Odi et amo

Наташа помнит их первый секс слишком хорошо для человека, который пообещал себе это забыть на следующий же день. Помнит все до мельчайших деталей: красное белье, бутылка шампанского, которую, кстати, наверняка уже можно считать символом их «отношений», огромный кабинет Старка в его же доме и шумная вечеринка за его стенами. Это смешно, но Наташа все чаще ловит себя на мысли, что это произошло совершенно случайно. Если честно, она уж точно не планировала с ним спать. Да, ловить на себе его взгляды, поцеловаться пару раз, покидать остроумные шуточки, словно мячик в пинг-понге, — это все, несомненно, было в границах дозволенного, но секс уже явно выходил оттуда. Нат тяжело вздыхает и крутит ручку в руках, пытаясь мысленно не возвращаться к событиям той ночи — слишком тяжело сосредоточиться на работе: настоящей и мнимой. В офисе настоящая шумиха: им предстоит присутствовать на серьезнейших для компании переговорах с одним из холдингов, название которого она даже не старается запомнить. На её столе уже красуется вторая папка с неразобранными документами, а она все еще не может выкинуть из головы тот момент, когда Старк, уведя её с вечеринки под предлогом «просто поговорить» — господи, и когда она начала верить в такую несусветную чушь — прижимает её к стене в холле и со своей типично-тони-старковской улыбочкой шепчет: — Я думаю, я вам задолжал, Натали, — и целует сначала совсем нежно, едва касаясь своими губами её, а затем все ощутимее увеличивает напор. Мгновение — и он уже поворачивает её лицом к стене, целует в шею и проводит рукой по спине, от чего у Нат бегут мурашки. — Тони, — Романова обрывает его как раз вовремя — мимо них проходит официант с бутылками шампанского на подносе. — Что ты… — у неё сбившееся дыхание и легкий румянец на лице, что, несомненно, его радует. — Решаем рабочие моменты, Натали, — он хватает с подноса бутылку шампанского и, взяв её за руку, проводит в свой кабинет. Наташа делает глоток прям из бутылки, не забивая себе голову поисками бокала для шампанского — у нее голова идёт кругом только от этой ситуации, а когда Тони вновь начинает целовать ее в шею и аккуратно расстёгивает молнию платья — она попросту сдается. Очень тяжело, на самом деле, признать, что тебя настолько заводит мужчина, которого на самом начале этого задания ты считала совершенно напыщенным мудаком. Она сама толкает его на диван, не давая ему брать инициативу в свои руки. Тони задирает и так короткое платье до самой талии, а затем, поразмыслив пару минут, совсем скидывает его на пол, оставляя её в одном белье. Нат чувствует его желание и просто коротко усмехается — это не первый такой случай с мужчинами, которые попросту не могут устоять перед ней. — Господи, блять, — она с силой сжимает ручку в руках, пытаясь сосредоточиться на документе, который, кажется, перечитывает уже в сотый раз. — Я тоже ненавижу понедельники, — прилетает откуда-то с боку — её коллега, то ли Брайан, то ли Джордж — она даже не пытается запомнить их имена, улыбается практически одобряюще, на что Наташа просто кивает головой. Если бы все дело было только в злосчастных понедельниках. — Я за кофе и чем-то сладким, — в итоге она сдается, и, выйдя из офиса в холл третьего этажа, просто замирает напротив автомата со всякими сладостями. — Что же ты натворила, Романова, — шепчет сама себе, даже не в укор, нет, просто, чтобы произвести констатацию факта — она облажалась, став просто очередной девушкой Старка на одну ночь. Пусть и дьявольски хорошую ночь. В голове сейчас одни воспоминания, от которых хочется запрятаться в темную комнату и не выходить оттуда пару дней, как минимум. И почему на это задание не нашлось какой-то ассистентки? Его руки сжимают её слишком сильно, но Наташе действительно это все нравится — она не собирается останавливаться даже тогда, когда он уверенно снимает с неё нижнее белье — слишком поздно, если сказать честно. А если уж быть прямо откровенной — да и не хочется. — Тони, — шепчет она одними губами, шепчет тихо, со сбившимся дыханием и совершенно опьяненным разумом. — Ты изумительно красива, — отвечает он ей, притягивая к себе и заглушая её очередной стон поцелуем. Наташа выбирает себе какой-то маффин и бутылку воды — просто, чтобы отвлечься и хотя бы минут десять не возвращаться в офис, потому что ей кажется, что воздуха там ей точно не хватит. — Соберись, Романова, — говорит она сама себе. Вода с маффином, как назло, застревают в автомате. — Да твою же мать! Их секс — какая-то дикая по степени эмоций картинка, от воспоминаний которой хочется закрыть глаза на пару секунд. Ей, кажется, даже плевать, если бы их сейчас кто-то застукал, даже сама Пеппер Поттс. Как, впрочем, и Старку. Она на пару мгновений ловит их отражение в окне кабинета, и, черт возьми, она весьма горячо смотрится, сидя на нем верхом. Черт возьми, ей стоит перестать думать о произошедшем, ведь любая мысль о Старке в тот вечер заставляет так или иначе задевает её на подсознательном уровне. Не говоря уже о физическом, ведь в тот вечер, возвращаясь домой, ей хотелось еще. И еще. Она бьет по автомату пару раз, но тот, абсолютно проигнорировав слабые попытки Нат достучаться до его совести, так и оставляет продукты на своих местах. — Порча имущества компании карается штрафом, — тихо звучит прямо над её ухом. Романова даже не оборачивается, чтобы лицезреть обладателя этого иронического замечания. Старк спокойно нажимает на кнопки еще раз — и, магия, — нужные товары сразу же выдаются автоматом. — Не благодарите, Натали, — он протягивает ей ту самую злополучную воду и маффин. — Сама бы прекрасно справилась, мистер Старк, — фраза звучит скорее как обвинение, чем дружеская подколка. Наташа забирает свой импровизированный ланч и уже собирается уходить, как слышит в след едкое: — Ты так заводишься, потому что я не перезвонил тебе на следующее утро? Пару секунд она даже не находится, что и ответить. Нет, с одной стороны даже и находится, но это только одни сплошные русские маты, что, увы, будет слегка непонятно для такого, как он. Романова поворачивается к нему с едва заметной улыбкой, и, придав своему голосу максимально сладкий тон, парирует: — Заткнись, Старк. И кстати, после такого, я думаю, нужно задаться вопросом, кто кому вообще должен был перезванивать на утро. И, не дождавшись ответа, уходит. Так или иначе, этот раунд, кажется, за ней.