Аметистовые ночи

Когда Андрей в очередной раз промаршировал в президентский кабинет с чаем и пончиками на подносе, мимо растерянной Маши Тропинкиной, застывшей на пороге с таким же подносом (только без пончиков), Юлиана не выдержала: - Жданов, дай людям поработать. Ну, займись ты хоть чем-нибудь полезным! Сходи, что ли, моделям поулыбайся, а то они совсем там одичали без внимания. Андрей на Виноградову даже не взглянул, всё его внимание занимала Катерина, все датчики и сенсоры были направлены в ее сторону. - Катюш, а мы разве нового советника по менеджменту нанимали? - поставил поднос, придвинул к Кате кружку, и взглянул, улыбаясь широчайшей (и глупейшей) улыбкой. Катя хлопала глазками. «Поплыла», - со скорбью признала Юлиана. - Кать... Екатерина Валерьевна, да как же это можно выносить? Духотища в кабинете, - ринулся к окну, открыл широко, впуская слабый поток свежего воздуха. - Знаешь, Катюш, я, может, и не советник, но из Жданова вышел бы замечательный помощник президента. - А я готов! Хоть сейчас, - Андрей сиял, как десять тысяч звёзд. - Жаль, каморка занята, - вздохнул мечтательно. - Андрей… Палыч, мы тут… работаем, - Катя кашлянула, смотрела смущенно. - Да-да, - всполошился, - не буду вам больше мешать. Кать, звони, - вскинул кулачок, задержал на Катерине долгий взгляд, и ушёл. Юлиана с трудом скинула с себя оцепенение. В кабинете остались они вдвоём (Зорькин давно ускакал по своим делам). - Мда… Я впервые вижу Андрея таким… Что ты с ним сделала? - усмехнулась. Катя пожала плечами. - Сама в шоке, - прошептала она, и застенчиво улыбнулась. - Знаешь, ещё несколько часов назад, когда Миша позвонил мне и рассказал о вашем расставании, я думала… нет, я была уверена, что ты совершила ошибку, отказавшись от спокойной жизни с любящим тебя мужчиной. Катюш, спокойствие - это такое недооценённое в наше время сокровище… Поверь мне, побывавшей в трёх браках, отвоевавшей в трёх разводах. Жизнь - как американские горки - то тебя вверх подбросит, то вниз, и очень важно, чтобы была тихая гавань, надежное пристанище, где можно было бы отдохнуть, восстановить силы перед новой битвой. И чтобы рядом был мужчина, способный дать тебе эти силы. Жданов… он ведь как стихия, взрывная смесь огнища и пепелища, вулканическая лава, сметающая все на своём пути, способная только рушить, только брать, ничего не отдавая взамен… Я так думала всегда, и всегда только утверждалась в своём мнении. Но то, что я увидела сегодня… Кать, он тебя любит. Действительно, любит. Я никогда не видела Андрея таким влюблённым. - Я не понимаю, как это случилось… и что с этим делать, - губы задрожали. - А что тут делать? Позволить себя любить, дать ему шанс. - Я не могу. Это очень тяжело… после всего того, что между нами было… И было ли? Мне страшно… - А ты забудь про всё, что было. Начните заново, с чистого листа. Катя уронила голову на стол. - Ну, что ты, Катюш? - погладила ее по плечу. - Чего ты боишься? - Что всё это временно. Что по каким-то причинам у Андрея случилось временное помрачение рассудка, и он с чего-то решил, что влюблён… в меня. Но пройдёт месяц, или даже год и… и чувства его испарятся так же неожиданно, как и возникли. А я этого не переживу. - Катюш… - Юлиана, посмотри же ты на меня! Мы разные, слишком разные… - Но он тебя любит! Он ТЕБЯ любит - разную или не разную, ему виднее. А проблемы… они будут. Без проблем никак. Только ты должна для себя решить: хочешь ли ты преодолевать эти проблемы вместе с Андреем или же предпочтешь забиться в дальний угол, отгородиться, сбежать, исчезнуть и всю жизнь травить в себе невысказанную любовь и разъедающий сердце страх - «а если бы я поступила иначе и не ушла от него». Твоё право. Решай сама. Только помни, что решаешь ты за вас двоих. Катя затихла, отвернулась к окну, разглядывая солнечные блики на крышах домов. - Жданов, конечно, не идеален. Он тот ещё тИран, и бабник, и врун. Но я повторюсь: никогда не видела его таким. И вынуждена признать, даже Миша ТАК на тебя не смотрел. Катя поморщилась. - С Мишей некрасиво получилось. - А может, оно и лучше? Рубанула одним махом. Зато теперь не будет путей к отступлению, и у Миши поводов надеяться. - Не будет, - тяжело вздохнула. - Ну, ладно, Катюш. Не будем печалиться. Пей свой фирменный ждановский чай, и займёмся делом. Катя взглянула на кружку, на пончики и разбросанные по подносу конфеты, и снова покраснела. Юлиана ей подмигнула. - Хватай, пока тепленький. И это я не про чай. * * * Рабочий день клонился к закату. Коля барабанил по клавиатуре, изредка поправляя, спадающие очки, и отвлекаясь, чтобы проверить биржевые сводки. Совмещать сразу две должности в двух компаниях было жуть, как интересно, но сложно. Времени свободного практически не оставалось, даже полноценный приём пищи теперь казался небывалой роскошью. Чего уж говорить, про полюбившуюся игру на бирже? Вот раньше Николай мог с утра до вечера зарабатывать тысячи долларов, а потом нестись на кухню к Пушкаревым, и там, поглощая голубцы, вдруг вспоминать страстный прищур глаз Виктории, ее изящную походку, сладкий поцелуй. Ах, Виктория… Как же круто они разошлись. Как бездарно! Где-то месяц назад в компании, как коршун над погостом, закрутился Воропаев, что-то вынюхивал, пытался жалить Пушкареву, но та его отшила мгновенно, опалила пёрышки так, что Александр, выбежал из президентского кабинета злющий, растрёпанный. И тут на пути ему попалась Вика. Воропаев впился в неё яростным поцелуем, прямо на глазах у всей компании, и, в том числе, Коли Зорькина. И ладно бы, это был просто поцелуй… Но Виктория отвечала… как последняя... И на свидание с Воропаевым публично согласилась. - А как же твой преданный воздыхатель? - Какой ещё воздыхатель? Ты о Зорькине, что ли? Так это так… несерьезно, - истерически засмеялась. Она не видела Колю за спиной. - Разве это мужчина? Смешное недоразумение - вот, кто он. Как в такое можно влюбиться вообще? Кто им заинтересуется? Только Пушкарева, так и она после операций по смене внешности теперь прилично выглядит и вряд ли на Зорькина уже позарится. - Викуля, солнце мое, я слышал, Николай - прекрасный специалист, обеспеченный молодой человек. В отличие от Клочковой, Александр прекрасно видел Колю, и его, мгновенно побледневшее, лицо тоже видел, и довольно смаковал возникшую ситуацию. - Кто? Зорькин? Какой там обеспеченный? Жадина он, вот, кто. Среди сотрудников прокатился шёпот, Женсовет, замер, не дыша. Коля попятился, Коля тоже почти не дышал, ему только что ударили под дых. Ах, Виктория… Он ей и машину, и телефон, и по ресторанам… возил. А она… Воропаев унёсся чёрной тенью из «Зималетто», сверкнув напоследок оскалом, а Коля дрожа невысказанными эмоциями, и новой для него болью в сердце, забился в своём кабинете, на диване, и разглядывал фотографию Виктории, сжимал ее крепко, а потом и вовсе смял и выбросил в мусорное ведро. Правильно! В мусор ее! Прочь. Коля метался по кабинету. Думал, думал. И решился. Набрался сил и храбрости, пришёл к Виктории, и потребовал назад свои подарки. - У тебя это… теперь новый жених… А это значит, что это он теперь будет тебя содержать, и подарит новую машину и телефон… А я не гордый… Я это… я назад все возьму. - Коль, так это же шутка была! Коль… - Я понял. Шутка. Посмеялись. Только мне не смешно… Давай это… ключи. - Да подавись ты! У меня ещё сотни таких будет и даже лучше! - кричала Виктория, швыряясь ключами и телефоном. Но когда Зорькин ушёл, села и заплакала. - Вика, кого ты потеряла, - прошептала она. Вот так они расстались. С тех пор Коля игнорирует Вику, Вика посматривает на Николая с тоскою. Машины новой у неё так и не появилось, телефона тоже, да и жениха… не появилось. Воропаев поматросил и бросил - пригласил на ужин, весь вечер выносил мозг какими-то импрессионистами, а потом сбежал прямо из ресторана, якобы по срочному делу, даже не отвёз Вику домой, ей потом пришлось добираться на маршрутках. Ах, Виктория… несбывшихся мечта. Коля держал себя в руках. Он возмужал, стал серьезнее, солиднее, даже старше. Вот сейчас поработает ещё немного, и займётся биржевым сёрфингом, эта мысль грела сердце, посильнее воспоминаний о жарких объятиях какой-то там Клочковой. Ну, хорошо… Скажем правду: не посильнее. Но грела. Коля закинул в рот несколько печенюшек. Задумался. Точно! Надо позвонить Пушкареву. Он грозился притащиться в «Зималетто», чтобы Катьку, как раненую, с поля боя на руках выносить, а в их случае реальнее - на носилках, и лучше, чтоб ещё какой-нибудь Фёдор присоединился к процессии (вдвоём Катьку они вряд ли дотащат, а вот втроём… возможно). Валерий Сергеевич ответил не сразу. Голос у него был странный, неуверенный какой-то. На вопрос про Катерину, он почему-то замялся. Коля испугался. Пушкарёв что-то задумал. А все его идеи - по определению опасны и всегда имеют страшные последствия - для всех. Вот возьмёт сейчас и приедет в «Зималетто» со своими дружками сослуживцами, в пиджаках с орденами. Позору не оберутся. Надо что-то делать. Как-то остановить нависшую тучу. А как можно остановить тучу? Правильно, другой тучей. Коля позвонил Борщовым. И пригласил их в гости от лица Пушкаревых, мол, по важному делу, обговорить ситуацию. Борщовы как-то с легкостью, и даже с радостью, согласились приехать. Дело сделано. Биржа, здравствуй! * * * Катя позвонила ему аж через час после окончания рабочего дня, когда Андрей уже весь извёлся в ожидании. Он сам себе дал слово не мешать, не навязываться, дать время подумать. Но это время тянулось так долго, что, казалось, вообще остановилось. И голос Катерины в трубке, пробравшийся в его сознание через толстые стены ужаса и оцепенения, звучал подобно музыке небесной. - Андрей… ты не подвезёшь меня домой? - спросила она скромно. И он сорвался с места, рванул к ней, даже забыв, что надо дать ответ, Катя терпеливо ждала. - Я… уже… здесь, - ворвался в кабинет, остановился на пороге, растеряв все заготовленные слова. Катя ему улыбалась, смущенно… влюблённо. Колени подкосились. Андрей еле дошёл до кресла, рухнул на него. - Прости, - прошептал он. - Просто я не могу поверить, что ты… больше не отталкиваешь меня. - Я тебя люблю. Сердце пропустило ещё один удар. Андрея необъяснимой силой скинуло с кресла, унесло в сторону Кати, прибило к ней, словно шквалистой волной. Поднял Катю на руки, покружился. - Катюш, - поцеловал легко, нежно. - Я люблю тебя. Ты мне веришь? Облизала губы, улыбнулась озорно. - Теперь верю, Андрей Палыч. Андрей не смог устоять на месте, прошёлся по кабинету, и рухнул вместе с Катей на диван. - Кать, я, конечно, понимаю, что это сложно… но ты хотя бы попытайся называть меня просто Андреем. А то представляешь, как забавно получится - я скажу: «Милая, наш малыш плачет», а ты мне: «Ну, так поменяйте ему памперс, Андрей Палыч». Кать. Катюш… Осыпал лицо быстрыми, как летние дождинки, поцелуями. - Хорошо. Я попытаюсь. Надо привыкнуть. Вернула поцелуй - такой же легкий, почти невесомый. Но Андрей перехватил ее губы, заставив раскрыться. Поцеловал страстно, жадно, так, как мечтал все эти долгие месяцы, изнывая от желания, терзаясь воспоминаниями. - Я люблю тебя, - прошептала ему прямо в губы. - Всегда любила. Андрей… - Никому тебя не отдам. И не отпущу. Никогда. - Я теперь немножечко не в состоянии убегать. Но вот когда заживет нога… - Даже не думай. Иначе… Иначе я тебя свяжу, а ещё лучше привяжу к себе, и никуда ты не денешься. - Никуда не денешься, влюбишься и женишься. - Кать, выходи за меня замуж! Рухнул перед ней на колени. И именно в этот момент зазвонил телефон. Катерина округлила глаза, мол, отвечай немедленно. Андрей нехотя снял трубку, они оба заранее догадывались, кто это звонит. Ну кто ещё может звонить в самый важный и неподходящий момент? - Алло. Я слушаю тебя, Кира. Катя фыркнула. - Ну, какой ещё Кшистоф? Кира, нам вполне хватает Милко! Что? Что за ерунда! Зачем нам в Польше свой дизайнер? Кир-р-ра! Прекрати нести чушь. И вообще, ты не вовремя. Да, ты меня отвлекаешь. От чего? Кирюш, ну, ты же мне друг, значит, порадуешься. Именно сейчас, в данную минуту, я делаю Катерине предложение… Нет, не предложение модернизировать производство, а предложение выйти за меня замуж. Кир? Кирюш, не слышно тебя? Посмотрел на экран телефона. - Трубку бросила, - «печально» вздохнул. - Надеюсь, ты не пригласишь ее к нам на свадьбу в качестве твоей подружки жениха? Андрей смотрел на Катю ошалело. - Клянусь, никаких Кир не будет на нашей свадьбе, - вскинул торжественно кулачок. - И что, она даже не позвонит ни разу? - И даже не выпрыгнет из шкафа в нашу первую брачную ночь. Кать… иди сюда. Они целовались, как обезумевшие, словно пили родниковую воду и никак не могли насытиться. Таяли от прикосновений, плавились, сплетались воедино. И по-прежнему не могли поверить, что все это происходит на самом деле, что это не часть сна, не иллюзия воспалённого сознания, а реальность, самая настоящая. Острота чувств била по оголенным нервам. «Он меня любит. Действительно любит». «Она меня любит. Все ещё любит». Красный, огненный закат врывался в чуть приоткрытое окно, и опадал на пол, незамеченным. По городу плыли поникшие костюмы, пыхтящие машины, и маленькие искорки аметистовых бликов в тени остывающих каменных джунглей. Коля стоял у входа в «Зималетто» и смотрел на небо. «Красотища», - думал Николай, вдыхая свежий воздух. - Чего стоишь тут? Коля обернулся. Перед ним была Виктория. - Жду, - ответил сухо и отвернулся. - Чего ждёшь? Что с неба свалится удача? - хохотнула. - Не чего, а кого… Я жду… кхем… свою девушку. На самом деле Коля ждал доставщика пиццы, который безбожно опаздывал и доводил Николая до крайней (опасной) степени голода. - Девушку? А она у тебя реальная? Или ты ее только сейчас выдумал? Клочкова благоухала самодовольством и гнилым ехидством. Из-за угла вышла Юлиана. И случайно стала свидетельницей разыгравшейся драмы. - Коленька, не смеши меня. Никому ты не нужен. Это же нелепость! Да какая нормальная женщина тобой вообще может заинтересоваться? - Но ты же интересовалась. - Действительно. Но тут поправочка. Интересовалась я не тобой, а твоими деньгами. - Вот как? Приятно это услышать, наконец, вслух. Отрезвляет. - А ты слушай, слушай. Наслаждайся. Вика тряхнула шевелюрой. - Ты, Коль, как мужчина, никакой. Без зарплаты и машины ты никто. - Я никто. Хорошо. А кто же тогда ты? - Я ? Шикарная, красивая, самодостаточная женщина. Да обо мне толпы мужчин мечтают. - И все они любят тебя, твою душу… и мечтают прожить с тобой всю жизнь? Вика хватала губами воздух. Ей нечего было ответить. Юлиана вышла вперёд, подошла прямо к Коле. И поцеловала его. В засос, по-настоящему. - Медвежонок, прости, я задержалась, - сказала, когда отстранилась. - Ну, что? Мы едем? Коля выпал в осадок. Вика зазвенела отвисшей челюстью. - Коленька, поехали, пожалуйста. Я очень соскучилась. Зорькин напоминал испуганную рыбку. Юлиана решительно подцепила его зонтиком, и потащила к своей машине.