Последняя надежда

В королевстве Гевальтиг номинально правил молодой сын безвременно почившего короля Кена-Эдди, погибшего при крайне печальных обстоятельствах: стража почему-то приняла его за шпиона и расстреляла из арбалета прямо на глазах у всего народа. В честь Кена-Эдди назвали площадку для тренировки почтовых голубей, и на этом всё расследование закончилось. Новый король, Бернхард Гевальтский, был готов править страной, но его сразу же отстранил от власти регент под предлогом того, что ему, видите ли, нет восемнадцати. Регентом объявил себя дядюшка юноши герцог Экельхафт. Он, наверное, был бы неплохим правителем, если бы не был так жесток. Экельхафт лично руководил пытками преступников, тратил все деньги из казны на дыбы и тиски и всячески поддерживал секту Старого Башмака, служители которой открыли масштабную охоту на ведьм и сжигали на кострах всех подряд. Сейчас Бернхард упрямо наворачивал круги по своей комнате в полуразвалившейся башне – ничего лучше Экельхафт любимому племяннику отдавать не собирался. Молодой король был полон амбиций и планов. В первую очередь, нужно было устроить государственный переворот и сместить герцога. Этот пункт плана уже несколько месяцев не мог исполниться: все попытки переворота жёстко пресекались, а Бернхарда лишали обеда. Но сейчас юноша был готов сражаться не на жизнь, а насмерть. И новый переворот обещал быть успешным. Бернхард Гевальтский с детства был самым сильным среди дворцовых мальчишек. Стоило его темноволосой макушке показаться во дворе замка, как все пажи тут же разбегались врассыпную. Поэтому у принца никогда не было друзей, и он вырос замкнутым и угрюмым – настоящий гевальтец! Отважный и упрямый, молодой король мог бы стать отличным правителем, который пришёлся бы народу куда более по душе, нежели его мягкосердечный отец или самодур дядя. Осталось только заручиться поддержкой замкового гарнизона – и дело в шляпе, или, как говорят в Гевальтиге, в шнурках. (прим.: история этого выражения восходит к идеологии секты Старого Башмака. Шнурки Башмака мироздания считаются высшей ступенью счастья, успеха, довольства и т.д.) Бернхард спустился с башни во двор, где играли в карты гарнизонные солдаты, не обращавшие никакого внимания на тактичный кашель короля. Устав покашливать, Бернхард перешёл к более решительным действиям и заорал: – Солдаты Гевальтига! Я, ваш законный король, приказываю вам свергнуть гнусного Экельхафта! Солдаты молча слушали, пока, наконец, старший сержант Вилли Пинок, тщательно обдумав слова короля, не крикнул в ответ: – А мы наёмные! С этими словами Бернхарда скрутили и потащили к дядюшке в подвалы. Экельхафт принимал посетителей прямо в пыточной камере, чтобы контролировать процесс наказания преступников, не прерываясь на переход из одного помещения в другое. Сегодня он, истерически хихикая, наблюдал за тем, как какого-то крестьянина, укравшего буханку хлеба, растягивали на дыбе. Увидев племянника в сопровождении солдат, он лучезарно улыбнулся: – Ну что, племянничек, снова затеял переворот? Бернхард гордо молчал, глядя на герцога исподлобья. – Какой это уже переворот по счёту? Десятый? Двенадцатый? Каждую неделю по несколько раз! И тебе, племянничек, не надоело ещё? Обеды, что ли, не нравятся? – герцог снова захихикал. – Но я, признаюсь, окончательно потерял терпение. Я, ты же знаешь, племянничек, не ангел, – Экельхафт сверкнул глазами на юношу, ожидая от того ответа. Ответа не последовало. Упрямый король молчал, сжимая губы. – Что, даже не скажешь пары слов в оправдание? – притворно удивился дядя. – Только потом не говори, что я тебя не предупреждал. Сержант Пинок, когда ведьмоловы отбывают на границу? – Сегодня в полдень, ваша светлость, – бодро протараторил сержант. – Ну что ж... Племянничек, попрощайся с любимым дядюшкой и замком, – возводя глаза к потолку, протянул герцог, – и да пребудет с тобой Старый Башмак! Сержант, скажите ведьмоловам взять его с собой, пусть оставят на границе, – будничным тоном приказал Экельхафт и отвернулся к несчастному крестьянину на дыбе, указав солдатам рукой на дверь. Спустя пару часов Бернхард уже трясся в телеге с парой крепколобых громил-ведьмоловов. Они были членами оперативной группы по обезвреживанию и обнаружению ведьм, носили на шее шнурки, символизирующие шнурки Старого Башмака, а из оружия у них были только массивные дубины. Впрочем, против запуганных жителей Гевальтига и этого было более чем достаточно. В этот раз громилам было поручено поймать некую Гвеновефу Чайник, якобы наславшую порчу на соседку. Предполагаемая ведьма жила ровно на границе с Энормским королевством, и потому подозревалась ещё и в государственной измене, что обеспечивало ей мучительную смерть на костре, четвертование и долгие часы пыток в личных пыточных подвалах герцога Экельхафта. Все эти занятные подробности Бернхард узнал из разговоров громил, но они мало трогали его ум: король с любопытством оглядывал места, по которым проезжала телега. Всюду были заросшие сорняками поля, в редких деревушках не видно было ни коров, ни свиней, ни ещё какой животинки. Казалось, что и людей почти не было; крестьяне, завидев на дороге телегу с башмаком на палке, спешно прятались по хилым домишкам, запирая двери и ставни. Гевальтцы старались не заводить лишних денег, чтобы не дать повода для зависти доносчиков, были малообщительны и угрюмы. Во всей стране не было ни одного мало-мальски крупного города: безопаснее казалось отсиживаться в разбросанных по всему государству мелких сёлах и деревнях. Угнетающая картина, представшая глазам Бернхарда, расстроила юношу. Он со слезами на глазах поклялся самому себе, что непременно выведет свою родину из того ужасающего состояния, в каком она находилась сейчас. Обещание облегчило боль от увиденного, и король даже умудрился задремать, прислонившись к деревянному боку телеги. Когда телега дёрнулась и остановилась, Бернхард проснулся. Стемнело. Громилы уже стояли на земле и что-то яростно обсуждали, тыкая пальцами куда-то в сторону колеса повозки. Король настороженно прислушался. – А я тебе говорил, что надо было шнурки Башмака, да будет он славен вечно, привязать на каждое колесо! – Дык мне сказали, что телега прочная... – Дурак! Тебе это кто сказал? Вилли Пинок? – Ну да, а чо? – У Вилли Пинка мозги ещё в детстве выбили! Нашёл кого слушать! А теперь мы тут застряли, а до границы ещё тащиться и тащиться! – Ты, ну, это, извини. Не хотел я, клянусь Башмаком, да будет он славен вечно! – Не хотел, не хотел... Ладно, пойдём туда, вон дымок какой-то, – один из громил, очевидно, тот, что был за главного, махнул рукой в сторону поля. – А, это, как же парнишка? Мне Вилли сказал его на границе высадить... – Вилли, Вилли... Что ты ко мне пристал со своим Вилли? Хочешь топать до границы – топай, мне-то что! Парнишка спит, а когда проснётся, нас тут уже не будет. Можно считать, он уже на границе, всё равно никто не проверяет. А вместо той ведьмы притащим кого-нибудь другого, это ж не проблема! Громилы отвязали лошадь от телеги и ушли куда-то в поля, видимо, к деревне. Бернхард выскочил из повозки и огляделся. Вокруг снова были заросшие сорняками поля, но вдалеке виднелся хмурый, хиленький лесок. Туда король и направился, не подозревая, что именно в этом леске именно в тот вечер местная ведьма Гвеновефа Чайник собирала травы для чая с мятой. У Гвеновефы Чайник была одна слабость: чай. Чай с шалфеем, чай с мёдом, чай с берёзовыми листьями, чай с сосновыми иголками, чай с душицей... Круглые сутки она варила и пила чай, запершись в своем покосившемся домишке. Жители окрестных деревень считали её ведьмой, а она особо и не отрицала, решала все вопросы крестьян, раздавала лечебные чаи направо и налево. И кто-то написал на неё донос. Но Гвеновефа не переживала: гадание на чаинках показало, что ей ничего не грозит. И потому-то она преспокойно рвала мяту в хиленьком леске в нескольких часах ходьбы от её родной деревни. Стоило Бернхарду зайти под сень лесных деревьев, как он почувствовал чьё-то присутствие. Он был не один. И конечно, отважному юноше не пришло в голову ничего лучше, чем крикнуть: – Эй, тут есть кто-нибудь?! На крик из-за дерева показалась тёмная согбенная фигура. – Ну есть тут кто-то, ну и что тебе с того? – скрипучим голосом спросила Гвеновефа. – Ты чего так орёшь, болезный? – Да я... Ну... – замялся Бернхард. – Вот то-то же, – Гвеновефа подошла ближе, снимая с головы капюшон плаща. Лицо у неё было обыкновенным, старушечьим. Только нос крючком, и на левой щеке бородавка, что, согласно пособию по ловле и судопроизводству над ведьмами «Ведьме молотком по башке», считается неоспоримым признаком ведьмы. (прим.: «Ведьме молотком по башке» – полное руководство по идентификации ведьмы, созданное ярым служителем Башмака Генрихом Комаром. В трактате даны исчерпывающие сведения о колдовстве и его выявлении. К примеру, там доказано, что сначала ведьма всегда отпирается, но если её немного попытать, она признает вину, и её следует казнить через повешение на шнурке Башмака. Однако если она не признает вину, нужно сжечь её как нераскаявшуюся колдунью) Бернхард не признавал трактат «Ведьме молотком по башке», поэтому Гвеновефу ведьмой не счёл. Однако он всё-таки спросил: – А вы, случаем, не ведьма? – А то как же! Самая настоящая, – хитро улыбнулась старуха. Всегда спокойный Бернхард вдруг почувствовал укол лёгкого страха. Настоящих ведьм он ещё не видел. – Да ты не бойся, болезный, я тебя в жабу не превращу. Вот лучше пойдём, на чаинках тебе погадаю. Гвеновефа провела короля на полянку за кусты. Посреди полянки горел костёр, над ним висел котелок с чаем. – Как знала, заварила мятный, – любовно пробормотала старуха и неизвестно откуда достала две побитые чашки. В течение следующих десяти минут Бернхард молча пил чай, глядя на то, как ведьма напряжённо шепчет над своей чашкой. Наконец, она подняла голову и сказала: – Странная у тебя судьба, болезный, ой странная! Много будет доблести, но и глупости много. Встретишь восхищение на перепутье, оно будет со стихоплётом без штанов. Но пуще всего бойся старика с туфлями на ушах! – Э-э... Это всё? – недоуменно спросил Бернхард. – Кажись, да, – пожала плечами Гвеновефа. – Слушай, а кто твой враг? А то я ничего не поняла... И до рассвета они обсуждали непонятное послание чаинок. Как только сквозь узловатые ветви сверкнули первые солнечные лучи, Гвеновефа засуетилась и собралась в обратный путь. Сонный Бернхард каким-то образом напросился с ней, и они отправились к границе, периодически зевая. В голове молодого короля созрел план: нужно перебраться в Энорм.