more is always better

Слух распространяется в один обычный день среды. Питер, спотыкаясь и дремля на ходу, идет в столовую на ланч, его пальцы прилипают ко дну подноса, что, как он уже знает, означает, что кусочки пластика оторвутся, когда он отпустит его, Нед замечает его со стола в дальнем конце помещения и становится ярко-красным. — Что? — спрашивает Питер, приземляясь, на что Нед, лучший в классе по английскому языку, отвечает: — Эм. Рядом с ним фыркает ЭмДжей. — Класс, — отвечает она, потому что им обоим действительно неловко от того, как ужасно Нед умеет лгать. Даже Питеру, который однажды сказал Мэй, что преступник с особой любовью к вазам — не самая лучшая его ложь, он признает, — уничтожил ее стодолларовый оррефорс*, вместо того, чтобы признаться, что он опрокинул его посреди ночи. — Ничего! — настаивает Нед, широко раскрыв глаза и размахивая руками, идеальный образ того, кто совершенно определенно не говорит правды. Он откашливается с болезненной грустью, которую Питер распознает как попытку сменить тему разговора. — Ээ, — пробует он, — что насчет того теста по математике? Сложный тест. Математика сложная. — Ладно, — говорит Питер и бросает взгляд на ЭмДжей, которая пожимает плечами, прежде чем вытащить из рюкзака мятую газету и подвинуть ее Питеру. На испуганный взгляд Неда она говорит: — В конце концов, он все равно это увидит. Вряд ли это — причина беспокоиться или строить то сложное выражение лица, которое использует Нед. Это какая-то дешевая желтая пресса, из тех, что продают в супермаркетах возле касс. На обложке — фотография Человека-Паука и Тони, идущих вместе по улице с того самого дня, когда они остановили крупное ограбление банка, а потом Тони повел Питера за праздничными чизбургерами. «Великие победы заслуживают отличной еды, малыш,» — провозгласил Тони. Питер держит пластмассовую игрушку Железного Человека, которая прилагалась в подарок. Заголовок кричит: «Тони Старк скрывал тайного ребенка!» со стрелкой, указывающей на Питера, и строкой текста, гласящей: «сын Железного Человека». — И что? — говорит Питер, листая прессу. — Это же просто газета. Никто не поверит ей. Но и ЭмДжей, и Нед сейчас молчат, уши Неда быстро меняют цвет, а ЭмДжей находит свою книгу неожиданно увлекательной. Питер бросает взгляд с одного друга на другого и повторяет, настаивая: — Скажите, что люди не поверили в это. — Эм, — повторяет Нед и замолкает. Тишина тянется между ними, тикают дешевые часы, прилепленные к стене, и, боже, иногда Питер действительно жалеет, что у него нет других друзей. — Не заставляйте меня, — вздохнул он, — я устал. Тем не менее, ни один из них не признается, поэтому Питер использует свой проверенный угрюмый официальный пристальный взгляд Паркера, и Нед наконец сдается, как и всегда, ведь он — хороший человек, и открывает тренды твиттера. — Ты же знаешь, каков твиттер, — говорит Нед, будто извиняясь, количество твитов с хэштегом «IronDad» растет, пока они просматривают ленту. Множество мультяшных рисунков Человека-Паука и Железного Человека наводняют экран, где люди, печатающие все заглавными буквами, восклицают: «Я ЗНАЛ! и ЭТО САМАЯ МИЛАЯ ВЕЩЬ В МИРЕ. КТО-НИБУДЬ УБЕЙТЕ МЕНЯ».— Через пару дней они успокоятся. Сто процентов. — Да, — говорит Питер, пожимая плечами. Какая разница. Это интернет. К утру они найдут что-нибудь поинтереснее. — Хорошо, — говорит он и возвращается к своему ланчу. — — - Тони Старк прятал своего сына от всего мира? Эндрю Вильямс, опубликовано в 21:35 У Тони Старка явно особая связь с Человеком-пауком — по крайней мере, так кажется из недавней серии фотографий, попавших в интернет. Но есть ли в этом что-то большее? Фотографии, на которых Старк и Человек-Паук прогуливаются по Нью-Йоркской улице, смеясь и жуя пищу, попали в сеть вчера после того, как анонимный фотограф продал их TMZ. Вскоре после этого поползли слухи, что дружеские отношения между людьми могут быть более отеческими. Действительно ли Тони Старк — отец Человека-Паука? По словам источника, близкого к полковнику Джеймсу Родсу, ответ склоняется в сторону «да». «Полковник Роудс знает их как профессионально, так и лично», — говорит нам источник. - «И мы знаем, что Человек-Паук молод и что Тони обучал его и изготавливал для него технику. Я думаю, мы все видим, что между ними что-то происходит. Полковник Роудс говорит, что это не его дело и что он не собирается комментировать личные дела Тони, но там определенно «больше, чем кажется на первый взгляд», и что он думает, что Тони станет отличным отцом в один прекрасный день.» Предполагаемые отношения отца и сына произвели фурор во всех социальных сетях, вызвав десятки вопросов. Неужели Старк все эти годы скрывал от прессы свое отцовство? Знал ли Человек-Паук, что Старк - его отец? И кто мать? Мы обратились к представителям Старка за комментариями, но к моменту публикации ответа не получили. У Человека-паука же представителей нет. Похоже, нам придется продолжать гадать, пока один из них не решится и не подтвердит слухи. Но если вы спросите нас, мы скажем, что у Старка есть много времени, чтобы наверстать упущенное. Поздравляем — у вас мальчик! — — - Единственное, что Питер знает наверняка, так это то, что Нед — грязный лжец, хоть и плох в этом. Питер знает это, потому что слухи не утихают совсем, потому что во время довольно скучного, однообразного патруля по городу он остановился, чтобы дать автограф маленькой девочке, а ее отец спросил: — Это правда, что говорят? Что Тони Старк генетически сконструировал твою ДНК еще до твоего рождения, чтобы создать армию супергероев из своих собственных детей? Пораженный, Питер нечаянно проводит черту прямо через свое имя, соскальзывая с края розовой записной книжки. — Что? — кричит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на мужчину. — Я — что? Нет! — Просто говорю, я бы не удивился, — пожимает плечами собеседник. Позже в новостях появилось сообщение о том, что группа папарацци устроила засаду на Роуди возле небоскреба на Манхэттене и засыпала его просьбами подтвердить загадочное прошлое Тони. Люди в бейсболках, используя микрофоны своих айфонов, суют камеры ему в лицо и издают отчаянные крики: «Скажите нам правду, полковник Роудс! Для протокола! Действительно ли Тони Старк — отец Человека-Паука?» Здесь Питер узнает еще одну вещь — что полковник Джеймс Роудс ужасный, ужасный человек. Они с Мэй наблюдают за происходящим с кухонного стола, звук на телевизоре увеличивается, когда достоверная новостная станция показывает кадры, где Роуди смотрит прямо в камеру и отвечает: «Я не могу раскрывать секреты Тони.» Мэй — любящая, поддерживающая, заботливая женщина — разражается неудержимым смехом, а Питер закрывает лицо руками. — Не смешно, — хнычет Питер. — Люди верят в это. Сегодня утром, после быстрого патруля, Питер пытался остановить угон машины, и преступник, нахмурившись, сказал: «Старк должен был держать тебя в секрете», так что можно с уверенностью сказать, что у Питера был не очень хороший день. — Все в порядке, — ласково говорит Мэй. — Это было очень давно. Тони нельзя винить. — Мэй! — Ладно, ладно, прости, — говорит она умиротворяюще, тепло и совсем не сожалея. Она пододвигает Питеру очередную порцию картофельного пюре и стучит вилкой по столу. — Знаешь, — серьезно продолжает она, — я немного разочаровалась в твоей маме. Питер смотрит на нее сквозь пальцы: — Почему? — За то, что не рассказала мне о своем горячем романе с миллиардером Тони Старком. Интересно, знал ли об этом твой отец — — Ладно, — говорит Питер. — Да, хорошо, спасибо за помощь. Очень рад, что ты поддерживаешь меня. — Он был уважаемым человеком, но иногда бывал немного туповат, — продолжает Мэй, не обращая внимания на тот ужас, который она внушает Питеру. Он еще глубже погружается в свое кресло в отчаянной попытке исчезнуть с лица планеты. — Но, может быть, у них была какая-то сделка. Ты же знаешь, у каждого есть список знаменитостей, с которыми они могут переспа — — О боже, — говорит Питер и, поскольку Мэй все еще говорит, делает единственно приемлемую вещь, которую он может придумать, хватая свою маску с дивана — выпрыгивает из кухонного окна. — — - Сорок восемь часов, про которые говорил Нед, превращаются в семьдесят два, в девяносто шесть. Питер звонит Тони, но тот не отвечает. Он звонит Хэппи, и Хэппи говорит: «Малыш, если тебе не нравятся слухи, лучше займись пиаром», то есть он не дает никаких полезных советов, хотя в лучшие времена он был главным пиарщиком Питера, а в худшие — его няней. — Может, он занят? — предлагает Нед, снова и снова щелкая телефоном и краснея, когда они направляются в школу на тренировку по декатлону. Питер засовывает руки в карманы толстовки, чтобы не выбросить телефон Неда в мусорное ведро. Ему действительно нужно прекратить навязчиво проверять статьи. — Может, ему нравится смотреть, как я страдаю, — говорит Питер, потому что они через многое прошли, он и Хэппи. От серьезного до дико неловкого. Питер однажды плакал на заднем сиденье машины Хэппи после того, как случайно пнул собаку во время патрулирования. Непонятно, почему Хэппи не хочет помочь сейчас. — А если он не знает? — спрашивает Нед. — Что, если он думает, что это правда, и не хочет вмешиваться? Питер сжимает губы в тонкую линию. Не может быть, чтобы Хэппи был настолько глуп. Никто из тех, кто действительно знает Питера, не может быть настолько глуп. И все же, когда он заходит в здание, он слышит голос Бетти, которая заявляет: — Я думаю, это мило. Железный Человек и Человек-Паук. Супергеройская команда отца и сына. Питер поворачивается, чтобы уйти обратно в коридор, покинуть школу и, возможно, никогда не возвращаться, он еще не решил, но Нед хватает его за руку и толкает вперед. «Предатель, » — выдыхает Питер, когда Нед улыбается ему, и подходит, чтобы сесть рядом с ЭмДжей. По тому, как все наклонились друг к другу, по тихому жужжанию возбуждения, похожему на паучье чутье Питера вдоль позвоночника, электрическому, острому и зудящему, ясно, что разговор начался уже давно. Должно быть, именно поэтому Нед, взволнованный, втискивается рядом с ними, бросает один взгляд на товарищей по команде и говорит, прежде чем Питер может даже подумать о том, чтобы остановить его, громко и своим лучшим самоуверенным тоном: — Тони Старк, очевидно, не отец Человека-Паука. Что за дурацкий слух. Питер со стоном опускает голову на стол. — В этом есть смысл, — говорит Салли, непринужденная, скучающая, лежащая где-то на краю сцены, где она поселяется всякий раз, когда они встречаются здесь. — А как еще ты объяснишь, откуда у него такие способности? Это генетика. — У Железного человека, однако, нет сил, — дипломатично указывает Синди, что полностью противоречит поведению Флэша, вступающего в игру с ребячьим восторгом: — Да, и он хромает. Человек-паук гораздо круче. Нет ни малейшего шанса, что он тайный сын Старка. Это просто какой-то идиот придумывает всякую ерунду, чтобы привлечь к себе внимание. Под столом Нед быстро толкает Питера ногой. «Смотри,» Питер практически слышит, как тот кричит, указывая на свою великую победу в том, что он заставил Флэша согласиться с ним. Питер закатывает глаза и поднимает голову, и Флэш пользуется этим моментом, чтобы взглянуть на него и бросить кислый взгляд в его сторону. — Почему у тебя такой вид, будто ты только из ада? — спрашивает он. Не обращая на него внимания, Бетти говорит: — Полковник Роудс — тот, кто рассказал всем о секрете Железного человека, а не какой-то случайный парень, — она шаркает по своим книгам и достает из-под словаря экземпляр «Дейли Стар», который открывает и листает, как будто это судебное дело, и она предоставляет свои доказательства судье. Ваша честь, я хотела бы еще больше разрушить жизнь Питера Паркера. — Смотри, Страница 13. Полковник Джеймс Роудс подтверждает, что здесь больше, чем кажется на первый взгляд. — Ты, должно быть, шутишь, — бормочет Питер, потому что серьезно — какого черта? Флэш выхватывает журнал. — Вы все идиоты, — говорит он. — Здесь сказано, что «источник», близкий к нему, использовал эту цитату. Чушь собачья. Воитель ничего не говорил о Старке. Газеты могут выдумывать все, что им вздумается. — Он Железный Патриот, — поправляет Синди и выхватывает журнал из рук Флэша, изучая статью жестким, расчетливым взглядом. — Но я думаю, что он прав. Нигде не подтверждается, что полковник Роудс действительно сказал хоть что-то из этого. — О боже, — говорит Питер, перебивая Чарльза, — почему тебя это вообще волнует, Флэш? Неужели твоя любовь к Человеку-Пауку настолько хрупка, что изменится только потому, что Тони Старк — его отец? Нед издает звук умирающего кита, и Питер пинает его в голень. Вряд ли это новая информация. Самое ужасное в одержимости Флэша Человеком-Пауком то, что он всегда делает все на всеобщее обозрение. В фанатских аккаунтах, в почти постоянной похвале во время новостных сегментов в школе. По крайней мере половина портретов Человека-Паука в художественном классе принадлежит Флэшу, а еще четверть была сделана под его диктовку и-тени-все-неправильное-идиотское. Но услышать это вслух — так грубо, что вызывает в груди Питера внезапную реакцию ужаса. Если Флэш когда-нибудь узнает, что его супергеройская страсть — тайно переодетый Питер, мир может взорваться. — Эй, заткнись нафиг, — говорит Флэш. — Следи за языком, Флэш, — упрекает Мистер Харрингтон, появляясь как по волшебству из-за его плеча. — Семейные проблемы Человека-паука должны решать он сам и его хорошо оплачиваемый психотерапевт. Давайте начнем тренироваться, Мишель, хорошо? — он подходит к кафедре, ждет, пока ЭмДжей соберет свои вещи, и Питер благодарит ту силу, которая наконец-то решила положить конец его страданиям. — Отличная идея, Мистер Харрингтон, — продолжает мистер Харрингтон. — Да, спасибо, я тоже так думал. ЭмДжей поменялась с ним местами, бросив перед собой охапку папок и учебников. Она смотрит на Питера безэмоционально и невыразительно, затем достает листок бумаги из папки, размеченный цветными маркерами: — Сегодня мы начнем с законов об усыновлении. — — - — ЭмДжей, — умоляет Питер, затаскивая ее в пустой класс, измученный и обезумевший. — Ты ведь в это не веришь, правда? ЭмДжей, пожалуйста, скажи мне, что ты не читала эту чушь. — Меня не интересуют низкопробные оправдания для статей, написанных жуткими мужчинами, которые преследуют знаменитостей, — говорит ЭмДжей. — О, слава богу — — Но, — перебивает она задумчиво. — Если бы это было правдой, я бы сказала, что это довольно увлекательно. Я должна признать, что, возможно, полковник Роудс прав, и здесь есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Все доказательства налицо, не так ли? А потом она улыбается своей маленькой улыбкой, приподнимая уголок губ, от которой у Питера подкашиваются ноги, и исчезает в коридоре. — — - Держи номер Роуди Вот что пишет Тони, после того как Питер звонит и попадает на голосовую почту в третий раз подряд, когда выходит следующая статья. Старк на какой-то конференции на Бали, в Дубае или Генуе, как признался Хэппи, но даже он повесил трубку, прежде чем Питер успел взвыть от горя. — Это так несправедливо, — жалуется Питер, ни к кому не обращаясь, только к самому себе. Внизу, на углу семиэтажного жилого комплекса, человек, который называет себя единорогом («торговая марка!» он кричал, когда Питер впервые прибыл, прежде чем быстро выстрелить лазерным лучом из рога на его голове и уничтожить целый гастроном) преследуется по городу отрядом раздраженных супергероев, в то время как Питер работает наблюдателем. — Я знаю, — соглашается Джонни, на цыпочках пробираясь вдоль перил крыши, держа руки на весу. Питер держит запястье повернутым к нему, готовый выстрелить паутиной, если тот упадет, потому что, хотя Джонни может летать, технически его глупость не знает границ. — Этот парень даже не похож на единорога. Оранжевый и зеленый? Я имею в виду, да ладно. Он что, дальтоник? — Не надо оскорблять дальтоников, — бормочет Питер. Джонни крутится на перилах, опасно наклоняясь в сторону. Как раз в тот момент, когда Питер собирается помочь ему опуститься на цементный пол, он снова выпрямляется и спрашивает: — Почему нет? Им нельзя доверять. Питер вздыхает. — Тебе нельзя доверять, — говорит он. — А что, если я дальтоник? Это грубо. Ты не знаешь. И тот на самом деле не знает, потому что для Джонни Питер — просто Человек-паук, просто безымянный герой, которого Джонни попросил при их первой встрече подписать его редкий коллекционный фанко поп, а потом вспыхнул пламенем. И эта, эта широта неведения в их слабо выраженной дружбе — благословение для Питера. Он становится просто Человеком-Пауком, без участия Питера, и Джонни, конечно, может быть надоедливым, но одно из его главных качеств заключается в том, что он уважает тайную личность Питера и вместо этого громко устраивается в супергеройской части жизни Паркера. Обычно это приятно, за исключением момента, когда Джонни плюхается на крышу, садится рядом с Питером и говорит: — Эй, мне жаль слышать о твоем отце. Это грубо. Питер выдыхает через нос. Он задается вопросом, может ли Джонни чувствовать чистый взгляд ненависти, который он посылает под своей маской. Он надеется, что сможет. — Разве ты не должен быть там, внизу, помогать? — спрашивает он. — Возможно, — соглашается Джонни. — Но тогда я не смогу быть здесь со своим лучшим другом. — Мы не друзья, — беззлобно говорит Питер. — И Тони не мой отец. Джонни кивает с каким-то торжественным видом: — Я понял, чувак, — говорит он с искренней честностью и так приторно-сладко, что Питер задается вопросом, не посещал ли он курсы актерского мастерства снова. Те два урока, которые тот посещал до этого — читай: был вынужден посещать — были в основном бесполезны, за исключением дрянных интервью с симпатичными женщинами, которые таращили бы глаза и падали в обморок независимо от того, сработала ли его пиар-кампания или нет. — Он не был с тобой большую часть твоей жизни. К черту все это. Теперь он не сможет вернуться и играть роль отца. Питер моргает, глядя на него: — Мне снится кошмар, — решает он. — Это настоящий кошмар наяву. — Мы можем обсудить проблемы с твоим отцом позже? — раздается голос Сэма через коммуникатор. Где-то на заднем фоне грохочет взрыв, сотрясая землю под ними толчками. Это заставляет Питера замолчать на мучительную секунду, прежде чем Сэм снова заговорит. — Мы все еще в самом разгаре сражения. Сначала плохой парень. Терапия позже. — У меня нет… — начинает Питер, но тут Джонни перепрыгивает через край здания, загорается, отдавая честь Питеру — самодовольный, всегда такой самодовольный, — и исчезает в городе, как настоящий засранец. — Ненавижу тебя, — шепчет Питер и ныряет за ним. — — - Позже, звоня Роуди и натыкаясь на голосовую почту, Питер изо всех сил старается не говорить то же самое. Уже поздно, наверное, слишком поздно для звонка, и Питер так устал, что его голос дрожит, как будто он собирается заплакать, и он действительно не должен оставлять сообщение в таком состоянии, но он в отчаянии, и все это глупо, и поэтому он говорит: «Э-э, полковник Роудс? Это Питер. Паркер. Мистер Старк дал мне ваш номер. Я просто… я просто звоню, чтобы спросить вас о слухах, которые ходят в последнее время. Те, что про Человека-Паука? Все говорят, что вы даете им информацию, и я видел вас в новостях и все такое, и я… ну, я подумал, может, мы могли бы поговорить? Я не знаю, происходит ли что-то, но я думаю, что у вас может быть неправильное представление обо мне и Мистере Старке. Вы же знаете, что на самом деле он не мой отец, верно? Я имею в виду, вы должны знать. Я думаю, тут просто какая-то путаница. Пожалуйста, перезвоните мне. А, это Питер. Паркер. Ладно, пока.» — — - На самом деле, Роуди не перезванивает Питеру. Но после того, как в тиктоке появилась серия видеороликов, показывающих, как полковник говорит группе папарацци, что у Тони «сто процентов может быть несколько детей где-то, о чем он не знает, и я бы не удивился», он посылает Питеру смайлик с поднятым вверх большим пальцем. За чтооооооо? Питер пишет ответ и смотрит, как высвечивается «прочитано». — — - Несмотря на впечатляющую онлайн-кампанию Неда, направленную на то, чтобы отвлечь внимание мира от Человека-Паука и Тони Старка, Питер, выходя на патрули, все еще слышит впечатляющий диапазон оскорблений уровня средней школы от преступников, которым нечего делать, кроме как грабить старых дам в три часа дня в четверг. Один из них, которого Питер прозвал «Джеком Скеллингтоном*», потому что он одевается как человек, который абсолютно точно приведет город духов к захвату Рождества, замахивается ножом на Питера перед модным BMW, в который он только что вломился, и имеет наглость злиться, когда Питер пытается остановить его. — Ты знаешь, — резко говорит он, делая одной рукой колющие движения в сторону Питера, а другой размахивая стереосистемой, — я осознавал, что Старк жалок, но не настолько, чтобы прятать ребенка-супергероя. И вообще, почему он позволяет тебе этим заниматься? Что за ужасный отец. — Он не мой отец, — огрызается Питер, но в защиту парня, что это не самое худшее, что ему говорили такие подонки. Теперь, каким-то образом, появился еще один слух о происхождении сил Питера. Целая статья была посвящена выявлению источника его способностей, а также тому, как именно они связаны с Тони и почему это должно дискредитировать их. Питер, по праву, немного раздражен. Он создавал весь образ супергероя не для того, чтобы люди теперь сомневались в его правомерности, потому что «если костюм делает всю работу, а у него на самом деле нет сил, то Человек-паук — просто большой жирный притворщик. Должен ли он вообще быть супергероем?» — Уже отрекаешься от него? — рычит Джек Скеллингтон. — Вау. Это многое говорит о том, что он за человек. Питер смотрит на него долгим взглядом, слова задыхаются от разочарования, в груди у него клубок гнева. Просто… какая разница. Он издает пронзительный крик отчаяния, поскольку он не может связать и пары слов, но хочет ударить этого парня, поэтому он заклеивает Джеку Скеллингтону рот, заталкивает его в машину и подвешивает в воздухе. — — - Сказать, что Тони было безразлично, это все равно что сказать, что когда Питер поджег весь подвал комплекса, это было не так уж плохо. В тот день потребовалась большая часть пожарной команды и три костюма Тони, чтобы потушить все, и когда Тони наконец звонит сейчас, Питер в процессе размышления, что поджечь еще что-нибудь для привлечения внимания — хорошая идея. В первый раз это был несчастный случай, ужасная история, которую Тони рассказывает всем первокурсникам-интернам, но у Питера есть привычка запоминать все, что может пригодиться ему в будущем, и крик тревоги, который он издал, пока смотрел, как горит его жизнь, может быть спасительной силой, в которой он нуждается. — Ты немного драматизируешь, не так ли? — спрашивает Тони по телефону. — Обычно это моя область. Питер утыкается лицом в подушку и сквозь голубой хлопок, теплый и свежий после стирки, скулит: — Я просто не понимаю, почему полковник Роудс пытается саботировать меня. — Наверное, потому, что это забавно, — говорит Тони, и сквозь раздраженное «Мистер Старккк» Питера пробивается терпеливый и невинный: — Ну, а что ты хочешь от меня услышать? — как будто Питеру не потребовалось шесть дней, чтобы до него дозвониться, как будто он не игнорировал тревожные полуночные сообщения Питера и разрозненные звонки. — Роуди уже взрослый. Я его не контролирую. — Да, но это не значит, что ты не можешь ничего сделать, чтобы возразить ему, — говорит Питер. — Например, я не знаю, может быть, сказать кому-то, что я не твой тайный ребенок? — Ты что, стыдишься меня? — парирует Тони, изображая шок и боль, и да, хорошо, Питер действительно начинает ненавидеть всех в своей жизни. — Мистер Старк — Тони прищелкивает языком: — Как твой новоиспеченный отец, заявляю, что твои слова ранят меня, малыш. Они причинили глубокую боль. — Мистер Старк, — почти умоляет Питер. Тони не смеется, но близок, Питер слышит это в его тоне, когда он говорит: — Просто расслабься, малыш. Это все часть жизни знаменитости. Какая ужасная жизнь, думает Питер, и говорит: — Я никогда не просил быть знаменитостью. — А я никогда не просил быть твоим отцом, — отвечает Тони, — но посмотри на нас. — Ха-ха, — бормочет Питер, переворачивается и смотрит в потолок, прижимая тыльную сторону запястья к глазам. Если бы он опасно не балансировал на грани того, что обещает стать фантастически драматическим психическим срывом, он мог бы спросить Тони, как проходит его поездка, мог бы вести светскую беседу и вежливо саркастически подшучивать, как они всегда делают. Теперь уже не так часто они просто разговаривают по телефону. Они всегда работают над чем-то, спасают кого-то, занимаются очередным проектом или экспериментом, и Питер наслаждается, он наслаждается временем, проведенным вместе. Это его шестилетняя и шестнадцатилетняя мечта, воплощенная в жизнь, возможность, представленная в блестящем пакете неограниченных технологий и мудрости от самого великого защитника Земли. — Ой, мне пора, — говорит Тони под отдаленный вой сирен и рев голосов, выкрикивающих что-то на непонятном Питеру языке. — Похоже, это ожерелье все-таки было ценным. — Что — — Пока, карапуз, — произносит Тони, вешая трубку, и Питер просто лежит в течение долгого момента, решив, что всё устроено против него, потому что это на сто процентов отстой. Он швыряет телефон на пол, и тот со звоном ударяется о стенку тумбочки, падает с таким грохотом, что сквозь стены Мэй окликает его, спрашивая, все ли в порядке. — Нет, — отвечает Питер. — Моя жизнь кончена. — Хорошо, — кричит ему Мэй, она звучит приглушенно, видимо, находясь где-то в глубине квартиры. — Хочешь блинчиков? — — - Как оказалось, последняя надежда Питера исправить все это в виде мисс Пеппер Поттс тоже совершенно бесполезна. Во время большой пресс-конференции, где Stark Industries объявляет о каком-то расширенном проекте возобновляемой энергетики, где Пеппер отвечает на вопросы десятка репортеров, аккуратно сидящих в рядах стульев перед сценой. Она вся чопорная и правильная, с ухоженными ногтями и волосами, собранными в аккуратный пучок — респектабельная женщина. — Следующий вопрос, — говорит она и показывает на мужчину за кадром. Питер занят тем, что топит свои блины в реках кленового сиропа, поэтому он почти не слышит отклика микрофона, слишком близко стоящего к громкоговорителю, почти не слышит, как мужчина застенчиво прочищает горло и спрашивает: — Можете ли вы прокомментировать недавние дела Тони Старка? Что касается его отношений с Человеком-Пауком. Питер резко поворачивает голову к телевизору. — Хорошо, — говорит Пеппер формально и вежливо, с легким намеком на то же раздражение, которое Питер слышит от нее, когда Тони разбивает очередную керамическую тарелку. — Ну, скажем так, прошлое Тони для меня загадка. Ладно, следующий вопрос. Питер шепчет: «О боже», в то же время Мэй говорит: «какой мощный ход». Он смотрит на нее широко раскрытыми от ужаса глазами, но она уже выключает телевизор, хихикая, относит свою тарелку в раковину, уверяя его, что «скоро все сойдет на нет», и ерошит ему волосы на пути к выходу. — — Так что отчаянные времена требуют отчаянных мер, но впечатляющий, обширный список контактов Питера с супергероями сводится к следующему: Тони Старк (который все равно не отвечает половину времени), Джонни Шторм (который слишком много пишет, но передал информацию Сью и доктору Ридсу, что было и лестно, и неловко), Бен Гримм (который, возможно, дал Питеру фальшивый номер), Мэтт Мёрдок (который определенно дал Питеру фальшивый номер), Сэм Уилсон (который сказал Питеру, что если он когда-нибудь позвонит по какому-то другому поводу, кроме чрезвычайной ситуации, он лично позаботится о его смерти) и Хэппи Хоган (супергерой по доверенности). Поскольку пятеро из восьми не знают настоящего имени Питера, а один из двух других, действительно доступных, убьет его, поэтому именно Хэппи, к несчастью для Хэппи, Питер посылает несколько сигналов SOS, а затем мужчина появляется в ресторане, куда позвал его Паркер, и находит парня в темной кабинке в задней части, капюшон надвинут на голову, подбородок покоится на сложенных вдоль стола руках. — Питер, — говорит он с раздраженным вздохом, когда Питер объясняет, что ему ничего не угрожает и он просто любит пиццу, — я думал, ты умираешь. — Я умираю, — возражает Питер. — Цены здесь сумасшедшие. Вы видели Мисс Поттс в новостях, не так ли? — Конечно, — беззаботно отвечает Хэппи, и когда Питер протягивает ему бумажное меню, он отмахивается и смотрит на часы. — Я не останусь. — Ты думал, что я умираю, но все равно не остаешься? — спрашивает Питер. Немного грубо, но ладно. Он может справиться с этим. Хэппи закатывает глаза: — Ты явно не умираешь. — Не снаружи, но… — говорит Питер, замолкая. Он думает о том, как далеко, должно быть, зашел Хэппи, чтобы проверить его, и чувствует себя немного виноватым. Быть мальчиком, который кричал «волк», плохо сказывается на его гордости, но и Хэппи не был святым. — Ты позвал меня сюда только для того, чтобы пожаловаться на эти дурацкие слухи? Надувшись, Питер бормочет: — Нет, — а потом добавляет: — Хорошо, да. Но — — Господи Иисусе, — говорит Хэппи, пощипывая себя за переносицу. Его голос звучит устало, и Питер сдувается, склоняет голову и начинает ковырять потрепанную верхнюю часть меню, чтобы Хэппи не увидел, как краска заливает его лицо. — Я слишком стар для этого. — Ты не настолько стар, — слабо говорит Питер. Ведь не повредит попытаться стать на его сторону, правда? — Просто… эти слухи глупы. На днях кто-то остановил меня посреди ограбления, чтобы спросить, не объединил ли мистер Старк человеческий и паучий эмбрионы, чтобы сделать меня. Я имею в виду, что, черт возьми, это вообще значит? Хэппи отнимает у него меню и переворачивает его, чтобы прочитать. Ни в одной вселенной Питер не мог представить себе, что этот сценарий пройдет гладко. В его голове есть петля оправданий, несколько отработанных речей и один трудный для сопротивления исход, когда он просто ломается и плачет над своим пятнадцатидолларовым куском пиццы, который, без сомнения, закончится неудобным счастливым и чистым унижением Питера. Но, честно говоря, что еще он может сделать? — Это значит, что люди должны стать более изобретательными, — Хэппи машет официанту, чтобы тот подошел. Он заказывает целую пиццу — экстрапепперони, как любит Питер, и остается даже после того, как они приносят ее к столу. Он говорит: — Ладно, я поговорю с Тони об этом. Но клянусь, если ты сейчас начнешь плакать, я оставлю тебе счет. — Не плачу, — говорит Питер и запихивает в рот посыпанную чесноком корочку, чтобы доказать это, хотя ему очень, очень хочется. Однако он не может позволить себе эту еду, поэтому он клянется держать себя в руках, пока Хэппи не заплатит. Это справедливый компромисс, решает он, и Хэппи, должно быть, думает так же. Час спустя они расстаются у входа в ресторан, стоя на холодном вечернем воздухе. Машина Хэппи припаркована прямо перед домом, что само по себе уже подвиг, а Питер всего в квартале от метро. — Ты уверен, что не хочешь прокатиться? — спрашивает Хэппи, но шесть кусков пиццы усилили комплекс вины Питера и заставили его сказать «нет». Они провели большую часть года, выстраивая то, что начиналось как сложные отношения, заделывая разные появляющиеся трещины. Питеру неинтересно знать, как далеко он может растянуть это, пока оно не сломается. Он качает головой и трет руки. — Я в порядке, — говорит он, небрежно отсалютовав Хэппи, и убегает, чтобы успеть на поезд. Утром, после пищевой комы, в которую он впал сразу по возвращении домой, он чувствует себя лучше. Новости тихо звучат в гостиной, но Питер нигде не слышит разговоров о Человеке-Пауке. Он уверен, что это совпадение. Хэппи не чудотворец, и слухи не уходят только потому, что ты этого хочешь. Но тем не менее это хороший перерыв, и Питер до сих пор не знал, насколько он ему нужен. Он одевается в школу и завтракает. Он убирает посуду, и Мэй желает ему доброго дня. Он выходит на улицу, и солнце сияет, и это мягкое тепло, которое он чувствует, просачиваясь в его рубашку, и он большую часть пути до метро, а потом — И потом, как он должен объяснить это? Это чувство, вызванное паникой покалывание в затылке — это не его паучье чутье, но и не то, с чем он родился. Не то, чему его когда-либо учили, а то, чему он научился, столкнувшись с опасностью, вплавленной в каждую его кость, в его ДНК. Он спотыкается и оглядывается в поисках источника, и вот он — вот она. Маленькая девочка, не больше трех лет, ковыляет на середину оживленного перекрестка. Шум нарастает до тех пор, пока Питер не теряет способность ясно мыслить, пока его зрение не превращается в булавочные уколы, пока ноги не подталкивают его вперед, и он идет, ослепленный, подпитываемый адреналином и страхом того, что произойдет, если он не успеет вовремя, и он хватает маленькую девочку на руки, поворачивается к машинам, визжащим к ним, и говорит: — Дерьмо. — — - Он ничего не помнит ни о поездке в больницу, ни о бесчисленных последующих анализах. Когда он открывает глаза, то видит чистый белый потолок, квадрат резкого света, от которого у него начинает колотиться голова. Он достаточно часто посещал детскую палату в больнице в качестве Человека-Паука, чтобы сразу понять, где он находится, но гул замешательства вызывает секундную тревогу, прежде чем он замечает человека, сидящего на маленькой кушетке у окна, и чувство превращается в ужас. — О боже, — хрипит он. — Нет, — говорит Тони. — Но я польщен. Питер снова закрывает глаза. Ему требуется два раза поработать челюстью над ощущением ваты во рту, и даже тогда его зубы липкие, а язык болит, когда он говорит: — Я не знал, что ты вернулся. Это не самое лучшее, что можно сказать прямо сейчас, но его мозг все еще пытается наверстать упущенное, все еще протестует от боли, которая пульсирует в такт звукам машины где-то рядом с ним. — Вернулся сегодня утром, — говорит ему Тони. — Как раз вовремя для большого шоу. Как твоя голова? — Немного болит, — хрипло говорит Питер и приоткрывает глаза. Первое, что он видит, — это капельницу в сгибе левой руки, приклеенную скотчем и бегущую к прозрачному мешку, и внезапно туман в его голове рассеивается, возвращаясь к страху. Капельницы-это плохо. Капельницы означают… — О нет. Моя кровь. Они… они взяли мою кровь? — Это больница, — спокойно говорит Тони. — Именно этим они и занимаются. — У меня… у меня странная кровь, — пытается объяснить Питер, приподнимаясь на локтях и впервые ясно глядя на Тони. На нем джинсы и блейзер, и он, вероятно, только что сошел с самолета, судя по его выбору одежды и беспорядку на голове. Но он здесь, и он поднял бровь, и он совсем не выглядит обеспокоенным тем, как Питер заикается: — Они поймут, что я ненормальный, если увидят это. Мы должны — — Я уже разобрался с этим. Питер замолкает, растерянно открыв рот: — Разобрался? Ты… ты знал? — Да, — просто отвечает Тони, как будто они обсуждают, будет ли завтра дождь, а не может ли вся жизнь Питера быть разрушена низкооплачиваемой медсестрой, решившей поиграть в детектива. — Ты уже заставлял меня смотреть на образец твоей крови. Когда ты фанател по новым микроскопам в лаборатории. Ты буквально сфотографировал ее и отправил мне. Насколько сильно ты ударился головой? Мне позвать врача? — О, — говорит Питер, чувствуя неловкость от облегчения. Должно быть, это был довольно сильный удар. — Извини, — бормочет он, находит пульт дистанционного управления для своей кровати, держит стрелку вверх, пока не поднимается на нужную высоту, откинувшись на подушки вместо того, чтобы лечь плашмя. Когда он выпрямляется, боль, вибрирующая в его черепе, кажется, ослабевает, и он оглядывает комнату, удивляясь, что нет никаких признаков его тети. — А где Мэй? — спрашивает он. Тони встает, потягивается, и Питер гадает, как давно он здесь. Он не знает, сколько сейчас времени и какой сейчас день. Шторы задернуты, блокируя внешний мир. — Хэппи поехал за ней, — говорит Тони, усаживаясь на стул рядом с кроватью Питера. — Не знаю, слышал ли ты, но неподалеку от вашего дома произошла крупная авария. Шесть машин столкнулись. Отключили всю сотовую связь в радиусе восьми кварталов, так что никто не мог до нее добраться. Эй, а ты знал, что Хэппи — один из твоих экстренных контактов? Хэппи. Хэппи Хоган, — подчеркивает он. — Ты знал об этом небольшом факте? — Эм, да, — говорит Питер. — Мэй записала его. Она подумала, что это хорошая идея. Все в порядке? Маленькая девочка? С ней все в порядке? — Все в порядке, — заверяет Тони. — Несколько порезов и царапин. Тебе досталось самое худшее, — Питер узнает этот озорной взгляд, который зажигается в его глазах. Он знает, что сейчас произойдет. Он это чувствует. — Я просто удивлен, что мне не позвонили, понимаешь? Учитывая, что я твой новообретенный отец и все такое. Я должен был прийти с Хэппи. Я действительно думал, что буду выше в этом списке. Ну, знаешь, из-за этой истории с отцовством. Вот оно. Но что еще более удивительно, так это то, как Питер реагирует, и его горло сжимается, подавляя его слова, выталкивая эмоции вместо этого. Боже. Ничто не сравнится с тем острым моментом стыда, когда он чувствует, как на его глазах наворачиваются слезы. На самом деле, это уже происходило, и всегда Тони всегда был достаточно добр, чтобы закрывать на это глаза, но Питер не хочет давать ему никакого стимула изменить свое мнение. Особенно из-за такой глупости. Все становится в сто раз хуже, когда Питер закрывает лицо руками, а Тони говорит: — Ты в порядке? Хочешь, я позову кого-нибудь? — Нет, — выпаливает Питер. — Нет. Я в порядке. Это просто… глупо. Потому что это действительно так. Он сидит на больничной койке и плачет, потому что некоторые газеты считают Тони его отцом. Насколько это жалко? — О, — медленно произносит Тони. — Я чувствую перемену в воздухе. Погода меняется. Холодный фронт приближается, — он делает драматическую паузу, достаточную для того, чтобы Питер закатил глаза. — Мы собираемся поговорить по душам? Вот что происходит, не так ли? Мое острое отцовское чутье говорит «Да». Питер проводит рукой по волосам. — Мистер Старк, это не смешно, — говорит он с несчастным видом, а затем добавляет: — Хотя, это немного смешно, но не совсем, потому что это происходит со мной. Тони что-то напевает себе под нос. — Малыш, ты все время в центре слухов. Последнее, что я слышал, это то, что ты враждовал со старушками и голубями в парке. Ты — ребенок с плаката «Дейли Багл». — Да, но это другое. Это не… — Питер на мгновение запинается, его горло распухает, и он умоляет себя не прибегать к рыданиям, пока у него еще осталось хоть немного достоинства. Он с серьезным сожалением встречает взгляд Тони и наблюдает, как все его лицо смягчается, выражение балансирует на грани беспокойства и замешательства. — Ты действительно расстроен из-за этого? — спрашивает Тони, — Начистоту. Будь откровенным со мной, — и щеки Питера краснеют. Иногда, в те поздние ночи в лаборатории, когда они оба беззаботны от усталости, бетонная маска, которую Тони слепил для себя, трескается по краям и позволяет Питеру заглянуть под нее. Не то чтобы Тони был совсем каменным, как бы он ни старался. Он заполнен дырами, сквозь которые пробивается свет, яркие оттенки красного и золотого, и все, что когда-либо что-то значило. Питер не стыдится Тони, и он не стыдится людей, которые думают, что Тони- его отец. Это просто… Просто у Питера уже есть папа. Просто Питер изо всех сил старается не забыть те годы, когда он был ребенком, барбекю на заднем дворе, когда ноги в носках скользили по плитке кухни, когда они часами танцевали под песни по радио. Мало-помалу, каждый день, эти хрупкие воспоминания начинают расплываться и тускнеть по краям, и он не стыдится, он просто пытается удержать что-то, за что едва может ухватиться. Он просто очень, очень боится потерять то, что не может вернуть. И… ох. Похоже, он действительно расстроен из-за этого. Он выплескивает это Тони — смущенный, торопливый и слишком плаксивый. Они, должно быть, подсадили его на наркотики — и Тони, внимательно слушая, сжав губы, кивает и говорит: — Ладно, я позабочусь об этом. Питер хмурится: — Ты не злишься? — Злюсь? — повторяет Тони, пренебрежительно махнув рукой. Он редко бывает откровенно сентиментален, но Питер хорошо разбирается в меняющихся интонациях его слов, в том, как он опускает полутона, тем важнее что-то. Теперь он говорит тихо, осторожно, быстро. — Малыш, мне не нужна бульварная пресса, чтобы сказать, что ты особенный. Я понял это в ту же секунду, как ты вошел в свою квартиру с тем глупым выражением лица. — Эй! — протестует Питер. — И вообще, я просто стараюсь быть лучше, чем был мой старик, — продолжает Тони. — Если это означает увольнение нескольких журналистов, то так тому и быть. Проще простого. Я могу сделать это во сне, без проблем. Просто скажи, и все будет сделано. Питер с трудом сглатывает и трет глаза. Все мелочи, которые стерты из его прошлого, которые он не может вернуть, но есть и новые мелочи. Тони в лаборатории, Тони у его постели, Тони слушает и понимает. Питеру было семь лет, когда Железный человек ожил, и шесть, когда его родители ушли из жизни, и он никогда не думал, что вырастет и станет супергероем, как тот, на которого он так сильно полагался, чтобы помочь ему преодолеть свое горе. Он никогда не думал, что его мечты о падающих звездах, о следах, оставленных Тони в ночном небе, когда он пролетал мимо, когда-нибудь сбудутся. Но они есть, один за другим. Питер все еще здесь, держится за все, что может удержать, и Тони тоже здесь, и это значит больше, чем он может себе представить. И он, конечно, ничего этого не говорит, потому что это было бы красноречиво и изящно, а он сопливый, сотрясенный беспорядок. Вместо этого он принимает другое решение, о котором он, вероятно, пожалеет позже, и просто говорит: — Знаешь, люди думают, что ты пытаешься собрать армию супергероев, чтобы захватить мир. Тони фыркает и откидывается на спинку стула: — Мне надо подумать об этом. Это сэкономило бы мне кучу времени. — Может, опробуешь на следующем ребенке, — предлагает Питер и улыбается, когда Тони говорит: — Я подготовлю радиацию. — — - Два дня спустя Роуди наконец-то отвечает Питеру статьей из «Нью-Йорк Таймс». «О тайной любовной связи полковника Джеймса Роудса», — говорится в нем, а в другом, из «Дейли Стар», говорится: «полковник Джеймс Роудс — изменял ли он Черной вдове с Соколом? Откровения инсайдеров!» Хорошо сыграно, пишет Роуди, а Питер ухмыляется, на момент зависает над клавиатурой и отправляет сообщение с эмодзи поднятого вверх большого пальца. — — - (И дело вот в чем: Роуди может быть ужасным человеком, но он не настолько ужасен. Он видел, что на самом деле происходило до того, как все это началось, как расходились глупые и смешные слухи о личности Человека-Паука. Как люди были близки к тому, чтобы действительно выяснить, кто такой Питер. Роуди понимал, что это значит, и сделал то, чему научился за годы дружбы с Тони, — отвел репортеров в сторону. Он направил слухи по другому пути. И если Питер никогда этого не узнает, тем лучше. Ему не нужен этот стресс, когда у него есть взрослые, способные позаботиться обо всем. Но следующий слух, раздутый Роуди? Ну, это честная игра.)