы, дни, недели – стремительно текут подобно парному молоку. Восходящих лучей просветления по-прежнему не видать, и в душу невольно закрадывается тень сомнения.
Где же они, долгожданные ответы на вопросы?
Заметённые снегом лестницы храма задорно хрустят под ногами, пока холодный ветер кусает покрасневшие щёки. Изящная фигура стремительно поднимается к воротам, оставляя после себя вереницу небольших следов.
Робкий стук в дверь едва поспевает за биением сердца. Секунда, другая, тянутся словно патока. Из проёма выглядывает металлическая голова.
– Я могу вам чем-то помочь? – услужливый голос не дрожит на морозе, не имеет ноток надменности и страха.
– Я надеюсь… – срывается с побледневших губ.
Завывания зимы сменяются тихими беседами монахов; фигура заходит внутрь.
– Я наслышана об этом месте, – произносит она, делая глоток свежезаваренного чая.
– Неспроста, полагаю, – лицо Дзенъятты неизменно, но его голос пропитан сладостью улыбки, – Расскажите о себе…
***
Воздух наполнен запахом женского парфюма.
– Знакомься, Гэндзи, – это Акира, она здесь с той же целью, что и ты.
Оценивающий взгляд Шимады ясно даёт ощутить его пренебрежение.
– Сомневаюсь.
– Располагайтесь, я скоро вернусь, – Дзенъятта исчезает в золотистом убранстве храма, и на его место приходит неловкое молчание.
– Так… Будем знакомы? – бледное лицо украшает улыбка. Акира протягивает ладонь для рукопожатия, не будучи уверенной в том, что Гэндзи примет данный жест.
К счастью, тот не лишён манер.
– Ага, – металлические пальцы холодны, словно снег.
– Что привело тебя сюда? – вопрошает девушка, пока голубые глаза с любопытством изучают киборга.
– Моё тело, – Гэндзи не смотрит на Акиру: его взгляд устремлён в окно, где остроконечные крыши храма стремятся к серо-голубым облакам.
– Понимаю, – девушка тяжело вздыхает, – чувство отторжения невыносимо.
– Тебе откуда знать?
В его словах нет злобы, но Акира прикусывает губу и отворачивается. По возвращении Дзенъятты неловкое молчание перерастает в свинцовый занавес тишины.
***
– Знаю, наверное, глупо… – замерзшие пальцы сжимают чашку так, будто она вот-вот упадёт, – Но я гость в собственном теле. Оно чужое, инородное, не моё. Я устала. Непальские монахи известны единением души и её оболочки, возможно, это мой единственный шанс…
– Вот оно что, – Дзенъятта понимающе кивает и кладёт руку – тяжёлую, удивительно тёплую – на плечо гостьи. – В этом нет ни капли глупости. Я рад, что тебе хватило силы прийти сюда, Акира. Более того – в своей беде ты не одна.
– Правда? – грустное лицо освещается лучиками надежды.
– Мой ученик, Гэндзи, испытывает похожие чувства. Я уверен, что вы подружитесь…
***
Дзенъятта укоризненно качает головой. Гэндзи, скрестив руки на груди, по-детски хмурится.
– Первые впечатления обманчивы, – монотонный голос окутывает разум аурой спокойствия.
– Она не понимает, я уверен. Ей не о чем сожалеть…
– Твоя уверенность, должно быть, подкреплена доказательствами. Иначе данный гнев – не что иное, как каприза малого дитя…
Шимада поджимает губу и сутулится ещё сильнее.
– Поговори с ней, Гэндзи. Возможно, вы ближе, чем тебе кажется…
Настольная лампа отбрасывает причудливые тени, что переплетаются друг с другом чёрно-белым калейдоскопом – подобно клубку страхов и переживаний человеческой души.
Страх быть отвергнутым, ощутить холод непринятия.
Череда мыслей и сомнений не даёт сомкнуть век. Уставший и разочарованный, Гэндзи покидает уют своей кровати. Извилистые коридоры приводят его к двери, в которую он боится постучаться. Темнота едва ли способна скрыть бурю эмоций в карих глазах, а сила воли никак не может унять дрожь в коленях.
Дверь открывается, и Гэндзи с неподдельным удивлением смотрит в лицо Акиры.
– Тоже не спится? – с горькой усмешкой произносит та, не выразив и капли смущения по поводу полуночного гостя.
– Я пришёл извиниться. И поговорить, – помешкав, отвечает Шимада.
Девушка мягко кивает.
– Заходи.
– О чем ты хотел поговорить?
– О тебе. О нас. О том, зачем мы здесь.
– Чего так вдруг?
– Я повёл себя неправильно, и хочу загладить вину.
– Учитель подтолкнул тебя, не так ли?
– Разве это важно?
– Ты мне скажи.
– Он дал понять, что мы можем друг другу помочь. Поэтому я хочу тебя выслушать.
– Ну, если ты правда этого хочешь…
– Хочу.
Длинные человекоподобные тени ютятся под дверью до самого восхода солнца: соединяются и разъединяются, как в поединке двух свирепых львов. Когда же помещение озаряется нежно-малиновым светом, Гэндзи уходит; на его лице царит облегчение.
***
Дзенъятта отчётливо видит: их путям суждено пересечься. Разделив опыт друг друга, они стали чуточку ближе – в долгих медитациях, весёлых разговорах и, самое главное, в достижении собственных целей.
– Не прячь свою улыбку, – говорит Акира и тянется к Гэндзи: тот покорно ждёт, пока тонкие руки снимут верхнюю конструкцию шлема, – Она красивая.
– Не ровня твоей.
Девушка не скрывает клубничного румянца. Уголки губ медленно ползут вверх.
Их отношения наполняют повседневность заливистым смехом; их решимость постепенно разрушает оковы закрытых сердец. Пальцы Гэндзи, сжимающие ладонь Акиры, отныне дарят тепло.
– Этот храм действительно творит чудеса!
– Дело совсем не в нём…