Рыцари плаща и шпаги

— Они не придут. Тяжёло вздохнув, он всё же остался стоять, опираясь руками о холодные железные перила. Каменные ступени, серая дверь — самый обычный подъезд самого обычного московского дворика. Но не для них. — А я уверен, что придут. Всегда приходили. Немного опоздали, но сейчас подойдут... Он усмехнулся. Обстановка располагала закурить, но вот беда: они вышли из возраста вредных привычек. Подумать только: два директора самых сильных в мире спецслужб посреди ночи ошиваются на окраине Москвы и ждут двух мертвецов! Безумная мысль тут же была высказана собеседнику. — Ничего страшного, не так уж и часты наши встречи, — как всегда, тихий спокойный голос. — А ты настолько не уверен в своих орлах, что боишься, во время твоего отсутствия враги вторгнутся на территорию России? Сжав зубы, он промолчал. В темноте блеснул свет, отразивший лучи фонаря на золотых эполетах, раздались негромкие шаги. Идут. — Добрый вечер, господа, — улыбнулся высокий мужчина со смоляными кудрями. Они пожали друг другу руки: Бенкендорф — Бортникову, Чернышёв — Нарышкину. — Как добрались? — радушно поинтересовался Нарышкин. — Для удобства можем проследовать в служебные автомобили... — Предпочитаем вести беседу на открытой местности, — Бенкендорф посмотрел на Бортникова и кивнул в сторону скамейки на детской площадке — они всегда разделялись и вели беседу наедине. Подойдя, Александр Христофорович провёл рукой, проверяя, не окрашена ли, и кивком позволил ему сесть. Глаз то и дело останавливался на ярко-синем цвете его мундира — символе предшественника их служб. — В минувшем году предотвращено тридцать девять тера... — Александр Васильевич, оставьте. Я знаю о вашей прекрасной статистике. Как настроения внутри страны? — Оставляют желать лучшего. — Понимаете, это не очень хорошо, да?.. — Бенкендорф смотрел по-доброму, но подсознательно будто выжигал душу. Кто он ему? Никто. Но ведёт себя как советник. Начальник. Старший товарищ. Его поза серьёзна и сосредоточена, чуть наклонён вниз, лицо открытое, с широким лбом и тонкими губами. В нём сокрыта тайна многих поколений, сакральное знание, умение предвидеть ситуацию и проходить сквозь грани эпох. Интересно, как течёт время для Бенкендорфа? Он живёт в потустороннем мире, и каждый день на несколько минут уходит на сотни лет вперёд, прибавляя по году? Или он всё ещё жив в своей родной эпохе? Что мешает ему остаться? Он никогда не скажет. Также, как и почему именно он, а не другой его предшественник или преемник; сможет ли когда-нибудь достичь такого он, Бортников; и какую цену в таком случае он заплатит за свои возможности. Молчание затянулось. — В моё время такого не было, — продолжил собеседник,— Хотя в отличии от ваших краткосрочных вспышек народных волнений мы пережили военизированное восстание. Не позвольте повториться и девяносто третьему году. Я не хочу опять решать проблемы ваших предшественников. — Мы держим ситуацию под контролем. Внутри что-то сжалось — двухсотлетний мертвец, внешне выглядевший чуть ли не в два раза младше, отчитает его как школьного хулигана. Главноуправляющий и идейный вдохновитель всемогущего Третьего Отделения, собравшего в себе все функции органов государственной безопасности: политический сыск, контрразведку, слежку с инакомыслием, цензуру и даже борьбу со взяточничеством и фальшивомонетничеством. Шеф жандармов — голубых мундиров. Это сейчас структура распалась на несколько ведомств, а тогда успевала охватывать все стороны службы Государевой. Говорят, во времена Николая, страшно не любившего бюрократию, уровень коррупции достиг запредельного, но только Третье Отделение сохраняло репутацию народных заступников и честных блюстителей порядка. Бортников всё время хотел уточнить правдивость легенды: правда ли Царь дал заступившему в должность Бенкендорфу платок «утирать слёзы несчастных» как сильнейшую метафору об истинной сути его долга? — Это самое главное, я рад это слышать. Ваши ребята молодцы, но работа оставляет желать лучшего. В России за тысячу лет её существования не было ещё ни одного спокойного года. Держите границы. Охраняйте порядок. Ваше главное предназначение — не наказывать преступников, а предотвращать преступления, — Бенкендорф на мгновение замолчал, раздумывая о продолжении монолога. — Помните главный секрет Силы. Важна вовсе не физическая часть — гораздо большего вы достигните пониманием ситуации и умением грамотно на неё реагировать. И работа пойдёт легче. Слушать критику в свой адрес, даже состоящую в основном из советов, было занятием не из лёгких. Но ведь возле него сидит человек с многолетним уникальным опытом, курировавший работу всех спецслужб со второй четверти девятнадцатого века, и его бескорыстные советы слишком бесплатны. Бескорыстные ли?.. На деле же, их объединяет одного: служба Родине. Вера. Долг. Невероятная сила, непосильной ношей лежащая на плечах, данная во имя благих целей. И желание. Желание соответствовать идеалу и примеру предков. Хранить границы величайшего из созданных на земле государств. Желание мира и процветания своей стране. Всегда.

***

— Добрались прекрасно, просим прошения за задержку, — Чернышёв положил руки на перила, как и Бортников несколько минут назад, но сделал это как-то легко, непринуждённо. Он и сам весь был лёгкий, воздушный, но в то же время источающий великую силу. — Ограниченность во времени вынуждает нас сократить сроки беседы до обсуждения только самых важных вопросов. — Александр Иванович, год плодотворной работы. — Вы хорошо выглядите, почти не изменились. Даже жаль, что лет через двадцать-тринадцать придётся с вами расстаться. — Вы знаете?.. — Нет, конечно же я не знаю дату вашу смерти, а если бы знал — не сказал. Оставьте, Сергей Евгеньевич, сейчас разговор не о том. Я прибыл консультировать вас исключительно по рабочим вопросам. Что наши внешние враги? — Процветают, — пожал плечами Нарышкин. — Но и мы не отстаём. — В ваших рядах крот. — Я знаю. — Вы одинаково близки как к победе, так и к провалу. Сделайте верный выбор. Скоро грядёт... нечто такое, что предыдущие события покажутся вам детской игрой, — Чернышёв потёр переносицу, поправил соскользнувший с плеча плащ. — Вы должны быть готовы ко всему. — Я могу рассчитывать на вашу поддержку? — Вы можете рассчитывать только на себя и на свой опыт. Моя помощь — лишь ежегодный бонус. Я никогда не подскажу правильный ответ, таковы правила. Внешнее наблюдение, намёк, совет, но никакого прямого вмешательства. Это закон: за тем, кто следит за другими, тоже должен кто-то следить. — За вами тоже следят? Чернышёв развернулся лицом к Нарышкину, оказавшись выше его на полголовы. В иссиня-чёрных глазах отразилась тень решительного участия. — Не бойтесь действовать в полную силу, — продолжил генерал чуть тише. — Не бойтесь ошибиться. Ведь ошибка не всегда ведёт к провалу и не всегда на самом деле является ошибкой... наоборот, она может открыть вам новые пути и показать ситуацию с самой неожиданной стороны. Так что сделайте то, что задумали. Когда Чернышёв впервые пришёл к нему четыре года назад, он удивился больше не от самого факта существования почившего двести лет назад разведчика, а от того, что он выбрал его, главу СВР. Ведь разведывательный опыт Александра был единичным и продлился всего несколько лет — за считанные месяцы до нападения Наполеона до Россию он украл карты и планы французского генерального штаба. Прошёл войны, дослужился до военного министра. И сейчас стоял перед ним, Нарышкиным, а не Шойгу. А ведь есть ещё ГРУ. Почему? — У вас интересный типаж, — наконец вздохнул Чернышёв, тряхнув смоляными кудрями. — Вы серьёзен, ответственен. Разборчив в людях. С вами приятно сотрудничать... Да и к господину министру обороны обращается другой человек. Не спрашивайте кто — государственная тайна. Ради вас двоих мы делаем исключение, потому что ФСБ и СВР крайне тесно связаны. Нельзя допустить никакой борьбы и конкуренции, лишь совместная работа во благо. Ведь и наши отношения с Александром Христофоровичем далеки от приятных, однако общий долг принуждает к уважению. — Вы знаете о нас всё, мы о вас — ничего. — Любопытство излишне, — скупо улыбнулся Чернышёв. — Придёт время, и вы узнаете. — Как скоро? — Перед смертью я точно смогу раскрыть вам все карты. А пока — оставайтесь в неведении, вам же будет лучше. Он бросил взгляд на карманные часы на длинной серебряной цепочке и, со звоном захлопнув крышку, объявил: время на исходе. Две фигуры в элегантных мундирах, освещённые полуночным светом, удалялись не спеша, оставляя за собой таинственный шлейф чужой эпохи. Одного мгновения хватило разглядеть, как они растворяются в ночной мгле — просто исчезают в воздухе. И эта секунда — воочию увиденная магия — была драгоценней всех прежних минут. — Как ты думаешь, кто они на самом деле? — спросил Бортников, стоя посреди дороги, скрестив руки на груди. — Рыцари плаща и шпаги, — расплылся в улыбке Нарышкин. — Такие же, как и мы.